Безвинный — Безумная

Из пустоты гигантский зверь, урвать кусок охоч, В его златых зрачках отражается тёмная-тёмная ночь. За тайны завесой всё ваше былое — И вас не отпустит, такое лихое. Путём Освоенья пройти не так просто — Вперёд, Первопроходец, чрез тернии к звёздам!

Всякая история имеет свой конец. Иногда изящный, иногда оглушающе болезненный. Иногда — пресный, почти сухой и безвкусный. После такого лишь горечь на кончике языка и смутные воспоминания где-то на задворках сознания упокоятся. Но что насчёт того самого, бесконечного и великого начала? О нём никто не говорит, ведь почти невозможно осознать: когда же начинается история всей твоей жизни? В какой момент ты становишься втянут в события, которые захватят тебя если на вершину блаженства, то на самое дно мира сего? В какой миг ты ломаешься под напором страстей человеческих? В большинстве историй каждый её герой изумлённо замрёт, озадаченно нахмурится. Разочаровано пожмёт плечами от незнания. От невозможности ответить: где же оно, великое начало совсем не великой истории? Но она была другая. Не особенная, нет. Просто — другая. Её воспоминания скудны. Не зная откуда пришла — может, вы вообще из ниоткуда. Не понимая, где оказалась. Она медленно пыталась разлепить опухшие веки, едва услышав и осознав, как чей-то нежный и печальный, но весьма настойчивый голос шепчет что-то. Что-то совсем уж неразборчивое, торопливое. И когда Стелла открыла глаза, видение с шёпотом исчезло в полумраке полупустой комнаты. Будто призрак лишь зря поторапливала её все это время. Так семя пустило корни. Этот шёпот становился всё отчётливее. Окутывая тело заботой и безмятежностью, он вкрадчиво давал наставления, порой твёрдо, но всегда с той же скрипучей нежностью отдавая в руки путеводную нить… Нить, которая, по всей видимости, мягко плетёт завтрашний день. Стелла не хотела, но ей следовала. Столько месяцев прошло, а нить продолжала тянуть за собой. В этот раз её история обещала нечто удивительное. Придирчиво осмотрев буклет, только что фактически насильно всученный в её холодные руки, Стелла нахмурилась. Планета празднеств в системе Асдана, также известная как земля грёз. Расположенная над чарующими небесными затмениями, Пенакония пользуется особой популярностью среди отдыхающих и привлекает межзвёздных знаменитостей и представителей самых разных народностей всех тех, кто не жалеет денег на веселье и кутежи. Гости слетаются на Пенаконию в стремлении повстречаться со своими заветными мечтами и через Чаши сновидений попадают в мир, где самые глубинные их желания становятся явью. Стелла скривилась, чувствуя, что заявления подобного тона — весьма и весьма сомнительны. Не верилось отчего-то, что здесь ей дадут покоя. Позволят углубиться в изучение если не мира сего, то хотя бы его обитателей без лишней сумбурности. Очередной буклет, чуть смятый замёрзшими руками, мягко приземлился в урну. Кружась в вихре развлечений, лишь немногие задумываются о том, какое непростое прошлое было у Пенаконии. Тысячу лет назад она была пограничной тюрьмой, которая принадлежала КММ. Осуждённых преступников высылали сюда из самых дальних уголков космоса и заставляли выполнять опасную работу затыкать всё новые бреши, которые появлялись в мемории и представляли собой угрозу для всей галактики. Однако имея дело с меморией, арестанты постепенно обнаружили, что вокруг них рождается волшебный мир общих грёз — мир, в который все они принесли единое общее желание: стремление к свободе. Пёстрые вывески могли вскружить голову столь большим обилием фонариков, прилепленных к едва ли не каждому уголку. Надписи были яркими, словно каждый владелец упражнялся по ночам в создании самой жёстко въедающейся в память краски. Таких оттенков Стелла ещё нигде не видела. И чем ближе одно заведение находилось к другому, тем больше становились витрины с заманивающей рекламой. Люди же, раздающие буклеты туристам, фактически задаривали различными купонами и приманивали подозрительными скидками. Стелла сжала в руках листы с очередной информацией, мысленно ведя отсчёт. Терпение иссякало. После того как возникла Опухоль всех миров, у тюрьмы сменились владельцы. Источники, в которых сообщается о событиях того периода, немногочисленны и спорны, однако имеются свидетельства того, что новой властью в нарождающемся мире стали сами арестанты при поддержке целого ряда фракций, в том числе Скорбящих актёров, Недотёп в масках, Безымянных и Авангарда знамения. В последовавший за