Цветок Царства Мертвых

Хельхейм. Мир Мертвых. В нем нет ни дня, ни ночи. Только тусклый свет далеких звезд, едва пробивающийся сквозь серое марево, создает глубокие сумерки. Местность пустынна, а земля черна. Редкие остовы будто обгоревших деревьев смутно напоминают человеческие тела. Однако никто из ныне живущих не знает об этом, пока не попадает в столь негостеприимные чертоги безвременья. Никто не может рассказать и описать, как выглядит Хельхейм. Хельхейм для всех одинаков - пристанище несчастных душ. Но лишь для Локи он живой и прекрасный в своем мертвом величии. Лафейсон неспешно шел по ставшему привычным за века маршруту, почти не глядя по сторонам - Хельхейм безлик и ничего в нем не менялось. Единственным "островом" в этом мертвом океане являлся дворец Хель - царицы этого мира. Достигнув огромных каменных ворот, Локи, не утруждая себя стуком, просто толкнул одну из створок и направился прямиком в тронный зал, где обычно и восседала царица на своем белоснежном троне, созданном из костей тысячи различных существ из всех девяти Миров. - Кто посмел вторгнуться в мои чертоги и нарушить мой покой? - от такого зловещего голоса застыла бы кровь в жилах у кого угодно, но только не у Локи. - Хела, прекрати баловаться. Каждый раз одно и то же. Встреть отца как подобает! - Но папа! - перед Лафейсоном возникла огромная фигура, и Бог Коварства невольно восхитился: "Моя порода!" - Я же Царица! А ты каждый раз отчитываешь меня как маленькую! - Я делаю, что хочу, Хела. И не пристало отцу смотреть на дочь снизу вверх. Двуликая великанша, коей Хель представала перед всеми остальными, в миг уменьшилась и теперь доставала макушкой до уровня глаз Локи. - Доволен? - царица оскорбленно сложила руки на груди. - Не совсем, - стоило Лафейсону коснуться лица дочери, как вся ее двуликость исчезла, и кожа стала равномерного синего цвета с проступившими родовыми шрамами, а волосы приобрели огненно-рыжий оттенок. - Теперь другое дело. - Добро пожаловать в мои чертоги, отец. Рада вас видеть, - иронично поклонившись, Хель последовала из тронного зала, зная, что Локи пойдет за ней. Спустя множество серых одинаковых коридоров, царица достигла своих покоев, в которых уже был накрыт скромный стол. - Прошу, отец, отужинайте со мной. - С превеликим удовольствием, - Локи тихо хмыкнул. Ему нравилась эта игра и демонстративность со стороны дочери. Она всегда была непослушным ребенком. Светская беседа под отменное вино прекрасно развлекала обоих, но у всего приятного всегда есть еще более приятное продолжение. Хель медленно переместилась из своего кресла на колени Локи и начала кормить его необычными ярко-красными ягодами. Лафейсон послушно подбирал плоды с раскрытой ладони, ощущая губами прохладу синей кожи дочери. Свободной рукой Хель отстегнула плащ и принялась за кожаный доспех. Локи же дернул один из краев причудливого платья дочери, от чего оно плавно сползло с ее тела, обнажив кожу, исчерченную редкими, но выступающими шрамами. Хель выгнулась, подставляясь под невесомые ласки отцовских ладоней - Локи редко бывал с ней нежен, ибо всегда применял жестокие методы воспитания. Когда у Хель осталась последняя ягода, она сама взяла ее губами и поднесла к губам отца. Лафейсон не противился, тут же вовлекая дочь в долгий поцелуй. Локи подхватил Хель под бедра и развернул к себе лицом, позволяя прижаться к полурасстегнутому доспеху. Хель сжала отца коленями и зарылась пальцами в его волосы, с осторожностью поглаживая затылок. Когда их поцелуй прервался, у Локи вокруг губ остался характерный след от ягодного сока. Он стер его большим пальцем и поднес к губам дочери. Она коснулась подушечки кончиком языка, ощущая своеобразную терпкость кожи и не переставала смотреть на отца. Лафейсон, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла, позволяя дочери ласкать его руку. Хель прижималась к нему всем телом, желая большего. Ее язык вылизывал сбитые костяшки и