Трансформеры Дитя Прайма II: Наследство

Гелекси, со слабой улыбкой на лице, закрыла свою оптику, медленно подняв голову. И в следующий момент, из её уст послышался одинокий смешок. Все также держа оптику закрытой, феммка схватилась за голову руками, мотая ею. С нарастающим смехом, овертронка упала сначала на колени, а затем и полностью села на невидимый пол. — Я была окутана ложью. Весь мир вокруг меня играл спектакль. Твой спектакль! — Фемм яростно посмотрела на своего опекуна снизу вверх, а затем снова панически захохотала. — А теперь, ты не стал снова устраивать концерт, да? Захотел наконец-таки прямо сказать? Осмелился наконец? Тебе нужен перетрансформатор… и я. Но ты не получишь ни одного ни другого. Я это тебе обещаю. — Не стоит так рано давать обещания, моё дитя. Разве ты сама не стремилась вернуть свой дом. Овертрон, был родиной для миллионов ботов. Но все они потеряли его. Все они сейчас чужие. Разве ты стремилась к удовлетворению своего желания или же всеобщего блага? Этими словами Прайм заставил фемм задуматься. Она опустила свою голову, сильно сжав кулаки и оптику. — Такое же намерение и у меня. — Продолжил он. — Я хочу вернуть Овертрон. Дом, который был сожжен и Родину, которая была потеряна. Снова объединить наш народ под одним флагом. — В один миг, встав напротив Гелекси, он протянул руку, на которую, в следующий момент, посмотрела фемм. — Я помогу тебе вернуть наш дом. Заяви о своём согласии и мы заключим сотрудничество. Заставив себя улыбнуться, овертронка пыталась скрыть свой гнев. — Никогда! — Вскочила фемм и начала указывать пальцем на меха. — Я никогда не буду сотрудничать с тобой. Мне достаточно Оптимуса Прайма, последнего из Праймов. Мы закончим эту войну и вернём все другие планеты к жизни, которые пострадали, в том числе и Овертрон. Промолчав немного, мех широко улыбнулся, а затем засмеялся. — И как же ты это сделаешь? Как это сделает твой Оптимус? Знает ли он, что для возвращения и активации искры Солус Прайм — ядра Овертрона — планете нужна его матрица? Готов ли будет он отдать свое наследие Праймуса, — Мех остановился, а потом с легкой улыбкой добавил: — Лишь для тебя. Вентиляционная система Гелекси участила свои обороты. Фемм, отойдя на шаг назад начала мотать головой, не понимая Мегатронуса Прайма. — Что ты такое говоришь? Какая матрица? — Тихо проговаривала она. А потом объясняя добавила: — Нужна лишь мощная энергия… Но, когда она подняла свой взгляд и увидела очередную ухмылку на лице Прайма, отчаявшись опустила руки. — …Очередная ложь? — озвучила она вопрос, считав с оптики меха его мысли. — Искра Овертрона погасла, и активировировать ее может только Матрица. Матрица Прайма. Гелекси снова увела взгляд в сторону, в пустоту. — Значит Матрица. — повторила она, а после посмотрела опять на Мегатронуса Прайма. — А перетрансформатор зачем? Если жизнь планеты зависит от предмета титула Праймов. Задала вопрос фемм, косо смотря на опекуна. Но последний спокойно и уверенно ответил: — Им ты активируешь мост к искре, который был разрушен. Но до этого… — И в следующий момент, испарившись, он оказался сбоку от феммки, добавив. — Ты освободишь меня. Таким образом, я передам свою Матрицу Искре Солус Прайм. Оптика феммки расширилась, а рот от удивления приоткрылся. Резко убрав свой взгляд с меха на пол, она пыталась понять сказанное мехом. С одной стороны, овертронка прекрасно понимала, что Праймы справедливо заточили Мегатронуса и ее согласие просто разрушит то, чего вернуть будет невозможно: веру. И в чем же тогда будет разница между ей и Мегатроном, который спокойно отрубил руку покойного Прайма? Однако, твердое желание и жизненная цель феммки преподнесено «на золотом блюдечке» и ей нужен лишь шаг, для возвращения дома миллионов ее собратьев. Искра внутри Гелекси не прекращала метаться от безвыходности. И ее медленно начала окутывать странная боль. Боль ни схожая ни с чем. Сколько ворнов прошло? Сколько времени ждала она? Сколько боли Гелекси пришлось пережить, чтобы дойти к своей цели. И каждый раз фемм обманывала себя словом «скоро». Но сейчас. В голове лишь одно: «Я устала. Очень устала…». Она медленно потянулась к голове и схватилась за нее. — Похожий случай, не так ли? — Произнес Темный Прайм, разминая свою ладонь. После чего, оказавшись в другом месте, вокруг обоих появились отрывки воспоминаний прошлого. — Отправившись на Кибертрон, ты намеревалась вернуть Овертрон, обучившись. Ты приобрела высокий пост в политической карьере, перед этим, став первым и единственным овертронцем, который сумел закончить академию и получить гражданство. Ладони феммки скатились назад, вниз по голове, остановившись на затылке. Гелекси медленно посмотрела на одно из воспоминаний, которое было рядом. Она прекрасно помнит каждое из них. Но находящееся сбоку от нее — это ее чувства сейчас. Молодая фемм, находясь в своей кварте и сидя на платформе, также страдала от безвыходности выбора. Уперев голову руками, она была на грани того, чтобы отказаться от всего, что добилась, в обмен на более скорую но не обещанную свободу. — Ты приняла решение. — Продолжил он. — Решение отказаться от всего, что ты имела, начав революцию. Так как это дало бы всем твоим собратьям