Только если один из них мёртв

Аманда всегда была изгоем, где бы ни находилась: мать отказалась от неё в роддоме, дети в садике не хотели с ней дружить, в школе дразнили, о колледже вообще можно промолчать… Жизнь испытывала её с самого рождения, избивая, отталкивая и оскорбляя с помощью общества. Кто-то не может пройти испытание расстоянием, из-за чего по всему миру каждый день рушатся мосты между людьми; кто-то не может пройти испытание любовью, поэтому многие сердца разбиваются, порождая тем самым бесчувственных чудовищ, что смеют называть себя людьми (Аманда до дрожи в коленях боялась их и надеялась никогда не встретиться с ними лицом к лицу); кто-то не может пройти испытание временем, из-за чего совершаются самые ужасные ошибки в мире. А Аманда не могла пройти испытание жизнью, поэтому судьба и свела её с Крамером. Казалось, что кто-то свыше постоянно тасовал карты и насмешливо думал: «Справишься ли ты, девочка, вот с этим?» Аманда была ничтожеством, находясь в паре шагов от момента своего перерождения: выпотрошенная кукла без души и амбиций, пытающаяся заполнить пустоту внутри себя какой-то дрянью из шприцов. Наркоманка. Клеймо на венах. Кто она? Зачем она? Единственная ценность в жизни — это убийственная нирвана. С Сесилом она трахается только потому, что у него есть доступ к замещающим веществам из больницы. Ты омерзительна, Аманда… Аманда — невообразимое чудовище, поскольку из-за неё погиб невинный ребёнок, ещё не успевший увидеть этот гребаный мир. Гидеон Крамер — её первая жертва, первая из многих других. В тот проклятый вечер, когда Адамс сбежал, поджав хвост, словно побитый пёс, она осталась рыдать в том грязном переулке, содрагаясь всем телом, как ненормальная, от ломки и бешеного ужаса, а спустя некоторое время она уже сдирала с себя дрожащими руками Наследие, обливаясь кровью и слезами. Слезы и кровь — её постоянные сопровождающие. Родилась она в крови, все детство плакала от обиды на детей, себя и жизнь, в юности она впервые взяла в руки лезвие и располосовала свои запястья, загибаясь от боли и рыданий, а сейчас она плакала от пережитого ужаса, вытирая окровавленные руки о замызганую юбку и глядя на подъезжающую к ней куклу на велосипеде. Джон нашёл её той же ночью. Соглашаясь на его условия, она ни минуты не сомневалась ни в себе, ни в нем, потому что отчаянно нуждалась в защите, в первую очередь, от самой себя. Ты сама себе враг, Аманда… Она ненавидела саму себя, потому что понимала, что является одной из тех самых монстров, которых боялась до чёртиков. Поэтому Крамер и был для неё неким идолом: ей казалось, что он — человек огромной воли, потому что взял на себя ответственность приютить у себя такую дрянь, как она. Вместе с Джоном в её жизнь пришла уверенность в себе, которой не было раньше. Аманда буквально расцвела рядом с ним, научилась спокойно жить со своими внутренними демонами и без отвращения смотреть на себя в зеркало. У неё даже наконец-то появился друг — Ларри Гордон, всегда готовый выслушать и помочь советом. И все было хорошо, пока Джон не собрал их всех, включая Джилл, вместе и не представил им его. Детектив Марк Хоффман — персональное проклятие Аманды. Он с самого начала был не такой, как они. Другой. Чужой. Недосягаемый. Постоянно щеголял в своих дурацких костюмах, наотрез отказываясь от черно-красных одежд. Он был вторым человеком после Джона, чьё одобрение она старалась заслужить, что у неё никак не выходило, и, будучи нетерпеливой и вспыльчивой от природы, она бесилась и постоянно огрызалась. Хоффман сразу же невзлюбил Аманду с самого их знакомства; для него она была объектом наименее привлекательным среди всей их компании: законченная наркоманка с напрочь отсутствующим чувством самоконтроля, якобы изменившаяся и сумевшая обрести волю к жизни, в добавок ко всему этому склонная к садизму и саморазрушению. Заблудшее дитя Конструктора. Именно такое впечатление сложилось у Марка об этой помощнице Крамера. Всё бы ничего, но самым раздражающим было то, что Янг постоянно цеплялась к нему и выводила их себя. Хоффман не любил злиться, потому что в такие моменты он был способен разнести все вокруг себя в мелкие щепки, к тому же настроение безбожно портилось, а это мешало работе. Обычно их перепалки и конфликты начинались с подобного: — Смотри куда идёшь, Янг! — В чем дело, детектив? Не вписываетесь в ширину коридора? — А ты не забыла принять свои волшебные таблеточки? Или какую ещё дрянь ты предпочитаешь употреблять? А то уж больно агрессивная с утра пораньше. А может, у тебя ПМС? После чего он уходил по своим делам, оставляя клокочущую от гнева Аманду позади себя. Больше они предпочитали не разговаривать. Точнее, Хоффман не предпочитал. Аманда старалась делать все, что в её силах, чтобы обратить внимание детектива на себя, а поскольку у неё у самой был дефицит людской симпатии, она не знала, как правильно это сделать, поэтому делала, как умела: грубо, агрессивно и отталкивающе. Она частенько задавалась вопросом: почему именно Хоффман? Что в этом напыщенном индюке такого особенного, что она из кожи вон лезет ради его мимолетного взгляда? У неё есть Джон, заменяющий отца, Джилл вместо матери, есть замечательный Ларри… Чего же ей так не хватает? Ответ оказался пугающим настолько, что она чуть снова не решилась растерзать свои едва зажившие запястья. Ей не хватало любви. Не братской, не родительской, а платонической, и почему-то она решила найти её в детективе. Ты не по возрасту глупа, Аманда… Говорить с Хоффманом на тему личной жизни она никогда не решалась, так как знала, что это бессмысленно. Он по-скотски обращался с ней, забивая на замечания Джона: для него она была малолетней идиоткой, кончившей свою жизнь ради какого-то дерьма, а он для неё был олицетворением мужества. И в какой момент она перестала мыслить здраво, слушая холодный рассудок, как учил Джон? Хоффман был невообразимым собственником, поэтому пытался сделать все, чтобы стать единственным последователем и учеником Крамера. Он считал себя достойным, чего не мог сказать о Янг. Девчонка, кажется, пытается флиртовать, что выходит просто отвратно. До чего же все это напоминает ему цирк, и Хоффман собирается сделать все, чтобы перевернуть его с ног на голову, заставить прогнуться под его правила. Титул Конструктора должен принадлежать только ему, и никто, включая эту идиотку Янг, не посмеет встать у него на пути…