тонкую кожицу между пальцев, губы скользили по чувствительной ладони к запястью. Локи обхватил ее подбородок, вновь привлекая для поцелуя, но не позволяя губам коснуться губ. Лизнув выступающий шрам на скуле, Лафейсон подхватил Хель на руки, поднимаясь с кресла. Но она высвободилась, скользнув отцу за спину. - Позволь мне. И Локи позволил ловким рукам полностью расстегнуть и снять с себя доспех и рубашку, что была под ним. Хель прижалась к его спине, целуя затылок и плечи. Ее ногти скользили по ребрам, к животу, оставляя за собой едва заметные следы. Лафейсон ощущал прижимающееся к нему гибкое округлое тело, которое обещало подарить множество разнообразных ласк, и ясность его ума приятно затмевалась маревом желания. Хель же немного увлеклась, от чего на животе Локи остались вычерченные кровью руны. - Хела, - укор в его голосе заставил царицу вздрогнуть и прекратить свое занятие. Локи, развернувшись, прижал дочь к себе за стройную талию. Хель от столь резкого движения едва простонала, прильнув теснее. Лафейсон, подхватив дочь на руки, уложил ее на широкую кровать, а сам принялся не спеша снимать сапоги и ставшие тесными штаны. Хель в нетерпении перевернулась на бок и, подперев голову рукой с горящим взглядом наблюдала за обнажающимся прекрасным телом. Когда золотые наручи, щелкнув, были отброшены в сторону, Локи медленно приблизился к ложу, однако лечь ему не позволили. Хель проворно села на край кровати, притянув отца за бедра, прижавшись к ним грудью. Лафейсон внимательно следил за всеми действиями дочери. А неприступная царица тем временем демонстрировала навыки ласк опытной любовницы. Локи блаженно прикрыл глаза, зарывшись пальцами в длинные рыжие волосы, когда ощутил прикосновение нежных прохладных губ на своем возбужденном члене. Лафейсон ласково поглаживал дочь по голове, понимая, что ей совершенно не нужно подсказывать - тело своего отца она знала идеально. - Покажи мне, что ты умеешь, - хрипло шепнул он и удостоился хитрого взгляда. Хель обняла Локи за бедра, скользя все выше по животу и груди; ее губы смыкались уже у основания члена, а язык мерно и чувственно ласкал по всей длине. Лафейсон тихо застонал, неосознанно сгребая в кулак длинные волосы дочери. Хель всегда была старательной ученицей, стремившейся угодить своему учителю. Улучив момент, когда Локи совершенно расслабился и забылся, Хель, отстранившись, вдруг резко дернула его за руку, повалив на постель. Лафейсон не успел сосредоточиться, как оказался прижат к кровати, а его руки предупредительно сжали тонкие, но сильные пальчики. Хель умело оседлала его и теперь с довольной улыбкой прижималась к его телу. - Может, отпустишь мои руки? - насмешливо поинтересовался Локи, понимая, что в подобной ситуации запросто мог бы воспользоваться магией и навредить дочери. Хель послушно разжала пальцы и заскользила ими по груди. Лафейсон ощутил, как по коже пробежали мурашки, а к шее приникли чуткие губы. Локи чуть отклонил голову, открывая доступ к самым чувствительным местам, чем Хель не замедлила воспользоваться. Она едва не впивалась зубами в кожу, под которой так соблазнительно выступали вены, и медленно, но ощутимо терлась о сильное отцовское тело. Локи стонал сквозь сомкнутые зубы, сжимая округлые и соблазнительные бедра дочери. Даже холод ее тела не мог умерить жар его возбуждения. Отстранив Хель от своей шеи, Лафейсон поцеловал ее уже куда более грубо и властно, подчиняя, без слов требуя большего. Одно плавное, едва заметное движение - и Локи ощутил, как его член по всей длине обхватили влажные мягкие стенки. Он едва охнул, сжав изящную талию дочери. Хель поднялась, оперевшись на отцовскую грудь и что-то прошептала. В тот же момент Лафейсон ощутил, как по телу заструились морозные веточки, придавая коже точно такой же синий оттенок. С отдельной болью выступили родовые шрамы, а перед глазами все стало видеться с красноватым оттенком. - Хела, - в его голосе проскользнула