свободу, которую ты им желаешь. Мех начал ходить по кругу смотря на каждое из воспоминаний, на которых отображались важнейшие моменты перехода в оппозицию феммкой. Моменты, скрывающие огромную боль внутри себя. — История любит повторяться. — Тихо сказала Гелекси и медленно развернулась, не поднимая голову на собеседника. — Именно, Гелекси, именно. Конечно, ты можешь продолжить служить Оптимусу Прайму до конца войны… Или же согласишься, и мы сможем восстановить Овертрон раньше. На это фемм ничего не ответила, кроме одного вопроса: — Что будет… если я откажусь? Лишь в тот момент, она смогла, наконец, вернуть взор на Прайма. Мегатронус, снова посмотрел на свою ладонь и сжал ее. — В твоих сосудах течет темный энергон. Разорвав со мною связь, ты начнешь медленно и мучительно прощаться с искрой. — Воспоминания растворились, а на их месте появились все те моменты, когда судьба феммки могла оборваться в любую секунду. — Твой корпус пережил множество ранений, которые остальные боты бы не пережили,… особенно овертронцы. Думаю, ты прекрасно помнишь подвиг Оптимуса. — Сзади фемм появился момент прошлого, где Оптимус сдерживая боль искры, пробил дыру в корпусе фемм, для освобождения ее от темного энергона. — Или же дизмагнетизацию, которую вызвал красный десептикон своим артефактом. Нокаут, который всплыл сбоку, и был тем ботом, которого имел ввиду Прайм. Охота за Омега ключом для Гелекси кончилась намного хуже. Потеряв возможность трансформироваться и примагничивать свои лезвия, ее смог спасти только темный энергон. — Каждый твой механизм, будет отключаться. Один за другим. — мех оказался прямо перед феммкой, после чего повторно протянул вперед руку. — Кто знает, сколько ты сможешь еще служить Оптимусу, и доживешь ли до конца войны. Теперь, выбор за тобой. Еще встретимся, мое дитя. * * * Резко вскочив с платформы, фемм жадно начала глотать воздух, приводя вентиляционные системы в движение, после чего ее обороты сильно участились. — Гелекси. — Ретчет, стоявший рядом за компьютером, подошел к феммке, придерживая ее, пока та пыталась сесть на край платформы. — Ты как? Посмотрев на своего друга, фемм начала качать головой. — Успокойся. Все в порядке. Вентилируй глубже. Я дам тебе энергонной смеси. Как и сказал медик, он отошел и, через мгновение, повернулся к овертронке с кубом энергона. — Это был глюк. — сказал он, пока Гелекси выпивала смесь. — Возможно из-за переизбытка энергии. Ничего страшного. Такое бывает. Может быть даже, что последние события вместе с твоим плохим оффлайном повлияли на это. Проигнорировав сказанное, фемм просто спросила. — Сколько я была в отключке? — Пару земных минут, наверное. — Всего лишь. — удивлённо спросила фемм. — Я же сказал. Это просто перенапряжение. Гелекси задумчиво увела свой взгляд, направив его в пустоту. Молчание фемм скрывали ее мысли и переживания, но не оптика. Заметив беспокойство подруги, мех, подозревая овертронку, приподнял оптогрань и спросил ее: — Я чего то не знаю? Резко посмотрев на друга, феммка, покинув свои мысли, ответила вопросом на вопрос: — А? Мех недовольно вздохнул и скрестил руки на груди. — Что произошло, Гелекси? Что ты скрываешь? — Я скрываю? — Совершенно не думая спросила она, как маленький ребенок, который успел забыть произошедшее только что. — Ты издеваешься?! — не выдержал Ретчет. — Гелекси, что-с тобой-такое? Наконец, вопрос, произнесенный автоботским медиком, стал для нее понятным. Она снова увела взгляд, все также частично перебирая все сказанное ее опекуном. — Ретчет. — наконец произнесла она, словно спарк, который только начинает произносить свои первые слова. — Ты… мой самый первый друг. Во всей вселенной. — Дрожащим голосом продолжила она. — Каждый раз. Ты помогал мне. Везде… и всегда. Прошу тебя, — Медленно подняв голову, Гелекси посмотрела на Ретчета умоляюще. — Не говори Оптимусу. Напряжение ситуации для медика автоботов спало. Мех, определенно, ждал чего-то страшного, от чего просто облегченно вздохнул, а потом посмотрел на фемм, уперев руки в бока. — Что ты опять натворила? Приняв решение немного подумать, Гелекси задержалась с ответом, а потом сказала: — Мои дни сочтены. — И что это должно означать? — Это был не глюк. Когда мы забирали один из Омега ключей. Нокаут использовал артефакт Саундвейва, который излучал звуковые волны… Они повредили мои микросистемы и… — Дизмагнетизация. — произнес шокировано мех, догадавшись, после чего феммка покачала головой, подтверждая. — Мои системы будут отключаться одна за другой. Прошу тебя, Ретчет… — Нет! Ты будешь под строгим лечением, Гелекси. — Указывая пальцем строго произносил на гневе медик. — Она еще это от Оптимуса скрыть хочет. — Прошу, Ретчет! — Вскочила она. — Не говори ему. Позволь мне продолжить выполнять поручения и задания Прайма. Я буду очень осторожна. Я прошу тебя! Я не могу ему лгать! — В слезах произнесла она. — А я значит могу?! — Я даю слово. В подходящий момент я скажу ему. — Да неужели? И когда же будет этот подходящий момент? Когда твоя искра угасать будет? Ты представляешь что он со мной сделает, если будет уже поздно? — Я все улажу, правда. Я прошу тебя лишь об одном. Не говори об этом Оптимусу. — О чем не говорить? — спросил Прайм.