Шестое вымирание: Una veritas

Александрия, Вирджиния 20 ноября 1999г. Когда Скалли закончила рассказ об их увлекательном путешествии на край Земли, за окном успело стемнеть. Она приподнялась с его кровати, потягиваясь, и Малдер невольно отвёл глаза. Их зарождающаяся заново связь вновь всколыхнула в нём противоречивые чувства. Теперь, сквозь пелену физического желания, он смог разглядеть Скалли, как личность. Его мозг анализировал, подмечая определённые черты её характера, рисуя ему замысловатый портрет этой женщины. Он не должен был залезать глубоко в попытках "прочесть" Дану, но профайлер в нём оказался очарован. И чем больше Малдер узнавал её, тем больше его завораживало. Он уже понял, что Дана Скалли являлась одним из самых упрямых скептиков от науки, с которыми ему доводилось встречаться в своей жизни. Но при этом она верила в Бога, о чём свидетельствовал простой золотой крестик на её шее, к которому она время от времени прикасалась. Малдер предположил, что это был подарок кого-то из её близких, значимой фигуры в её жизни, поэтому она так трепетно относилась к данному дару. Но в то же время подарок имел отношение и к ней лично, служа не обычным украшением, а тем якорем, что удерживал её в мире, полном зла и насилия. Не удивительно, что найдя её украшение, он сохранил его, чтобы впоследствии отдать ей. Ещё Малдеру показалось, что она довольно закрытый эмоционально человек. Лишние эмоции вызывали в ней потребность сразу же спрятаться в свою собственную раковину, куда был довольно ограниченный доступ. Он полагал, что у "её" Малдера получилось достучаться до истинной сущности Даны, раз они стали настолько близки. Эта женщина не та, кто будет мириться с ролью коллег с привилегиями, она требовала полного и безоговорочного доверия и преданности, но взамен отдавала не меньше. У нынешнего Малдера пока было мало шансов сблизиться с ней хотя бы частично так же, как у его более поздней копии. Но он всё ещё оставался Малдером, поэтому она охотнее шла навстречу, чем, если бы это был какой-то незнакомец, но ему по-прежнему чего-то не хватало. "Моя память". Да, их общие воспоминания и переживания, что укрепили впоследствии их чувства, внося в них элемент особой уникальности. На секунду он позавидовал сам себе. - Уже поздно, я, пожалуй, пойду, - произнесла она, хватая с пола туфли. - Ты приедешь завтра? - спросил он, поразившись, какая надежда просквозила в его голосе. Она мимолётно улыбнулась ему немного грустно, немного ласково, и просто кивнула. - Тебе нужно хорошо питаться и высыпаться, - повторила она напоследок свою врачебную мантру, надевая в прихожей обувь. Но даже так она была почти на добрые полфута ниже него. Он вообще не помнил, чтобы у него были такие крошки, обычно его выбор падал на длинноногих брюнеток, никогда на миниатюрных рыжих. В этом усматривалась определённая ирония сейчас, когда он прокручивал в голове первые мысли о ней, пришедшие к нему в больничной палате. Внезапно Малдера накрыло это зудящее ощущение, знакомое ему с подросткового возраста. - Можно я тебя поцелую? - прошептал он ей в спину, стоило ей взяться за ручку входной двери. Она резко развернулась и оценивающе посмотрела на него. - Я думаю, не стоит, - ответила она также тихо, с затаённой тоской в глазах. - Я обещаю не переходить черту, - пообещал он, чувствуя в пальцах небольшой тремор. Какое-то время она колебалась, и он очень хотел уважать её выбор, но потребность была настолько всепоглощающей, что Малдер вновь отбросил здравый смысл, подталкивая её спиной к двери и действуя импульсивно. Но в этот раз он не собирался действовать грубо, наоборот, он будет смаковать этот поцелуй, так долго, как сможет. Его губы приоткрылись, захватывая её губы в плен, посасывая и нежно прикусывая, пока она не дрогнула, приоткрывая свои и впуская его. Его затопила волна наслаждения, стоило их языкам встретиться в лёгком касании. И будто боясь обжечься, он снова вернулся к мягкому посасыванию её нижней губы, ловя прерывистые вздохи. Но вдруг Скалли резко дёрнулась, едва ощутимо толкая его в грудь, как однозначный ответ на его вторжение. С шумным вдохом от отклонился