твои руки

ренджун возвращается домой, если так можно назвать холодную квартиру, в которой тебя никто не ждет. на самом деле, грех жаловаться: это «не ждет» длится всего две недели и можно было бы просто перетерпеть, но всё как будто было против спокойного и размеренного течения ренджуновой жизни. завалы на подработке, итоговые работы в институте (кому только в голову пришло задавать столько эссе), появившийся вследствие недосып, а позже и бессонница (ждала 21 год, чтобы напасть именно сейчас). ренджуну становится жаль самого себя, и это уж точно последнее, чего ему бы сейчас хотелось. однако выговориться некому: друзья заняты своей учебой, а волновать мать кажется чем-то противозаконным — у нее и своих проблем (куда посерьезнее ренджуновых) хватает. зима отзывается холодным воздухом в легких, хрустит снегом под ногами и в конце концов останавливается на красном носе (вишенка на торте, — думает ренджун. — спасибо). парень пытается совладать со своими мыслями, которые скачут, не попадая одна на другую, но ожидаемо проваливается. вот ренджун думает о противном преподе, который отказался принимать статью из-за неверно оформленного титульника (между прочим идентичного тому, что он давал в качестве примера). сразу после — перед глазами худшая пара по зарубежной литературе в его жизни (ренджун совсем не понимает хемингуэя, но честно обещает себе открыть оригинал). на языке все еще привкус американо, которым угостил его донхёк. ренджун любит донхёка (но никогда не скажет ему об этом), по правде говоря все любят донхёка, но американо (тем более со льдом, тем более зимой) ему не понять никогда. а вот и то, от чего ренджун отмахивался сильнее всего — чужой смех, улыбка раскосыми глазами и (черт, только не это) теплые руки. весь донён всплывает в памяти деталями, а ренджун не может. разве законно так сильно скучать по человеку? они списываются несколько раз на дню, общаются по видеосвязи, и этого должно быть достаточно. ренджуну очень бы хотелось, чтобы этого в действительности было достаточно. но ему — ничтожно мало. у донёна по ту сторону экрана старые друзья, которых он не видел несколько лет, любящая семья и вечера, проведенные за настольными играми. у ренджуна же — пустой желудок, десять вордовских файлов, от которых уже нервно дергается глаз, желание заснуть и не проснуться (либо проснуться в любимых руках — на меньшее он не согласен). не то чтобы донён совсем про него забывал или уделял ему мало времени. совсем нет — он старался как можно чаще выходить на связь и интересоваться всем происходящим в жизни парня. просто вдруг оказалось, что ренджун, никогда не любивший скиншип, готов умереть от нехватки прикосновений одного конкретного человека (а людей на земле, между прочим, больше семи с половиной миллиардов). и нехватка эта ощущается почти физически — невыносимо. в начале декабря донён уехал навестить родителей и повидаться с братом, перед тем как тот уйдет в армию (на тот момент доёна рядом не будет, поэтому для него это особенно важно). рождество он планировал отмечать там же. причем именно ренджун убеждал донёна, что это отличная идея. что сам он проведет рождество с друзьями (откровенная ложь — все разъедутся по домам или проведут его с любимыми) в шумной компании. что ему точно нормально — увидеть донёна с экрана телефона и пожелать счастливого рождества тому через динамик смартфона. что он будет в порядке и ему точно-точно не будет одиноко. он еще ни разу не врал донёну так — глядя в глаза и без стеснения. что уж там говорить, ренджун с детства не врал так, чтобы самому было трудно поверить (всегда от души и с чистым сердцем попадался на свой же крючок). но донён уступает, поддается. он искренне верит ренджуну, вот так просто отдавая себя в его руки. доверяя.  — черт бы побрал это его доверие. — ворчит ренджун, давясь на секунду морозным воздухом. ренджун больше не бежит домой сразу после пар или подработки. потому что домом назвать пустое нечто, в которое превратилась их уютная квартира, назвать было просто нельзя (по авторитетному мнению самого ренджуна). из нее почти выветрился донёнов запах, будто его никогда тут и не было, хотя на деле — отсутствовал чуть больше двух недель. и этого небольшого пространства — спальной комнаты и кухни — вдруг становится так много для одного ренджуна, как если бы он был ребенком, у которого весь мир — через увеличительное стекло. или алисой, потерявшей из виду своего кролика, но таки провалившуюся в чертову нору (так сильно напоминающую бездну). ренджун не может вечно жаловаться на универ или подколы донхёка. это кажется таким