этим период изоляции сохранялись слухи о тлеющих раздорах. И лишь когда Семья получила контроль над Миром грёз, Пенакония достигла небывалого процветания и превратилась в знаменитый космический курорт. Кажется, это был последний буклет. Это заставило ощутить почти что облегчение. Маленькую свободу от насильственной рекламы, знать о которой Стелла не хотела. Сомнения усиливались. О какой свободе и процветании здесь говорилось? Она покосилась на небольшую реку, ведущую к изумительному отелю золотого цвета. Медленно перевела взгляд на валяющееся рядом тело, украшенное цветами и безумным количеством блёсток. Точнее, лишь на часть тела… Поджимая губы, Стелла резко выдохнула сквозь плотно сжатые зубы. Пенакония достигла небывалого процветания и превратилась в знаменитый космический курорт. Не так ли? Стелла пнула носком ботинок валяющуюся рядом руку. Не так. Вопящие люди начали разбегаться и в панике сбивать друг друга. Кто-то упал и прижал руки к лицу, чтобы его не затоптала насмерть беснующаяся толпа вокруг. Звонкая музыка где-то на соседней улице продолжала заманивать ритмами, но уже далеко не каждого. Большинство с ужасом поглядывали на развернувшуюся картину. В каком-то смысле, это напоминало странный спектакль, словно каждое действие, каждый шаг и момент — взгляд пробегающего мимо мужчины — были спланированы заранее. Всё до последней блёсточки. И всё лишь ради этого мгновения ужаса на лицах. Стелла повернула голову, желая посмотреть в лицо стражника, что так усердно всучивал в её руки последние пятнадцать букетов. — Так вы говорите, безопасный район? — она покосилась на мужчину. Вжав голову, тот стушевался: — В обычное время, да… Здесь так красиво и уютно. Люди правда любят здесь отдыхать. — Конечно-конечно. А это? — Стелла ткнула пальчиком в часть тела, что была уложена в замысловатую фигуру. Очевидно, что картина, которую временный экскурсовод в лице стражника изображал для Стеллы, совершенно не вязалась с реальностью. — А это… — на мгновение во взгляде молодого мужчины мелькнула настоящая растерянность и паника. — А это уже третье тело, черти его дери! Неловкое выражение его лица быстро сменялось раздражением, озадаченностью и чем-то, что Стелле так и не удалось разобрать до конца. Устало выдохнув, она размяла плечи. Очевидно, её задание начнётся чуточку раньше, чем она планировала. Если она правильно поняла все сумбурные объяснения Асты, конечно. А ведь всё так хорошо начиналось: прогуляться по районам города, осмотреться с сопровождающим и отправиться в участок на задание. Что-то действительно важное, раз запросили её внимания в приоритетном порядке. Теперь можно было понять почему. Эта часть города хотела ей показать нечто больше, нежели пёстрые витрины с яркими красками. Сложенные части тела в странную фигуру призывали всё внимание к себе, вытягивали его каждой блёсткой на синеющей коже. Жёлтая, красная и зелёные ленты ловко связывали разрезанные руки, которые держали отрубленную голову, словно на подставке. Однако удивительным было то, что крови не было. Совсем. Будто и не могло её быть. Стелла покосилась на телефон, уведомления на экране которого не смолкали ни на секунду. Открыв полосу сообщений, мельком можно было заметить: «Адрес… за отелем Грёз… Напарник не приехал. Разберись с сопровождающим… Помощь с отрядом…». С отсутствующим выражением лица она отключила экран, так и не став дочитывать непрекращающийся поток уведомлений. — Значит, это задание, — прошептала она и задрала голову к бескрайнему искусственному небу. К собственному раздражению, множественная реклама была способна достать и там. Дирижабли со странными плакатами розового цвета обещали незабываемую ночь всего за пару тысяч кредитов. Сузив глаза, Стелла медленно повернула голову к сопровождающему. Тот как раз то ли бледнел, то ли спешил кланяться с извинениями. Стражник из него был, мягко говоря, средненький. — Хотя бы ключи от моего номера дадите? — снисходительно пробормотала Стелла, краем глаза отмечая количество прибывших стражников на место преступления. Пока материалы соберут, ей всё равно придётся ждать отчёта эксперт. Можно было и вещи забросить на временное место жительства. Так она думала. Так надеялась, но… Уже через час человек, лежавший на бледно-красной дорожке прямо у её номера, завершит цепь неловких событий этого дня. Скорченный, сдавленный. Совершенно странный. И сходу не понять, о дне речь или о незнакомце, что всем своим видом вынуждал её колебаться. В