Лимонный сок

У тебя есть всего три попытки, постарайся не облажаться. Софи радостно бежит на встречу, так быстро, что нежное платьице развевается на ветру, она протягивает ручки к Иво, почти сшибая с ног, стоит ей вцепиться в него. — Братец Кролик! - девчачий писк такой радостный. У Иво же сжимается сердце от печали и сострадания. Бедная, бедная Софи. Ей уже год как не десять лет. Она так и не выросла. Иво знает, что нельзя реагировать, нужно идти дальше. — Братец Кролик! - голос становится громче, она кричит почти на самое ухо, заставляя жмуриться от паники и дискомфорта. Зловонное дыхание не удаётся игнорировать, но морщить нос нельзя. Это третья попытка. Прости Софи, прости меня пожалуйста, но я не хочу остаться здесь. Улицы пустынны, заполненны до самых краев тишиной и спокойствием, расплавленным тёплым солнцем. Тут было так приятно греться под жарким лучами раньше, пока Колин не предложил кое-что. Кое-что, что делать было нельзя. Они могли бы жить сейчас вместе с другими, не знать горя и просто.. Наслаждаться детством? Иво думал, что это такая забавная игра, он из того поколения, что выросло уже находясь в Мечте. Он никогда не мог понять, почему некоторые могут покинуть Мечту, а некоторые нет. Например, он не мог. И Софи не могла. А Колин мог. Он делал так много раз, и смеялся над ними, что они не могли выйти в реальный мир, а он мог. Мог мог мог мог мог мог мог. Пожалуйста, Софи, уходи уходи уходи уходи уходи Не трогай меня, умоляю, прошу тебя, мне очень жаль, пожалуйста Обычно, воспитанием тех, кто с самого рождения в Мечте занимаются Старшие. Но бывают же исключения из правил, верно? Колину было около двенадцати лет, когда он нашёл вдали от Солнечной Поляны корзинку, из которой доносился плач. Он не знает, почему предпочёл спешно схватить эту корзинку и ломануться в лес, в место, о котором знал только он. Старый, избитый временем фургон, который он так обожал, и который служил пристанищем нелюдимому мальчику. Софи держится крепко, не намереваясь отпускаскать. С гнилых, торчащих во все стороны клыков капает слюна и какая то грязновато-гнойная жидкость, от запаха которой трудно дышать. Это похоже на запах какого-то дерьма с примесью трупнины. Она держится за плечо Иво, не давая ему идти нормально и всячески мешая его передвижению вдоль дороги. В голове звучали слова Колина: "ты должен справиться. Поверь, есть кое что похуже той смерти, которой ты боишься" Иво верил. Искренне верил в это. Им было по десять, Колину миновал второй десяток. Его тело не постарело не на месяц, в то время как душа осыпалась трухлявым пеплом. — Пс-с, Ивушка, спишь? - тихий шёпот в ночи заставил мальчонку повернуть голову на голос. Колин манил его к себе пальцем в приятном полумраке ночи. Иво сонно зевнул, потянувшись словно кот, и сел в гамаке. — Ну чего тебе? - обиженно буркнул тот. В окне было чёрным черно, что уж говорить о какой то темной угловатой гадости, стоящей вдали от их дома. Эта тварь никогда не уходила раньше трех часов утра, они засекали уже. — Я придумал, во что мы можем поиграть завтра. Только пообщай, это будет сюрпризом и ты будешь молчать. Теперь Иво знал, что это за сущность бродила рядом с их домом. И почему в фургон нельзя было ходить. Нужно было закончить начатое. С наступлением утра Иво тихонько постучался в комнату сестры. В ответ услышав невнятное бормотание, зашёл, и позвал Колина, говоря, что Софи давно не спит. Подойдя к кровати, Иво сел на неё, это слышно даже, матрас скрипнул так, что не заметить слишком трудно. Софи рассеянно пялилась в пространство слепымм очами, и судорожно искала руку брата на ощупь. Как только это удалось сделать, она выдохнула, сплетая вместе их пальцы. — Как спалося? - простовато спросил мальчонка, свободной рукой откидывая в сторону краешек одеяла. — Плохо, братец Кролик.. Плохо. Глаза видят, плохое будет. Он! - вдруг, её голос сорвался на крик, перерастающий в судорожный хрип. Софи — Что ты медлишь, идиот?! - Колин взвизгивает, хватая девочку за руку и силой волоча на кухню. Иво испуганно таращился на своего воспитателя, не смея ослушаться приказа. — Колин!..- Иво не мог нормально дышать, его пульс участился, в голове стоял звон. Из глаз хлынули слезы. Животный ужас поглотил детское тело, накрывая с головой и не давая ступить ни шагу, заставляя беспомощно корчиться в конвульсиях на полу. Последнее, что удаётся запомнить - громкий и пронзительный девчачий крик. Одна минута Две минуты Три минуты Много Пуск. Стоп. Пуск. Вдох. — Проснись, выродок. Проснись! - Иво распахнул глаза, явно ощущая, что сделал это очень даже зря. Удар ботинком пришёлся на живот, ещё один - куда-то в худенький бок. — Кол.. Ко - кнхг,- Иво попытался отползти к стене, что кое-как получилось. Во всем теле чувствовалась смертельная тяжесть и усталость. С трудом перевернувшись на живот, смог приподняться на локтях. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. В глазах плывёт. Не видно ничего почти. Плохо. Он откашливается, кажется, сблёвывая остатки своего скудного завтрака и едва не пачкаясь в этой мерзости старается подняться. Колин рывком подымает его за шкирку, сильно помогая в этом. — Идём уже. Всю игру испортил, дурень, - говоря это, Колин тащит ослабевшего мальчика на кухню. В её глазницах копошаться личинки опарышей, да и сами червячки. Они набиты битком там, как в принципе и во всех её внутренностях, иногда даже выпадают на одежду Иво или же асфальт. Кожа её лица давно сгнила, как и большая часть плоти, оставив уродливые ошметки мяса с то и дело проглядывающей костью. Из её рта после каждого слова сочилась какая то тёмная, тёплая липкая жидкость. Её происхождение Иво было абсолютно безразлично. От одного вида ему хотелось беспомощно кричать, задыхаться в истерике и рыдать. — Братец Кролик.. Братец, помоги, мне страшно, что происходит? - Софи плакала, вертя головой и словно надеясь, что так зрение, которого никогда и не было, вернётся. Ночное платье было изодрано, ещё недавно мягкое и шелковистое, теперь оно напоминало какую-то окровавленную тряпку. У Иво сбилось дыхание. Было больно видеть Софи так. Но ладони Колина на плечах, и тихое "она же слепая, не почувствует" вместо уверенности вселяют ещё больше сомнений. "сделай это, будь мужчиной, слабак!" - почти рычит чужой голос, заставляя повиноваться против воли. Иво хнычет, беря в руки грязноватую ложку со стола и опускаясь на пол, рядом со связанной сестрой. — Иво.. Колин.. Он.Он тронул меня, он, - Софи пытается говорить связно, что почти не выходит, старается не сорваться, не заплакать. Слепая слепая Курица слепая Иво шмыгнул носом, и поднёс ложку к глазнице девочки. Она замерла, задержала дыхание. Иво же вонзил холодный предмет, заставив кровь брызнуть во все стороны. Крик. Такой, что барабанные перепонки могли бы лопнуть, и громкий, визжащий плач. Кровь, везде кровь, на руках, одежде, везде. И страшная вонь. Колин резко опускается к ним, сидя совсем рядом. У него трясутся руки, а на лице растянута полубезумная улыбка. Он почти отталкивает Иво в сторону, забирая ложку и погружает её в рот, с хлюпаньем всасывая внутрь глаз. Не может прожевать сразу, давиться слюнями так, что они стекают из уголков рта и с трудом жуёт, наконец проглатывая, а после долго-долго облизывает ложку. К этому времени крики уже стихли, остался только жалобный плач и скулеж, тихая мольба отпустить. — Не ной, малявка. Один черт никуда не денешься, - кратко облизнув губы, Колин перевёл дух. Он припал губами к пустой глазнице, языком вычищая все, что там осталось, толкаясь его кончиком в самую глубину, громко чавкая, причмокивая. Софи забилась с новой силой, не обращая внимание на связанные за спиной руки и стянутые ноги, хотя кожа от трения уже начинала кровоточить. Они идут вместе, пересекая Солнечную Поляну. Иво знает, что он должен положить этому конец. Он должен искупить свою вину и помочь чужим душам упокоиться. Колин инструктировал его. Что делать и как именно, куда девать руки. Но уверенности это не прибавляло, скорее наоборот. Ничего не получалось в большинстве своём от отвращения и страха. По чужому приказу, мальчик устроился промеж раздвинутых, истерзанных следами чего-то острого ног, держась за дрожащие бедра. Голыми коленями пришлось стоять в лужеце, смеси крови и мочи, что уже успела натечь из разодранной промежности. Софи скорчилась от боли, силясь вытолкнуть из себя инородный предмет и бессильно мыча от разрывающей, острой боли. С каждым разом становилось все хуже, казалось, все только ухудшалось. Стенки влагалища кровоточили от грубого, неумелого обращения, рефлекторно сокращаясь и кровоточа. Попытки выровнять дыхания кончались провалом. Колин запретил прекращать, не смотря на то, что Софи едва дышала, а Иво был бледен от ужаса. Усевшись на грудь девочки и развернувшись лицом к другому мальчонке, он поднял руки, сжимая в них притупленный нож. Оно. Имя ей отныне не Софи, а оно. Иво брел, спотыкаясь и с трудом удерживая себя на ногах. Приходилось тащить груз в виде этой твари, что не желала его отпускать. Ноги заплетались, но присесть отдохнуть или просто остановиться было нельзя - тогда оно наброситься, в попытке съесть твоё лицо и глаза. Иво уже умирал так два раза, эта была его третья попытка. Третья и последняя. Колин резко вонзил лезвие в мягкую плоть, где то повыше лобка и повёл вверх, пытаясь резать кожу и мясо, что с тупым ножом было крайне проблематично. Тёплая, солоноватая жидкость лилась ручьём, пока Иво захлебывался собственными рыданияями, продолжал неумело и почти отчаянно вбиваться в ещё тёплое тело. Под конец потеряв всякое терпение, Колин отбрасывает холодное оружие, начиная разрывать пальцами, не обращая внимание на то, что у него ломаются ногти, что под ними застревают тёмные ошметки мясца и эпидермиса. Он просто спешно совал в рот руки, облизывая их, стараясь насытиться небольшими кусочками плоти. Он просто не мог дождаться, как же давно у них не было хорошего ужина, вообще хоть какой-то еды нормальной еды. Они набили её тело воздушными шариками и положили кусочек торта. С Днём Смерти, Софи. Мы любим тебя.