от неё, глядя теперь на Дану потрясёнными глазами. - Это неправильно, - всё-таки вынесла она вердикт, хотя он видел, какая нешуточная борьба происходит внутри. - Ты не должен... - Но я хочу, - перебил он её с жаром убеждённости в голосе. Скалли опустила голову, облизывая губы, словно пробуя его вкус на себе напоследок. Он на мгновение подумал, что она старательно прячет слёзы, но вот она подняла взгляд и там была такая волевая решимость, что Малдер невольно опешил. - Этого мало, - твёрдо сказала она, а затем покинула его квартиру, оставляя его отчасти опьянённого от их недавней близости. Проведя рукой по волосам, торчащим из-под повязки, он застонал от разочарования, что не отменяло того, что, конечно же, Скалли была права. Физическая память его тела не заменяла память ментальную. По сути, она воспринимала эти попытки сближения не иначе, как буйство гормонов и похоть мужчины по отношению к женщине, не более того. Но он пока не мог предложить ей ничего другого. Малдер находил данный резонанс своих чувств и желаний несколько странным. Одна часть его любила Диану, испытывая трепет перед ней, в то же время другая - страстно желала Скалли. Он знал, что она, должно быть, дорога ему, но как же Диана? Где они находятся? Он позволял ей обнимать и целовать себя, отвечая тем же, но не ощущая былого возбуждения. Словно внутри него срабатывал некий стоп-кран. Когда он заметил Скалли в прихожей, наблюдающей за их с Дианой поцелуем, он рефлекторно отшатнулся, почувствовав укол вины. И это разрывало его пополам. Малдер отчаянно желал вернуть свою целостность, но как? Идеального способа не существовало, и это заставляло его нервничать, и всё больше и больше запутываться. И то, что он фактически стал пленником в собственной квартире не помогало. Доковыляв до кухни, он достал из холодильника остатки вчерашней еды и, не разогревая, доел их. На кухонном столе продолжал стоять пакет с булочками и кофе от Дианы, на который он с задумчивым видом уставился, пока доедал салат и суп. Покончив с ужином, Малдер открыл пакет и достал из него ароматно пахнущую плюшку, вгрызаясь в неё и переносясь мыслями в один из заснеженных вечеров, когда Диана пришла к нему также с кофе и выпечкой, зная, что он сутки ничего не ел, профилируя. Тогда у него не было аппетита, но он послушно съел принесённое ей, запивая всё это тёплым чёрным кофе с сахаром. В тот вечер она была удивительно молчалива и весь оставшийся вечер просидела рядом с ним, пока он не вырубился от усталости на диване. Малдер почти реально ощущал её мягкие прикосновения, засыпая вновь на привычном для него месте, по-прежнему избегая постели. Последней его мыслью перед тем, как погрузиться в царство Морфея, было то, что неплохо бы проснуться завтра и не ощущать этой ужасной дезориентации. 1991 или 1999 год, неважно, главное, снова почувствовать уверенность в окружающей его действительности, а не барахтаться, как утопающий, хватаясь за всё подряд, только бы выплыть. Будь он последователен и рационален, в его мозгу уже созрел бы хоть какой-то план, но он не был. Всё, на что он был способен - терзаться неизвестностью и постоянно повторяющимися хаотичными мыслями, надеясь, что кто-то щёлкнет пальцами и воспоминания вернутся к нему. После ухода Скалли на него накатила небывалая усталость, но она уступила место беспокойному сну. В первую ночь дома Малдер проспал, как убитый, но сегодня к нему пришли сновидения, которые больше походили на кошмары. Он всё куда-то бежал, а потом резко падал. Вдруг из всего этого бесконечного цикла появилось лицо Скалли, она прижимала его к себе и шептала, что он не должен спать, чтобы он оставался с ней. Его бедро полоснула невыносимая боль, а следом пришла чернота, в её глубинах он услышал голос сестры, зовущей его..."