угроза. - Локи, - она не восприняла ее, лишь склонила голову на бок. Теперь они были на равных, оба в истинной йотунской ипостаси, оба равны. В таких случаях отношения "отец-дочь" заканчивались и начинались "царь-царица". Локи забыл о своем возмущении с первым медленным движением бедер. Хель двигалась очень плавно, будто в неведомом танце, от чего Лафейсон забывал, как дышать, полностью отдаваясь возбуждению. Его руки заскользили от талии вверх, к упругой тяжелой груди. Хель застонала, когда ладони Локи сомкнулись на чувствительной коже, а пальцы надавили на соски. Она запрокинула голову, но не спешила увеличить ритм. Лафейсон задвигал бедрами навстречу, но дочь вновь показала строптивый характер. Разозлившись, Локи с негромким рыком одним резким движением перевернулся, подмяв возмутившуюся Хель под себя. С его кожи сразу сошла синева, а шрамы втянулись обратно. Лафейсон задвигался быстро и размашисто, заставляя Хель каждый раз вскрикивать. Обхватив ногами отца, она притянула его к себе, подставив шею. Локи приник к плечу, терзая его зубами все сильнее с каждым новым толчком. Возбуждение кружило голову, а теснота женского тела все больше подгоняла в экстаз. Одним глубоким мощным движением он заставил Хель закричать и вздрогнуть от охватившего удовольствия, наблюдая за ее лицом. Ее распахнутые глаза и приоткрытые губы стали последним для него шагом в омут собственного наслаждения. Локи прижался к дочери, содрогаясь всем телом. Хель, еще не отошедшая от ослепительной бури эмоции, задала совершенно странный вопрос: - А что, если у меня будет ребенок? - Не волнуйся, - хмыкнул Локи ей в плечо, - у йотунов не может быть детей от собственных детей. Локи с огромным удовольствием и скрытым восторгом развалился на троне дочери. Она сама, приняв обличье ребенка, была закутана в один лишь его зеленый плащ и возилась у него в ногах. Лафейсон развлекал себя тем, что заплетал дочери косы и распускал их. - Папочка, а ты меня любишь больше, чем Фенрира и Йормунганда? - Конечно, потому что ты моя единственная дочь. - Нет, это потому что я царица Царства Мертвых. - Да, ты его цветок. И моя дочь, - Локи подтянул Хель себе на колени, поцеловав ее в макушку. Но странный грохот прервал семейную идиллию. Хель, вскочив с отцовских колен, в миг приняла свой двуликий облик. - Так, и кто тут к нам пожаловал? - проговорил Локи, выходя из-за спины дочери. - Тор? - Локи? - громовержец мало соображал, что произошло и где он находится. - И что же произошло? - Лафейсон коснулся ладонью лба шокированного брата. - Где я? Что происходит? - Тор отчаянно пытался узнать ответы. - Что? - Локи, кажется, был зол. - Кто посмел кроме меня убить моего брата? Да еще и во сне! Только я имею право отнять у него жизнь и только в сражении! Нам обоим место в Вальгалле. - Ох, отец, - подала голос Хель, - ты такой романтик. Но если ты вдруг окажешься в Вальгалле, то как же я? - в голосе царицы проступили обиженные нотки. - Не переживай, дочь моя, к тебе я всегда выберусь, - Локи сжал ее руку и перед ним вновь оказалась рыжеволосая йотунша. - А теперь - отправь меня и своего дядюшку домой. - Что? Мы в Хельхейме? Как? - кажется, Тор совсем запутался. - Не ищи ответов, братец, - обратился к нему Локи. - Ты все равно ничего не будешь помнить. До встречи, дорогая, - уже обращаясь к дочери, Лафейсон притянул ее для поцелуя, на который она с жаром ответила. - Локи? Что случилось? - Тор просыпается с гудящей головой и обнаруживает брата, сидящего возле его постели. - Ничего страшного, Тор. Просто на тебя было совершено покушение. Неудачное покушение. Но рана была огромной, я всю ночь провел у твоей кровати. Тебе, должно быть, снились кошмары? - Локи заботлив, как никогда. Тор отрицательно мотает головой и тут же морщится. Он отчаянно хочет верить Локи, и так же отчаянно пытается вытравить из памяти картину, как Локи со всей жадной страстью совсем не по-отечески целует свою дочь...