нём было что-то пугающе знакомое, какое-то воспоминание билось в глубине её подсознания. Держа перед собой баллончик со сладким сыром и упаковку ещё горячих острых крылышек, Стелла на мгновение задумалась: растеряться окончательно или огорчиться безотлагательно. И как бы ни было велико её желание банально пойти проспаться, руки делали то, что должны были. Упаковки с едой уложились в сторону. Она медленно подошла к незнакомцу и присела на корточки на безопасном расстоянии так, чтобы свет от тусклых ламп вдали коридора помог рассмотреть его лицо получше. Чёрно-белые волосы скрывали лишь часть изящных скул. Неестественно белая, фактически идеальная кожа выглядела столь кукольно, что она едва успела одёрнуть свой порыв — коснуться пальцами чужого лица. Ему было немного за тридцать. Под глазами залегли болезненные тени. Как кукла неживая. Дыхание, впрочем, было достаточно громким, словно незнакомец просто спал, привалившись спиной к её двери. — Мистер? — Стелла медленно встала и покосилась на поворот в конце коридора. Сколько постояльцев на этаже? Неужели никто не проходил и не заметил его ранее? — Мистер? — она повторила это без особо энтузиазма. Мужчина же пошевелился, приоткрыл глаза, но веки тут же сомкнулись снова. Пробормотал какие-то числа, но разобрать их было нереально. Нахмурившись, Стелла снова склонилась, чтобы проверить его пульс. Так, самыми кончиками пальцев к мужской шее, почти невесомо. Почему-то движение вышло именно таким, хотя в обычное время все выходило излишне грубовато. — Вы ранены? Мужчина снова забормотал числа. Удалось расслышать лишь два и четыре, прежде чем тот замолчал. — Ковбой, эта ночь не бесконечна, — Стелла поджала губы, приподнимая темные брови в довольно забавном и даже комичном выражении. Незнакомец правда напоминал самого настоящего ковбоя. Одежда была соответствующая, пусть и потрёпанная. Попал в передрягу и устроил бурную драку недавно? — Черт побери! — Стелла сунула телефон в карман и уставилась на мужчину, оценивая свои возможности. Оставить его здесь у двери номера нельзя, его кожа была очень холодная на ощупь, возможно, он уже переохладился. Мужчина дышал, но пребывал в полубессознательном состоянии. Сердцебиение учащенное, но уверенное, так что остановка сердца в ближайшее время маловероятна. И он определенно передвигался, прежде чем рухнуть перед её номером. Ноги точно были целы, так что вряд ли речь идет о каких-то проблемах с позвоночником. Ему надо согреться, выговориться или протрезветь? — Ковбой, мне бы в номер… Незнакомец закашлял, хотя это больше напоминало смешок. Стелла нахмурилась. — Слишком шумная для такой коротышки. Пришёл черёд поперхнуться. Она с чудом удержалась от смачного пинка по мужской коленке, что так и манила в эту секунду. И это ему-то плохо? Что-то Стелле подсказывало, что с этим человеком всё в порядке. На долю секунды она сначала даже засомневалась, понял ли он её. А затем заметила что-то блестящее на чёрной рубашке, висящее возле груди. Значок с тремя отметками! Теперь она ясно видела, что человек, лежащий перед ней на дорожке у номера — тот самый напарник, что должен был её встретить для обсуждения задания. А с виду, особенно по одежде оборванца, так и не скажешь сразу. — О, чёрт, — пробормотала она. Он нахмурился, изящно дёрнув бровями, словно это был лучший его жест. — Коротышка, выпить будет? — Пинок будет, — проворчала Стелла, протискиваясь к дверной ручке. Пора бы уже зайти в этот проклятый номер. — Не слишком ли ты груба с умирающим? — А ты умираешь? — звон ключей был недолгим. Дверь наконец отворилась, позволяя незнакомцу шмякнуться прямо внутрь, на серый ковёр. Заходя внутрь, Стелла проскрипела: — А ты умираешь? Тишина продлилась недолго, но как же неловко это было. — Нет, — прохрипел он в ответ. — Неудивительно. Он попытался сесть. Ещё не до конца уверенная, что может доверять этому мужчине, Стелла не стала помогать ему, взглядом пытаясь отыскать повреждения и раны на его теле. Она заметила синяки на подбородке и запекшуюся кровь на груди его грязной черной рубашки, но никаких признаков свежих травм. — Вы в состоянии встать? Он приподнялся, оттолкнувшись руками, но тут же поморщился: левая рука дрогнула, и он приземлился на пятую точку. Послышался странный скрип. — Что-то с плечом. Это могло быть уловкой, но Стелла отмела такую возможность. С этим человеком случилась беда, и самое малое, что она могла сделать, — это помочь ему перебраться в теплое и сухое место, выслушать