Обитель Адептов

Его протащили через весь тронный зал под локти, пока упирающийся и чуть ли не кусающийся Итэр елозил ногами по скользкому мраморному полу в попытках замедлить стражу. Миллелиты оставили его только в коридоре, когда голубоволосая девушка, приложив к губам небольшую бумажку, что-то быстро прошептала и кинула в Итэра. Едва та коснулась его, как тут же вспыхнула и рассыпалась на миллион сверкающих осколков. Итэр почувствовал странную слабость в районе ног. — Что это? — Шэньфу, — спокойно ответила та, наблюдая за попытками монштадца подняться на ноги, — я отняла у тебя ноги. — Что?! — Не навсегда. Только пока не придёшь в чувство. — Тогда надолго, милая, я приду в чувство, только когда окажусь на корабле, плывущем обратно в Монштадт, — усмехнулся Итэр. — Да, долгая нам предстоит работа, — она устало потерла сморщенный лоб, — Ты же Итэр, правильно? — А ты случаем не тот ли Адепт, которому я должен скрасить одиночество? — в один момент его участь перестала казаться ему такой мучительно невыносимой, всё-таки перед ним стояла весьма необыкновенная и красивая девушка, пусть своей природой наверняка отличающаяся от обычных людей, да и со своими странностями в голове. — Ну уж нет, — она закатила глаза, — Я секретарь Цисин, правящей под покровительством Моракса группировки в Ли Юэ. И у меня уже есть супруг. Мы с ним заключили наш брак по любви, мне повезло больше, — Гань Юй грустно улыбнулась, посмотрев на Итэра. Тот удивлённо моргнул — Гань Юй оказалась первая, кто проявил к нему хоть какое-то сочувствие в сложившейся ситуации. Даже Барбатос не соизволил попрощаться с ним перед уходом, сдав чужому Архонту, как бесхозную собаку. Итэр отвел взгляд в сторону, Гань Юй удалось сорвать с него маску. Она смотрела теперь не на наглого монштадца, что за словом в карман не полезет, а на обычного чувствительного мальчишку, преданного собственным Архонтом. — Ты любишь Монштадт? — Всем сердцем. — Тогда думай об этом как о помощи своему дому, — Гань Юй взяла чужую руку и прижала к себе, — Конечно, здесь тебя заставят забыть о преданности Монштадту и о поклонении своему Архонту, но ты… держи это просто у себя глубоко в сердце, не показывай никому. Любовь не так просто искоренить, — пальцем она провела по чужой ладони, тепло улыбнувшись удивлённому Итэру. Перед ним вместо Гань Юй неожиданно возникла Эмбер. Да, она была невероятно сильно связана с Монштадтом, с ним самим. Она была его частью, такой же свободной и независимой, яркой и громкой, как сам город. Он покачал головой, пытаясь привести себя в чувство. — Ты знаешь, мой супруг тоже якса, — с энтузиазмом добавила Гань Юй. — Я помогу тебе найти к ним подход! — Да ладно, — мрачно отозвался Итэр, не разделяя её радости. Внезапно глубокий женский голос нарушил их мирную беседу посреди коридора: — Поднимите его с пола. — Нин Гуан, — Гань Юй поднялась и с почтение поклонилась. Пришедшие с женщиной миллелиты тут же ринулись вперёд и подхватили Итэра под руки, помогая ему подняться. Заклинание, которое наложила на него Гань Юй, постепенно ослабевало. — И правда, необычный, — пробормотала Нин Гуан, придирчиво осматривая Итэра, — Но всё-таки монштадец до мозга костей. Долго нам придётся это искоренять. — На кой чёрт? — съязвил мальчишка, презрительно дёргая губой. — И у меня есть имя. — Можешь забыть о нём, у тебя будет новое. — Вряд ли. — Это — традиция, — процедила Нин Гуан, выдерживая стойко