нечестным — портить донёну отдых своими жалобами (при том, что содержание их день ото дня не сильно меняется). потому он говорит, что все хорошо, просто не повезло с преподами — с кем не бывает. а еще он явно совершил худшую ошибку в своей жизни, когда заговорил с донхёком впервые (но любопытная алиса все делает, не подумав как следует). парень поднимается по лестничной клетке, отказываясь от лифта (вдруг застрянет — сегодня подозрение к миру обострено до предела, а подниматься всего-то на пятый этаж). почему-то прямо сейчас зеленый цвет стен кажется особенно противным. быть может, все из-за того, что преподаватель по креативным индустриям ничего не сказал про его работу, которую ренджун писал, между прочим, несколько ночей подряд, стараясь изложить все свои мысли как можно точнее и редактируя файл еще утром перед отправкой (и ведь сдал даже не в последний день, где же толика его признания). это вполне могло стать последней каплей, ведь ему хотелось, чтобы труды оправдывались, когда он так отчаянно раскладывал самого себя на белых листах (возможно, его было даже слишком много). а может все дело было в тупой тоске, терпеть которую уже почти не получалось. вот уже через пару дней рождество, а у ренджуна к нему готово ровно ничего. он собирается созвониться с донёном после пар и лечь отсыпаться, как в последний раз. квартиру украшать не будет — нет подходящего настроя, а логичное объяснение для парня уже есть: празднование с друзьями и самого его, донёна, отсутствие. стало быть, не для кого стараться. когда они разговаривали об этом самом дне, донён пообещал, что китайский новый год они точно отметят вдвоем — даже поставят ель. ренджуну этого было вполне достаточно (ему хотелось так думать). поднимаясь на свой этаж и ища в карманах куртки ключи (куда только засунул, всегда ведь в левом лежали), ренджун невольно снова вспоминает. донён всегда был расторопнее него и открывал дверь первым, когда они шли домой вместе. ренджун пустым взглядом смотрит на дверь и хочет разрыдаться, как подросток, которого бросила подружка, а он, дурак, думал, что это навсегда (хоть на самом деле его никто и не бросал, просто нервы уже ни к черту). ренджуна хватает только на то чтобы вздохнуть и прижаться лбом к двери. голова начинает болеть от собственной глупости (и, возможно, совсем чуточку — от недосыпа). спустя минуту он начинает выворачивать по очереди карманы, доставая из них всю мелочь и чуть не роняя телефон. к моменту, когда ключи обнаруживаются среди кучи выцветших чеков и цветных брошюр (когда-нибудь ренджун перестанет брать все подряд из жалости к людям), ренджун успевает несколько раз проклясть свою жизнь и донхёка за компанию (справедливо, — считает ренджун. — он это заслужил). ренджун открывает дверь (наконец-то), но вместо ожидаемой темноты видит полоску света, скромно выглядывающую из-за угла. — кажется, от недосыпа у меня начались галлюцинации, — неверяще шепчет ренджун, вцепившись в ручку двери. он не верит самому себе, когда из кухни доносится звук копошения и тихая ругань — кажется кто-то споткнулся о табурет и сейчас очень об этом жалеет. — донён? — ренджуну хочется ударить себя за то, как жалко звучит его голос. — ренджун! — неприкрыто радостно, будто ждал несколько часов минимум. — ты как раз вовремя, чайник вскипел пару минут назад. — звонким голосом из кухни (видимо больной мизинец не дает парню сразу двинуться в направлении к коридору, продолжая предательски болеть) — я купил твой любимый чай по пути домой. кажется, ты так и не… — донён понижает громкость, приближаясь к прихожей. ренджун чувствует себя откровенно по-дурацки, но не может сдвинуться с места и-  — ренджун…? — донён полностью показывается в коридоре, тут же щелкая кнопкой выключателя. свет почти больно бьет ренджуна в глаза. — все в порядке? он беспокоится, и ренджун чувствует это своей кожей, которая тут же отзывается мурашками на звук родного голоса. — да…да, все в порядке, — ренджун звучит неубедительно и почти ненавидит себя за это. очевидно, что донён не поверит ему. не сейчас, когда они — на расстоянии пары шагов и их не разделяет даже экран смартфона. — ты уверен? — простой вопрос, но ренджуна прорывает. в этот самый момент вдруг кажется таким правильным рассказать абсолютно все, что оседало гирями на сердце. и про невыносимого преподавателя, и про надоедливого донхёка, и про несправедливость жизни, и про боже как я устал и как тяжело было без тебя. донён внимательно слушает — он всегда такой, и у ренджуна щемит сердце. он, кажется, тараторит совсем как детстве и зажевывает какие-то слова, но