Фокс! Фокс! Фокс, помоги!" и... проснулся, весь в поту, с бешено стучащим сердцем и тугим комком в горле. В первую минуту Малдер пытался понять, где он, и очень быстро к нему пришло осознание, вместе с успокаивающимся немного сердцебиением. Приподнявшись с дивана, он, пошатываясь, дошёл до туалета, спуская штаны и опорожняя мочевой пузырь, радуясь, что содержимое желудка осталось на месте. Спустив воду, он вновь схватился за пояс спортивных штанов, а через мгновение спустил их ещё ниже, обнажая бедро и разглядывая аккуратный шрам от пулевого отверстия, которого точно не было с ним в 1991 году. Впервые за время, проведённое с прорехой в голове, он решил получше рассмотреть своё тело, быть может, найдя подсказки таким образом. Стянув штаны с боксерами окончательно, он повторил тот же манёвр с футболкой, в конце концов она была мокрой от пота, отбрасывая их в корзину для белья и становясь перед зеркалом. Раньше он вроде как не страдал нарциссизмом, поэтому было чуточку непривычно разглядывать себя с такой тщательностью, но это дало свои плоды: рядом с левым плечом обнаружился ещё один шрам от пули. Малдер медленно прикоснулся к сморщенной там коже, поглаживая это место и прикрывая глаза. Его отец мёртв, они убили его, чтобы скрыть правду о похищениях и своей гнусной работе. Он обязан найти убийц. Эта сволочь Крайчек должен ответить за всё. Он почти схватил его, но тут появляется она. Её голос звенит тревогой и сталью..."Опусти пистолет, Малдер!"... Но он не может, она снова кричит, а за этим следует выстрел. Открыв глаза, Малдер шокировано уставился на своё отражение. Не удосужившись одеться, он быстрым шагом вернулся в гостиную и нашёл сотовый. Он не помнил её домашнего номера, но уж мобильный-то стопроцентно был забит в аппарат. Потыкав на кнопки, он, наконец-то, нашёл искомое и нажал на вызов, полностью игнорируя цифры на дисплее. 2-30... Она наверняка спит. Это бесполезно. Но неожиданно, после пары-тройки гудков он услышал её хриплый голос: - Скалли. - Ты подстрелила меня! - выпалил он на одном дыхании, ожидая ответной реплики, но на другом конце провода была тишина. Она же не собирается выдумывать очевидную неправду, пока он мается здесь взаперти с частичными озарениями? - Да...прости, - её тихий голос всё-таки достиг его слуховых рецепторов, как подтверждение его слов. - Зачем ты это сделала? - неумышленно, но в голосе прозвучало обвинение. - Ты был накачан наркотиками, тебе уже грозила одна судебная экспертиза, и ни к чему было делать им такой подарок, как дополнительный труп на твоих руках. Теперь он замолчал, обдумывая услышанное. - Мой отец умер? - задал он спустя мгновение вопрос, и так зная на него ответ, но желая убедиться окончательно. - Да, - произнесла она. - На твоих руках. Мне очень жаль. Снова последовала пауза. Он с трудом, но переваривал новые сведения, в то время, как она покорно ждала на той стороне телефонной линии. Если быть честной, то Дана отчаянно хотела закончить этот разговор, пока Малдер не попросил рассказать ему недостающие подробности. События, связанные со смертью Билла Малдера пересекались с ужасающей для неё действительностью, где её сестра умерла, была застрелена ни за что, невольная пешка в сложной игре, в которой они с Малдером теряли фигуру за фигурой на невидимой гипотетической доске. Саманта. Его отец. Мелисса. Пендрелл. Макс. Кассандра. Джеффри. Сколько ещё смертей понадобится, чтобы возмездие настигло этого курящего ублюдка? Даже произошедшее на базе Эль-Рико не могло покрыть все зверства, что учинили Курильщик и Консорциум. Наоборот, семьи этих людей пополнили список невольных жертв эгоизма тех, кого они любили и кому доверяли. А некогда фигуры и сами превратились в пешки. - Скалли, ты ещё тут? Она вздохнула, прочищая горло и отвечая утвердительно. Малдер поначалу решил, что она заснула, так тихо было в трубке, но её голос, хоть и хриплый, лишённый сна, скорее пестрел эмоциями, которые она не успела скрыть. - Извини, я не хотел налетать на тебя, - произнёс Малдер, чувствуя потребность в этих словах и не догадываясь, что конкретно её расстроило. - Всё в порядке, - привычное заклинание слетело с губ и повисла между ними. Слава Богу, он не стал её больше пытать, видимо, понимая, что эта тема не для ночных откровений. Ему надо было сконцентрироваться на этой информации и попытаться вспомнить самому, не полагаясь ни на чью помощь. Но вместо того, чтобы попрощаться и повесить трубку, Малдер откинулся на спинку дивана и спросил игривым тоном: - Скалли, а что на тебе надето? Фырканье, раздавшееся в его ухе, было таким милым и знакомым, вызывая у Малдера ощущение дежавю. - Я в постели, Малдер. Как ты думаешь, что на мне может быть надето? Полностью проснувшись и осознав, что серьёзные разговоры на сегодня закончены, она расслабленно потянулась в постели, не удержавшись от стона, который тут же ударил Малдера в пах. Её тёплая интонация вкупе с едва заметной хрипотцой голоса завладели им, вызывая возбуждение, которое довольно быстро перегнало кровь из его несчастного мозга вниз по телу, концентрируясь между ног. Он беззвучно охнул и ухватился свободной рукой за ствол, чуть сжимая. - Что-то чёрное, шёлковое и струящееся, оттеняющее твою молочную кожу, - Малдер сделал предположение, надеясь, что его слова не звучат слишком прерывисто. - Да, - выдохнула Скалли, прикусывая губу в беззвучном смехе и оглядывая свой наряд. На удивление, но он угадал. На ней была чёрная шёлковая пижама, состоящая из привычных рубашки и штанов. Но она была уверена, что Малдер нафантазировал себе явно что-то другое. Его голос, конечно, выдавал его обладателя, ведь Скалли знала, как он звучит в моменты возбуждения. И её собственный настырно шептал ей: "Не ходи туда, Дана, не стоит", но, Боже, она так скучала по нему, а их недавний поцелуй воспламенил все её синапсы. И лишь глубокая сила воли помогла ей покинуть его квартиру. Но теперь, в темноте и одиночестве своей спальни она отчётливо осознала, что стоит ей сделать маленький шажок навстречу Малдеру, и это погубит её сдержанность. - Правда? - переспросил он с потаённой надеждой, и она прикусила губу в последнем вздохе нерешительности. - Опредёленно, чёрное и шёлковое, - согласилась она, перекладывая трубку к другому уху, успев услышать тихий стон на том конце провода, который он попытался замаскировать под протяжный зевок. - Твоя очередь. - Я боюсь показаться извращенцем, но я сейчас совершенно голый, - произнёс Малдер, и она явственно услышала усмешку в его хриплом голосе. - Мне нравится твоя честность, - ответила Скалли, удобнее устраиваясь в постели и устремляя взгляд в потолок. Там играли размытые тени от уличного фонаря, и она завороженно уставилась на перепад светотени, пытаясь успокоить своё сердце. - А что ещё тебе нравится во мне? - Хм, дай подумать, - она выдержала немного театральную паузу, ловя прерывистые вздохи Малдера в трубке. - Неужели это так трудно? Неужели я не сумел ничем тебя поразить? - Ослиное упорство считается? - Когда ты так говоришь, это совсем не похоже на комплимент, - она не видела, но могла представить, как он надул в притворной обиде губы. И это вызвало невольный смешок с её стороны. - Ну вот, теперь ты смеёшься, - пробормотал Малдер. - Хорошо, ладно. Ты...ты...Боже, и правда, трудно. - Не мучай себя, Скалли, - он протяжно вздохнул, чувствуя, как возбуждение сходит на нет. Ей явно не хотелось говорить о чём-либо личном, в какой бы степени это не касалось их отношений. А были ли эти самые отношения? Из тех слов, что она ненароком проронила накануне, выходило, что между ними есть близость, в том числе и физическая, но это ведь может и не гарантировать серьёзных отношений. И Малдер всё ещё не понимал, как в эту кривую вписывается Диана. Но Скалли будто услышала его мысли, оборвав их неожиданным признанием. - Иногда ты любишь человека не за что-то, а вопреки. Он затаил дыхание, боясь спугнуть и прервать это откровение. Потянувшись всем корпусом вперёд, Малдер вдруг понял, что сжимает трубку в железной хватке, приоткрыв рот. - Ты живёшь всю жизнь, представляя себе счастливую семейную идиллию с кем-то, кого одобрили бы твои родители и общество, кем-то, кто приходил бы домой ровно в шесть вечера и помогал тебе приготовить ужин, а потом вы сидели бы в домашней уютной тишине, обсуждая последние новости и обмениваясь комментариями по поводу того, куда бы вы хотели, чтобы поступили ваши дети, а потом пошли бы спать, чтобы завтра продолжать жить такой же нормальной стабильной жизнью. Но вместо всего этого однажды ты оказываешься в какой-то дыре в лесу под проливным дождём, и твой неугомонный, слегка чокнутый напарник