полный презрения взгляд напротив, — Ты вступаешь в свой новый дом под другим именем как в новую жизнь, и всё старое оставляешь позади. Теперь Ли Юэ твой дом, а Моракс — твой Архонт. — Как вы всё хорошо предусмотрели, а если я откажусь, — он хмыкнул, с вызовом глядя прямо в красные глаза напротив. Но женщина даже не дрогнула. — Мы давно привыкли к таким как ты, не стоит нас пугать своим неповиновением, — Нин Гуан сложила руки на груди и открыто, с вызовом, улыбнулась тому в ответ. — Тем не менее, я отказываюсь как-либо признавать Моракса, я родился под покровительством Барбатоса и умру под ним же. — Умрёт прежняя часть тебя, я не спорю. А новая возродится, как птица-феникс, под праведным взглядом Властителя Камня. Она крепко сжала пальцы в кулак, вокруг руки заплясали мелкие осколки кор ляписа — таким образом Нин Гуан проявляла силу, призывая своего нового подопечного к подчинению. А против человека с Глазом Бога, как известно, пойдёт только безумец, лишённый рассудка. Его привели в богато украшенные покои с высоким потолком и усадили за туалетный столик. Итэр посмотрел на себя в зеркало: помутневший взгляд, лохматые волосы, съехавший воротник. Да, от былой прилежности, которую так усердно придавала его виду Джинн, не осталось ни следа. — Гань Юй, позови портного, пусть снимет мерки, — Нин Гуан коснулась придирчиво предплечья монштадтской рубахи, — Эти цвета, пожалуй, оставим, они тебе и так идут. — Я передам ему, пусть подготовит ткани… — Чёрного, белого и золотого цвета, — она склонилась прямо к юноше, придерживая ласково за плечи, — Это традиционные цвета Ли Юэ, Итэр, но тебе они очень идут. Кто знает, может, боги предусмотрели заранее твою судьбу? Итэр взглянул на себя в зеркало ещё раз, но не понял истинного значения слов Нин Гуан. Цвет как цвет, он никогда особо не выбирал одежду и уж тем более не придавал такого значения её цвету, форме и чему-либо ещё. — Кому меня отдают? — задал он животрепещущий вопрос, поворачиваясь к Нин Гуан. — Ты всё узнаешь, когда придёт время. Гань Юй, где портной? Пожалуй, надо его поторопить, — она развернулась и быстро покинула покои. Итэр и Гань Юй остались снова наедине. Юноша первым нарушил молчание, продолжая придирчиво рассматривать своё уставшее отражение в зеркале: — Как зовут твоего супруга, Гань Юй? — Босациус, — Гань Юй поднялась, подошла к нему, взяла со стола расчёску и с трепетом провела ею вниз по распущенным золотым волосам Итэра. — Такие красивые. Скажи мне, почему вы, Монштадцы, всегда прячете свои волосы? — В каком это смысле? — рассмеялся Итэр, поглядев на девушку. — Ну, делаете причёски, заплетаете косы, тугие хвосты, стрижёте, — последнее слово она произнесла с особой неприязнью. — Это практично. И в этом тоже есть своя красота, Гань Юй. — Я думаю, твоему Адепту больше понравятся распущенные, — шепнула она на ухо Итэру и отпустила спереди на плечи две длинные пряди. Этого хватило, чтобы хрупкое самообладание Итэра лопнуло. Он грубо спихнул с себя чужие руки и начал заплетать косу обратно. — Плевать мне, что понравится моему Адепту. Я ему в жены не набивался. — Боюсь, Нин Гуан заставит тебя всё-таки распустить их, — вздохнула девушка, выпрямляясь. — Тогда придётся их обрезать. — Только назло ей? Не жалко? — Гань Юй грустно улыбнулась, — Собираешься вступить с ней в войну? — Может, и вступлю. — Ох, Итэр, — она покачала головой, — Нин Гуан всяко лучше того, что ждёт тебя впереди.