его даже не думают перебивать (боже, как ренджун благодарен донёну за это). он не знает, сколько времени у него уходит на то, чтобы все высказать, но он успевает согреться, стоя в коридоре полностью одетый. ренджун вздыхает с облегчением и вдруг опускает взгляд в пол. — черт, прости. ты только приехал и, наверно, очень устал с дороги, — ренджуну становится стыдно, за то что он вот так вывалил все на донёна. — давай я… — он сбивается на полуслове, потому что вдруг оказывается в плену донёновых рук. тот молча обнимает его, а ренджун так долго ждал этого, что готов вот-вот расплакаться. «все хорошо, я рядом» «спасибо» в квартире стоит тишина — они понимают друг друга без слов. ренджун чувствует неуместное сейчас (но такое свойственное ему) ликование — он слишком часто пытался доказать всем, кто готов был его слушать, что слов иногда не хватает, чтобы выразить все чувства, даже если знаешь несколько языков. момент, в котором они находятся, доказывает это и делает практически неопровержимым. ренджун лишь сильнее сжимает парня в объятиях. придя в себя, ренджун спешит в ванную умыться. заговаривают снова они, когда оба уже сидят за столом и с кружками в руках — чайник пришлось ставить повторно. ренджун делает маленький глоток любимого чая — горячий. ему тепло (кажется, впервые за несколько недель) и оттого немного сонно. — донхёк сказал мне, что на тебе лица нет и ты почти не ешь. про сон он говорить не стал, но по тебе видно, что вы с ним редко встречаетесь. — это правда. самого донхёка ренджун видит намного чаще, чем сны. он чувствует себя маленьким ребенком, которого отчитывают за очередную провинность. — ты серьезно приехал, потому что донхёк что-то снова выдумал и сам себе поверил? — однако никто не говорил, что ему нечем парировать. ренджун не любит чувствовать себя так, но он никогда не признается в этом вслух. донён и не ждет. он знает. ренджуну думается, что иногда донён знает его слишком хорошо - даже лучше самого ренджуна. и это ощущается правильным, как будто так и должно быть. — но он не соврал. «он никогда не врёт о таком», — хочет сказать донён. «я знаю», — одними глазами отвечает ему ренджун. конечно он знает. донхёк может казаться самым ненадежным придурком в мире (по тому же авторитетному мнению самого ренджуна), но он все еще его лучший друг. и у него явно нет никаких проблем со зрением и с тем, чтобы взглянуть фактам в лицо. ренджун никогда не мог таким похвастаться. — если у тебя не было никаких планов, давай посмотрим что-нибудь дурацкое? — донён улыбается в кружку с теплым чаем, чтобы не смутить ренджуна еще сильнее. — например? в очередной раз пересмотрим короля старшей школы, чтобы ты вновь раскритиковал младшую сестру главной героини? — с усмешкой спрашивает донён. — да брось. не так уж и сильно я ее, как ты говоришь, критикую. всего лишь сравниваю ее с джейкобом. нельзя быть такими прилипчивыми, знаешь? — в голосе ренджуна родные недовольные нотки. он снова ворчит и почти бубнит в кружку, но донён его прекрасно слышит — слишком привык. когда они сидят на кровати (конечно, в обнимку, ренджун все строго проконтролировал) и на экране ноутбука главная героиня снова страдает из-за безответной любви, а донён сбоку хрустит чипсами (и оттого снова походит на кролика — как бы яростно он это ни отрицал), ренджун вздыхает. — если бы тебе вдруг предложили любую суперспособность, что бы ты выбрал? — а чего так внезапно? — кажется, донён и вправду следил за сюжетом дорамы, как будто не знал его наизусть. — просто ответь, — просит ренджун. — ты как обычно назовешь меня занудой, но… — ренджун почти догадывается, что хочет сказать его парень. — мне и так хорошо, я не хотел бы иметь суперсилу. — донён поворачивает голову и смотрит ренджуну в глаза. — а ты? что бы ты выбрал? — я бы хотел управлять своим сном, — со всей серьезностью отвечает хуан. поняв, что только что сказал, он мгновенно взрывается смехом вместе с донёном. — и правда, — произносит донён, успокоившись и вытирая слезы с уголков глаз. — было бы хорошо. — а потом добавляет. — но я забираю у тебя право называть меня занудой после такого. ренджун все еще посмеивается, но возражать не спешит. наверно, они с донёном стоят друг друга. чуть позже, кажется серии на седьмой, ренджун засыпает. последнее, что он помнит — он дома. рядом с ним сидит любовь всей его жизни, и смеется с шуток, которые слышит в сотый раз. его рука теплая и чуть больше ренджуновой. он спит крепко-крепко, как не спал уже очень давно (с самого донёнова отъезда). ему снятся лучшие сны, в которых алиса наконец догоняет своего кролика.