***

Ты безнадёжна, Аманда… Она, наверное, и вправду конченая, раз позволила себе слабость запасть на этого ублюдка. Он душил её своим абьюзом, а она продолжала сохнуть по нему и надеяться, что его презрение — это всего лишь маска. Как жаль, что до неё слишком поздно дойдёт, что Хоффман — самое что ни на есть настоящее чудовище, не способное на глубокие чувства, и что именно он в конечном итоге её и сожрёт. Но сейчас, выливая в себя очередную бутылку какого-то дорогого пива, которое купил Марк, она не могла думать ни о чем, кроме того, что ей безумно хочется лечь к нему на колени и там же уснуть. Через несколько дней должна была начаться, возможно, последняя Игра Джона. В основном, все было готово, оставались только некоторые мелочи, но сейчас, этим вечером, можно было дать слабину и отдохнуть. Марк молча попивал пиво, не глядя на Аманду, которая, в свою очередь, не переставала бросать на него осоловелые пьяные взгляды, как вдруг внезапно и очень тихо произнёс: — Давай сыграем в игру, Аманда… От этих слов её передернуло. — Чего? — хрипло переспросила она. — Пора бы уже зарыть поглубже топор войны, тебе не кажется? — невозмутимо продолжил Хоффман. — Давай сыграем в «Вопрос-ответ». Я спрашиваю, ты отвечаешь, и наоборот. Играем честно. Нужно хоть немного узнать друг друга, чтобы смочь нормально сотрудничать дальше, согласна? Та туманно кивнула, не до конца понимая, в чем подвох. — Я начну, — сказал Хоффман, допивая бутылку и поудобнее устраиваясь на обшарпаном диване, — твой самый большой страх — это? — Я не уверена, что могу сейчас здраво мыслить и понятно отвечать, — пьяно хихикнула Аманда, — но ладно. Мой самый большой страх — это, скорее всего, заново пережить то, что осталось в прошлом… Я боюсь снова сорваться, кануть в пучину беспямятства. Боюсь снова уколоться… Боюсь снова увидеть кровь на своих руках… Воспоминания о той жизни начали душить, затуманивать и без того мутное сознание, поэтому девушка быстро тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения, и повернулась к Марку. — Получил ответ на свой вопрос? — с вызовом бросила она и продолжила, увидев ответный кивок, — А чего больше всего боишься ты, детектив? Сбросить пару лишних килограмм? Она залилась сиплым смехом при виде резкой перемены в лице Хоффмана. — Иди нахуй, токсичная сучка, — бросил он ей, однако в голосе не было слышно явной злости. Пожевав губу, он глубоко вздохнул и ответил на вопрос: — То, чего я боялся больше всего на свете, уже произошло… Поэтому не думаю, что теперь меня можно чем-то серьёзно напугать. — Что произошло? — участливо поинтересовалась Аманда. — Это уже второй вопрос, Янг, — последовал резкий ответ, — если так интересно, спроси у своего драгоценного Джона, он тебе досконально все расскажет. Повисло давящее молчание. Аманда была жутко сконфужена. Она поняла, что вторглась во что-то личное, а о личном у них не принято было говорить. — Ладно, давай дальше, — прервал тишину Марк, — расскажи мне свой самый большой секрет, Аманда. Янг судорожно вздохнула. Хоффман прямо здесь и сейчас требовал добровольно отдать ему всю свою душу, всю себя, без остатка… Она могла придумать что угодно, только бы никто больше не узнал, но почему-то ей не хотелось этого делать. — Что ж, детектив Хоффман, слушайте… Марк сделал как можно более безразличный вид, но на самом деле он каждую