заставляет тебя смеяться над его абсурдными теориями. Ты веришь и не веришь одновременно, стараясь всеми правдами и неправдами доказать ему, что чудес и летающих тарелок не существует, поздно осознавая, что ты увязла с ним прочно и надолго. Тебя бесят его детский энтузиазм, наплевательство к правилам и то, что он каждый раз оказывается прав, в конечном итоге. Ты думаешь, что он скорее женится на работе, чем на реальной женщине из плоти и крови, и проклинаешь себя за неподобающие фантазии в его присутствии, когда женщины всё-таки проявляют к нему интерес. Он твоя полная противоположность, ослепительный в своём несовершенстве, и он абсолютно точно не подходит тебе. - И ты влюбляешься в него вопреки всем своим суждениям? - Малдер с придыханием закончил за неё, но на сей раз его голос был прерывистым не из-за страсти, а из-за волнительного понимания. - Да, - просто ответила она, не увиливая и не притворяясь, к чему была эта длинная преамбула. - А как же я? - А что ты? - Я признавался тебе в любви, Скалли? - Однажды ты даже позвал меня замуж, - произнесла Дана, вспоминая его дурацкую прошлогоднюю шутку. - Неужели? - его удивлённый тон вызвал у неё ещё одну улыбку. - Расслабься, мальчик, - она поспешила его успокоить, пока он не напредставлял себе чего. - Если бы я верила всему, что исходит из твоего рта, то давно бы разбогатела на небылицах, отправляя отчёты не Скиннеру, а Джорджу Лукасу. Малдер расхохотался, оценив по достоинству её чувство юмора. - Что же всё-таки произошло, Скалли? - спросил он, отсмеявшись и снова принимая серьёзный тон. - Почему я не могу вспомнить свою чёртову жизнь? - Не знаю, Малдер, - прошептала она, поёжившись то ли от внезапного порыва ветра в приоткрытое окно её спальни, то ли от тревожного предчувствия. - Мне известно немногим больше твоего, учитывая, что я не была знакома с тобой в 1991 году. Продолжение её фразы с явным подтекстом повисло между ними в ставшей неожиданно гробовой тишине. Диана. Всё опять сводилось к ней, как бы Скалли не было неудобно от подобного понимания. - Уже слишком поздно, прости, что разбудил тебя, - наконец прошелестел Малдер, ощутив, что атмосфера их разговора вновь поменялась на 180 градусов. - Ничего страшного, - заверила его Дана, тем не менее, подавляя зевок. Кажется, усталость вкупе с нервным перенапряжением дали всё-таки о себе знать. - Иди спать, иначе, что ты за врач, если не будешь следовать собственным рекомендациям, - он всё же попытался пошутить напоследок, нехотя прощаясь с ней. - Спокойной ночи, Скалли. - Спокойной ночи, Малдер, - произнесла она, со вздохом вешая трубку и переворачиваясь на другой бок, зарываясь поглубже в одеяла и закрывая глаза. Через пару минут она уже отправилась в страну Морфея. В отличие от Малдера, который медленно отложил телефон, с задумчивым видом продолжая сидеть на диване. Правда, вскоре он почувствовал, как голая задница неприятно прилипает к кожаной обивке, заставляя его принять-таки вертикальное положение и отправится в спальню, не удосужившись одеться. По всему получалось, что они со Скалли были прочно связаны во многих сферах жизни, начиная от работы и заканчивая личными отношениями. Не ясно почему, но после её полуночного признания, Малдеру стало легче на душе. Тот факт, что она окончательно и бесповоротно признала "их" как одну единицу, дал ему новую пищу для размышлений. Это не был нечаянный перепихон или лишь плотский интерес, всё было намного глубже. И теперь он с более чётким осознанием пришёл к тому, что в его истории с Дианой прослеживалось много чего неоднозначного. Малдер растянулся на чистых простынях, невольно вдыхая лёгкий, еле различимый аромат духов Скалли, оставшихся в его постели. Мысли о её низком хриплом голосе ворвались в его сознание, вызывая вполне закономерную реакцию, с которой Малдер больше не хотел бороться, терзаясь правильно это или нет. Он просто позволил своей руке опуститься, сжимая головку своего возбуждённого члена и прикусывая губу от того, как же это было хорошо, отделить себя от ненужных дум и сомнений, а получать чистое удовольствие, приправленное фантазиями о её маленьком гибком теле.