я всегда буду любить тебя.

Они расстались полгода назад, бежали в попытках забыть обо всём, что между ними было, — и лишь одно напоминание было на руке каждого из них. Чёрный кожаный браслет, единственный элемент украшений у обоих парней. Арсений бежал в Германию. Антон же сбежал в другой город России, его всегда манила Москва. Им было тяжело переезжать, время такое, но оставаться в своём городе, где всё напоминало им о бывшем, не хотелось совсем. Их отношения были полны тепла, искренности, любви, но в один момент что-то случилось. И ни тот ни другой не мог объяснить того, что произошло в их жизни, что довело до расставания. Война. Она не была неожиданной ни для одной из сторон, однако Шастун всё же надеялся, что этого не произойдёт, что на них не нападут, пока одним зловещим утром над Москвой не начали летать немецкие самолёты, обстреливающие с высоты город. Это стало началом конца. Попов был призван на фронт — сказать, что он желал этого, значит соврать. Он всегда любил спокойствие и был за мир во всём мире, но обстоятельства не щадят никого и приводят к непоправимым последствиям. Так и он стал участником войны, активным бойцом немецкой армии, страны, которая и не была ему родной, однако "долг зовёт", как сказал ему один человек. Его, по правде говоря, сложно было заставить, но ровно до тех пор, пока угрозы расправы не начали касаться не только его, но и всей его семьи — родителей, сестры, её детей. И... его ребёнка. Ребёнка, что появился на свет совсем недавно, около пары месяцев назад, от девушки, с которой отношений-то у него как таковых и не было. И, конечно, он мог бросить их, не появляться в жизни своего чада, но он полюбил этого мальчика с голубыми глазами, напоминающими его, Арсения, «океаны». Война стала тяжёлым периодом. Пока Попов воевал против когда-то своих соотечественников, Шастун защищал свою родину. Он, в отличие от старшего, делал это от любви к Родине, был готов отдать жизнь за то, чтобы будущие поколения жили в мире, а не в разрухе, нанесённой фашистскими войсками. Тяжело было каждый день, улыбки редко появлялись на лицах солдат, лишь иногда уголки губ приподнимались на удавшийся анекдот напарника. — Твою мать! — Услышал Шастун издалека. Голос командира ни с чьим другим он спутать бы уже не смог. К сожалению, слышать его приходилось часто. Иногда мужчина давал команды, а иногда сообщал весть о новых падших в бою. Все солдаты собрались у того места, откуда ещё пару секунд назад были слышны ругательства главного. — Готовьтесь, скоро новая битва. Передали информацию о приближении немецких войск. — Дмитрий подошёл к мужчинам ближе, похлопав каждого из них по плечу. — Мы справимся. Справимся, — тихо, почти шёпотом произнес он. Верилось с трудом, и это было слышно в голосе командующего, но все верили, молились на лучшее, на победу не в войне, но хотя бы в уже приближающейся битве. Выстрелы не заставили себя долго ждать, множество фашистов окружили русские войска, стреляя по солдатам. Шастун спрятался в окопе, планируя свои последующие действия. Возможно, это неправильно, но жить хотелось, а без разумных действий в этой битве ему абсолютно ничего не светило. Пока он рассматривал обстановку вокруг, его взгляд упал на человека. До боли в сердце знакомый силуэт мужчины, с которым ещё год назад они нежились в кровати, а сейчас... Сейчас он был облачён в форму противника, держа автомат у виска одного из граждан СССР. — Арсений... — он не смог сдержать это в себе, не смог. Слишком плохо, больно, неприятно видеть этого мужчину, к которому где-то в глубине его сердца до сих пор нашлись бы чувства и любовь. Его не слышали, не видели, он продолжал наблюдать, но мысли о планах отступили подальше, ведь сейчас его волновало иное. Что Попов делал здесь? Почему он был в армии немецких войск, почему это всё происходит с ним сейчас? Впервые с начала войны на его глазах выступили горячие слёзы, быстро падающие на землю. — Сейчас я всё проверю, — строгий голос послышался от того самого мужчины, присутствие которого так насторожило Шастуна. Заметив, что тот идёт в его сторону, парень принялся двигаться назад, незаметно, очень тихо. Но всё было, конечно же, напрасно. Спустя всего несколько минут чья-то большая ладонь упала на плечо, а голос прошептал: "А что это ты здесь делаешь? Думал, что получится сбежать?" Дальше всё как в тумане. Арсений поворачивает Шастуна лицом к себе и ахает. Он зол, агрессивно настроен, но, как подумал бы сам Попов, впервые по его груди разливается тепло, которого ему так не хватало. — Что ты здесь делаешь? — Арсений отмирает первым. Голос его звучит тихо, и он бы показался приятным, если бы не та злость, переполняющая мужчину, совершенно не понимающего, что делать. Вести его к фашистам рука не поднимается. — Тот же вопрос у меня к тебе, Арсений, — цедит сквозь зубы Шастун, разглядывая человека напротив. Он изменился, на лице появились шрамы, но перед ним стоял, казалось бы, всё тот же его любимый человек. Только вот было одно "но". Он воевал за врагов, он должен был взять Антона и отвести к солдатам немецкой армии, он должен был, но сможет ли? — Проваливай отсюда, Шастун. — В глазах напротив штиль, но на душе явный страх за собеседника. Хоть на лице и не дрогнул ни один мускул, но голос в голове буквально кричит о том, что ему страшно. — Я не могу, ты в курсе? Я такой же солдат, как и ты, меня учили сражаться с врагом, а не бежать... — Речь из уст младшего не собиралась подходить к концу, однако Попов не дал закончить, он притянул парня к себе и нежно поцеловал в губы, как когда-то давно. — Пожалуйста, уходи отсюда. Уходи, — уже более резко проговаривает Арсений. — Уходи... И Шастун уходит, понимая, что всё равно вернётся сюда, что будет воевать, пускай даже против родного для него человека. *** Парень ждал наступления ночи. Знание местности давало ему преимущество, как он считал, перед врагами, которые могли бы заблудиться в этих лесах. Однако всё, как часто это бывает, идёт не по желаемому нам плану. Так и сейчас на подходе к лагерю противников молодого солдата ловят, уводят в одну из палаток, где стояло множество мужчин, переговаривающихся друг с другом на немецком. Одним из них был черноволосый и голубоглазый. Тот, кто просил уйти. Тот, кто сейчас смотрит с досадой и ещё большим страхом, чем прежде. — Попов, убей его. На немецком. Антон не понимает ни слова, но видит, как исказилось лицо Арсения, на нём теперь было ещё больше эмоций, среди которых читалась какая-то безысходность. Оружие мужчина достал в одно мгновение, направляя на Шастуна. — Я люблю тебя и всегда любил. Последнее, что слышит парень перед тем, как в него прилетает пуля.