В их Ленинграде

⠀⠀⠀⠀ ⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Дорога — мой дом и для любви это не место. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Прольются все слова, как дождь, ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀И там, где ты меня не ждешь, ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Ночные ветры принесут тебе прохладу. ⠀⠀⠀⠀ ⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Наталья? ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Голос с утра охрипший, а глаза красные, будто Джеймс и не спал вовсе. Хотя, судя по всему, он едва успел забыться сном — небо за окном по-прежнему покрыто свинцовой тяжестью серых облаков, не пропуская солнце. В Ленинграде всегда так: серо, дождливо, неприветливо. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀В их Ленинграде редко светит солнце. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Наталья, ты дома? — в ответ тишина. Под продавленным диваном Джеймс нащупывает винтовку, потом проверят прикроватную тумбочку, убеждаясь, что пистолет тоже на месте. Пустует лишь место рядом; он переворачивается на бок и зарывается носом в подушку — цветастая наволочка по-прежнему хранит запах Наташиных волос. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Джеймсу вставать не хочется; ему вообще в последнее время делать ничего не хочется, но он заставляет себя подняться. Прошлепать босыми ногами на кухню, чтобы поставить старый чайник на плиту. Заглянуть в ванную, на автомате сунуть в рот зубную щетку и перехватить резинкой отросшие волосы. Он, может быть, и отстриг бы их к чертовой матери (узнавать себя с ними сложнее, он себя совсем другим помнит), но Наташе нравится его прическа, а Джеймсу нравится, когда она запускает в длинные пряди свои маленькие руки и часами перебирает их в тонких пальцах. Ему приятно это чувство — ощущать чужое тепло так близко. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Зеркало в ванной старинное, в позолоченной резной раме, но само стекло давно потеряло свой блеск. Отражение выходит какое-то тусклое, ему словно хочется добавить яркости, насыщенности, но Джеймсу зеркало практически и не нужно — если каждый день видишь одно и то же измученное лицо, тусклым считаешь уже себя, а не эту рухлядь. Он лишь мельком кидает взгляд: впалые щеки, черные круги под воспаленными глазами, прорезающиеся морщинки на лбу. Сложно определить, когда они появились — для него счетчик годам остановился примерно в сороковых. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀В их хрущевке стены тонкие, словно картонные, и закипающий чайник Джеймс слышит в ванной так четко и громко, что слегка вздрагивает. Он выключает воду в раковине и идет на кухню. Этот свист каждый раз напоминает ему свист поезда, который, он уверен, уже слышал, только где и когда, вспомнить не получается. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Наташа уверяет, что со временем память вернется, а пока в голове туман, она побудет рядом. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀«Как это было…когда-то?» хочется ему спросить, но он не решается. Хотя, каким будет ответ, Джеймс, кажется, догадывается: ведь иначе, откуда мог знать, что у Наташи есть шрам на животе и родимое пятно на лопатке? Что ее короткие волосы раньше были длинной рыжей косой, что раньше она хранила обручальное кольцо на цепочке, любила легкие шифоновые платья и носила пуанты, закинув в сумку на плече; что она слишком рано потеряла семью. Тысячи мелочей, которые из скупых отчетов не узнать. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Что когда-то они в молчании встречали рассветы в похожей на нынешнюю квартирке, разбирали карты, планы местности, обрабатывали саднящие костяшки пальцев и…любили друг друга? Насчет последнего Джеймс не уверен, да и остальное подернуто серой пеленой, как будто это и не его воспоминания вовсе. Только внутри не успокаивается странное чувство, что так оно и было когда-то давно, в другом веке, в совсем другой жизни. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀В замке поворачивается ключ, хлопает входная дверь и слышатся тихие шаги; Наташа появляется на пороге кухни с пакетом в руках и прислоняется к косяку, глядя на Джеймса. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Доброе утро, — говорит и улыбается немного виновато. — Прости, что с утра убежала. Решила заскочить за хлебом, пока весь свежий не разобрали, — она ставит пакет на пол и опускается на шаткую табуретку, вытягивая ноги. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Я тебе чай налил. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Спасибо, — Наташа берет кружку и, грея руки, снова улыбается. — Горячий. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Только вскипел. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Она кивает и дует, чтобы сделать маленький глоток. Джеймс не спрашивает, брала ли она с собой оружие — знает, что под свободной рубашкой точно есть пистолет, а в голенище сапога спрятан нож. Не спрашивает, видела ли она кого-то из Академии, ЩИТа или СВР, потому что при малейшей опасности Наташа не стала бы молчать, а сгребла бы в охапку все их скромные пожитки, оружие, и растворилась с Джеймсом во дворах равнодушного Ленинграда. Хотя, теперь это Питер, если быть точнее, но новое название им обоим не нравится. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Он не спрашивает, почему Наташа снова не ушла, оставив его одного в душной квартире, потому что не уверен, что хочет услышать честный ответ. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Как спалось? ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Замечательно. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Не обманывай, — Наташа видит синяки под глазами и его дрожащие пальцы. — Сегодня выпьешь снотворное, чтобы поспать подольше. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Хорошо. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Она хочет сказать что-то еще, но предпочитает ограничиться долгим внимательным взглядом, потом делает еще глоток чая, ставит кружку на стол и словно отмахивается от какой-то мысли, встряхивая головой. Здесь Наташа не укладывает волосы — они свободными волнами падают на спину, слегка завиваясь на концах, и Джеймс замечает, как блестят ее рыжие локоны; единственное яркое пятно в их новом доме. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀– Я раздобыла нам пару книг. Они на русском, но я смогу объяснить тебе, если будет непонятно. Невозможно сидеть и ничего не делать. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Джеймс кивает и тоже отодвигает едва начатый чай, пока Наташа достает из пакета два небольших томика — поэзия, догадывается он. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀День заканчивается слишком быстро даже по меркам этого странного, серого города; они с Наташей едва касаются друг друга щиколотками под тонким одеялом, сидя на диване, но Джеймсу от этого невообразимо, безмерно спокойно. Он откладывает книгу и просто наблюдает за Романовой, а она делает вид, что этого не замечает, едва улыбаясь. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀В их Ленинграде редко светит солнце; этот город тонет в свинцовых облаках, бесконечных дождях и воспоминаниях. ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀Но пока Наташа рядом, с удивлением осознает Джеймс, ему никакое солнце не нужно.