объяснения. Она потянулась к нему, чтобы помочь встать, когда последняя мысль наконец-то дошла до неё. Стелла отстранилась, глядя на него с самой малой долей тревоги. Нападение у её номера? — Что случилось? — спросил мужчина, бросив на нее подозрительный взгляд. — Ничего, — солгала она, судорожно пытаясь найти выход из затруднительного положения. — А-а, — незнакомец потянулся и лицо его расплылось в странной улыбке. Острые зубы, выглядывающие из-под пухловатых губ придавали бледному лицо совсем не дружественное выражение. — Имя спросить хочешь? Мужчина комично поиграл бровями, словно провоцируя. — Нет. Он метнул в Стеллу резкий взгляд. — Нет? — Похоже, в медицинской помощи ты не сильно нуждаешься. Представиться бы мог сразу, но предпочёл притвориться, что без сознания. Всё это время разглядывал меня и мои вещи. А теперь и номер. — И? — улыбка его стала острее, более заискивающей. — И не думаю, что мне стоит узнавать что-то о человеке столь подозрительного поведения. Это ведь была манипуляция. Они оба хорошо знали, что Стелла увидела его значок на рубашке. Вызов в глазах усилился. Ну, подумала она, не очень утешительная реакция. Начало диалога и то было лучше. — А если не человек? Впустишь? Стелла озадаченно осмотрелась. Здесь был кто-то ещё? Треск рубашки несколько освежил её. Покосившись на стальной в буквальном смысле этого слова пресс, она замерла. Улыбка на мужском лице стала жёсткой, в чём-то безумной. И он снова вспомнил день, когда не должен был пробуждаться. Не хотел ведь, а всё равно сделал это. Тогда чувствовал себя так, словно упал в глубокое море. Всё покидало его, оставляя только пустые мысли, корчащиеся и борющиеся в полном одиночестве. С кем, с чем? И всё же, ужас, тревога, одиночество, темнота, ярость — эти чувства не рассеялись вместе с его физическим телом, но остались внутри механической оболочки иным образом — и они были еще тяжелее, чем раньше. Он услышал зов мертвых, почувствовал запах чего-то обуглившегося, в ушах загудел шум машин, и новая голубая кровь устремилась к его жаждущему сердцу… Некоторые жестокие воспоминания всплыли на поверхность, когда незабываемая ненависть превратилась в слабый свет во тьме. Он последовал за светом, чтобы дойти до конца всего этого, напрягая каждую унцию своих сил, чтобы снова подняться на поверхность. Он открыл глаза, и мимо пронеслась вспышка фейерверка, прежде чем услышать поздравления доктора: «Добро пожаловать в этот мир, еще раз». И тогда он сжал руки в кулаки — руки, которые теперь были сделаны из холодного железа… Сегодня, впрочем, он делал тоже самое, ожидая испуганной и несколько презренной реакции. Завидев его тело, девушки кривились, сочувствовали и были максимально озадачены. Худшее — жалость. Он ждал чего-то такого, что уже хорошо ему было знакомо. Хотя всякий раз вспоминал прошлое. Поднимая голову, он медленно разомкнул губы, стремясь так и сбросить что-то ядовитое. Достаточно лишь столкнуться взглядами с обузой, что ему свесили сегодня в отделе. Очередной борец за справедливость? Вот только чего не ожидал Бутхилл, так это спокойного взгляда, смешанного с усталостью: — Пресс у тебя, конечно, замечательный. Бельё стирать можно. Рельефно, — не без сарказма заметила Стелла и усмешка спала с её губ. Взгляд похолодел: — Но может зайдёшь уже, нечеловек? Я есть хочу. Бутхилл удивлённо замер. Чувство, словно что-то тёплое разливается в его бездушной груди, было удивительным, ведь ранее было незнакомым. Медленно закрывая двери в номер прибывшей сюда незнакомки, он осторожно покосился на неё ещё раз. И снова — никакого испуга или отвращения. Только… голод. Упаковки с едой не давали ей покоя слишком долго. Кажется, эта женщина была и правда очень голодна. Как удивительно. Он пристально всматривался в её лицо, что буквально корчилось от нетерпения — она совершенно не могла скрыть свои потребности. Это было даже немножко забавно. Он протянул руку вперёд: — С этого дня твой напарник по делу Черного георгина, Бутхилл. Надеюсь, ты не станешь моим наказанием, коротышка. Стелла разорвала пакет с закусками и, не глядя на мужчину, протянула свободную руку: — Подпили себе ноги, ковбой. У меня нормальный рост, — она пожала его руку с холодной уверенностью и добавила: — Стелла. Надеюсь, ты не станешь моей погибелью. Взглядами столкнуться было почти неловко — слишком много уж недовольства плескалось у обоих. А ведь на дне было кое-что ещё. Чёртов интерес. Но вслух об этом никто не скажет. Пока что.