клеточку своего тела обратил во внимание: сейчас, если Янг не солжет, он получит доступ к управлению её жизнью, к управлению Игрой… – У меня есть тайна, — тихо начала Аманда, — ты сможешь сохранить её, детектив? Поклянись, что сохранишь… Хоффман нетерпеливо кивнул. — Если понадобится, спрячь ее в свой карман и унеси с собой в могилу… — продолжала Янг. — Долго ещё будет длиться этот пьяный бред? — грубо спросил Хоффман. — Если я открываю её, значит понимаю, что ты никому не расскажешь, — прошептала Аманда, — я убила ребёнка Джона и Джилл. — Что? — севшим голосом спросил Хоффман. — У неё же был выкидыш, какого черта ты забыла в этой истории? — Это было задолго до того, как Джон начал свою деятельность, — дрожа, начала свою исповедь Аманда. — Я была… Наркоманкой… И мне нужна была доза… На тот момент я, скажем так, встречалась с одним лечащимся в клинике Джилл, Сесилом Адамсом. Он тоже виноват, но я… Я попросила его тогда сбегать в больницу и достать мне замещающие, он все отказывался и отказывался, но в конечном итоге я уговорила его за отсос… Все было нормально, но он… Черт возьми… Слезы начали душить, и говорить становилось все труднее, но Аманда решила идти до конца, поэтому, набрав в грудь побольше воздуха, продолжила: — Он выбежал так резко, что Джилл не успела отойти от двери, и удар… Удар пришёлся прямо по её животу… Я видела… Я все видела, Господи… Называла его ссаным ссыклом, а сама… Марк, я прошу, не говори никому, тем более Джону, умоляю! Она приблизилась к нему и схватила за руку. — Что ты хочешь за молчание? Я неплохо трахаюсь, знаешь? — её рука стала медленно двигаться по направлению к члену Хоффмана. — Как ты хочешь? Быстро и жёстко? Или ты предпочитаешь медленный, тягучий секс? Я могу исполнить любое твоё желание, даже самое сокровенное… Хоффман убрал её руку со своего бедра и, ухмыляясь, проговорил: — С тобой, Аманда, я никак не хочу. Эта фраза отрезвила Янг, словно ей только что дали пощёчину. Она отшатнулась от детектива, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. — Почему ты улыбаешься? Потому что я рассказала тебе свою тайну… Кичишься своей независимостью? Своей властью надо мной? Ублюдок! Чтоб ты сдох, — яростно выплюнула она прямо ему в лицо, — потому что двое могут сохранить секрет, только если один из них мёртв…

***

Ты покойник, Аманда…

pov Хоффман

Теперь я знаю твой самый большой секрет… Теперь я знаю, как избавиться от тебя… Да, теперь я соучастник твоей лжи, но запомни, Аманда: никто не хранит тайны.

Why when we do our darkest deeds Почему, когда мы совершаем самые плохие поступки, Do we tell? Мы рассказываем о них? They burn in our brains Они прожигают нам мозг, Become a living hell Становятся сущим адом, Cause everybody tells Потому что все говорят, Everybody tells… Все говорят …

Я поклялся сохранить твою тайну, Аманда, и я это сделаю. Но взамен ты должна сделать кое-что для меня…

***

Аманда трясущимися руками берёт жёлтый конверт со своим именем и достаёт оттуда записку. Пробегает взглядом по строкам, и безутешно всхлипывает, содрогаясь рыданиями. «Аманда, ты была с Сесилом в ту ночь, когда Джилл потеряла ребёнка. Ты убила их ребёнка. Ты это знаешь, и я тоже. Так что делай в точности, как я скажу. Убей Линн Денлон, или я всё расскажу Джону. Ведь двое могут сохранить секрет, только если один из них мёртв…»