мы бесстрастно осудим и казним тех, кого мы полюбим

Хазин ублюдок и мразь. Пете подходят все нецензурные высказывания и сексистские песни. ему искренне хочется въебать, испортить красивое личико и разбить чуть пухлые губы, из которых льётся отборнейший мат. его бежевое пальто испачкать алой, а затем бордовой кровью, а удостоверение разорвать и выкинуть нахуй. новый айфон выкрасть, испортить жизнь ещё и другим знакомым Хазина и отправить к остальным вещам. так вам скажет любой, кто имел с ним дело. Любой, кто видел и слышал его. любой, но не Игорь Гром. знакомятся они впервые в университете. Петя идёт туда из-за того, что так обязан сделать сын влиятельных родителей, а Игорь из-за того, что он пахал на красный диплом не за тем, чтобы идти работать в Пятёрочке возле дома. первое впечатление не самое лучшее. Хазин выглядит выебистым и самовлюбленным. Золотые часы на запястье, всегда идеально белые форсы, чистые отросшие волосы и выглаженная одежда. на учёбу подвозит чёрный джип, который один раз Петя даже пытался сам водить, но больше так не делал. наверное отец отпиздил. с парнем аж находиться бывает стыдно. но не за него, а за себя. сразу чувствуешь какой ты бедный, грязный, и вообще низший слой общества. сам Гром выглядит абсолютно типично. мятая футболка и кожанка, иногда заменяемая свитером, тёмные джинсы и пыльные кроссовки, загрязненные улицами. никаких аксессуаров и чего-то ещё. это не жизненная необходимость. встречаются лицом к лицу они в курилке. Игорь тогда сразу обращает внимание на поведение Пети, и даже как-то спокойнее становится. он не пытается уколоть тем, что Гром курит самые обычные, тем, что внешний вид не очень. хотя вполне может, это даже обоснованно будет. лишь курит свои тонкие мальборо, периодически стряхивая пепел. наслаждается молчанием, может и неуютным, но явно более приятным, чем разговоры. так проходят, кажется, месяца два. не сказать, что они сильно сближаются, но порой общаются друг с другом в курилке, улыбаются на парах, здороваются в коридоре. с Хазиным становится не так неуютно, совсем наоборот. хочется узнать парня поближе, он в глазах больше не избалованный сынок богатого мужчины. он теперь самостоятельная личность, существующая без отца и бесконечных упоминаний о нем. да, фамилией все же сверкает, но или Игорь не замечает, или не хочет вовсе. ещё через два месяца Петя зовёт Грома погулять. подъезжает на чёрном джипе, ключи от которого очень долго просил у папочки. это почему-то сразу понятно. подмигивает и указывает взглядом на сиденье рядом с собой, приглашая. ему бы ещё шампанское с цветами в руки для полноты образа. Игорь смеётся, залезая в машину. там тепло и сиденья с подогревом, что, несомненно, нужно в лёгкий мороз. удивительно, наверное, но так вот сидеть очень комфортно. с тихо играющей музыкой и молчащим Петей. это, возможно, странно даже. его и другом назвать то сложно. просто переглядывались часто и вели беседы чисто из вежливости, скорее. ещё два месяца. это необычно. такой промежуток времени служит чётким отсчётом развития их взаимоотношений. даже страшно становится. живёшь себе спокойно и вдруг понимаешь, что роковые два месяца подходят к концу. но это понятно тем, кто чётко замечает течение времени. точно не Игорю, в общем. он и не подозревает ничего, живёт сегодняшним днем и не думает ни о чем абсолютно. ни рефлексии, ни самокопания. да даже и проблем толком нет. а надо было бы волноваться чуть больше. а то это уже неприлично как-то. жить так радостно. а надо затем, что тогда бы Гром не удивлялся действиям Хазина, совершенным ровно через два месяца... весна, оттепель. снег медленно сходит. парни сидят на абсолютно пустой детской площадке. качели совсем старые и противно скрипят, но на это как-то не обращаешь внимания в хорошей компании. Петя до конца открылся как человек. и не только потому что Игорь всматривался, а ещё и потому, что Хазин постарался. надо отдать ему должное, работу над собой он проделал хорошую. тишину режет обращение. - Игорь? пока просто имя, не предвещает ничего громкого или неожиданного. но звучит даже оно как-то сломанно и неуверенно. - м? Петя кусает нижнюю губу, смотря в пол. сердце бьётся сильнее, чем надо. - хочешь жвачку? - отвечает через несколько секунд, в панике придумывая что можно сказать. решение ему кажется слишком уж импульсивным для того, чтобы открыть свои чувства. ещё какое-то время проходит прежде, чем признание произносится вслух. черт, это невероятно красиво, нельзя отрицать. парни сидят на одной из крыш Питера, смотря на алеющий закат, прожигающий кожу и внутренности. это тёплый поздний апрель, когда солнце греет сильнее, чем должно в этот месяц. тихий ветер дует на крыше ощутимее, но совсем не портит момент. Игорь смотрит на Хазина, щурящегося от яркого солнца. его губы расплываются в довольной улыбке. многие хотят их разбить, а Гром страннее. он хочет поцеловать. они курят одну сигарету на двоих, пуская дым тонкими струйками. затягиваются, вырисовывая по памяти вкус губ друг друга. - непрямой поцелуй, между прочим, - в шутку замечает Петя, стряхивая пепел. - прямой тоже было бы неплохо, - улыбается Игорь, отвечая совершенно не думая. Хазин смотрит в непонятках, вопросительно выгнув бровь. шутит? или это было признание? оказывается, что все таки признание. две недели, уже не месяца, что показывает прогресс, и они чуть ли не живут вместе. это или из-за долгоскрываемой симпатии, или из-за нежелания Пети видеться с отцом, который в последнее время, кстати, донимает хуже обычного. с другой стороны, кто захочет знать, что ребёнок, раньше боявшийся и шагу сделать, теперь живёт с каким-то мужиком на квартире? и таскается с ним же. в какой-то из выходных, они остаются на ночь у Игоря. тот даже убирается в квартире, но какого-то сильного эффекта это не даёт. разве что пыли теперь нет. и грязной посуды. Хазин ложится на диван и включает на телевизоре сериал, который выбрал сам. не то чтобы Гром не имел вкуса, он просто не любил фильмы и тому подобное. даже в детстве предпочитал или книги, или играть со сверстниками. сериал называется "Нарко", это мужчина видит, когда читает то, что вводит Петя. не обращает внимания, хотя, может, и стоило. ложится рядом, обнимая за талию. еле ощутимо целует в лоб, за что получает короткий пинок в бок. на середине фильма его уже никто не смотрит от слова совсем. Хазин сидит на коленях у Грома, зажимая рот рукой, пока тот целует кожу шеи, слабо кусая. то, что парень носит водолазки теперь уже плюс. Игорь ведёт по бедру вверх, второй рукой оттягивая волосы Пети назад. прикосновений, кажется, очень много и очень мало одновременно, поэтому он льнет ближе, коленями упираясь в спинку дивана. утыкается носом в плечо, рвано выдыхая, пока Гром забирается холодными длинными пальцами под свою же растянутую футболку, которую парень одолжил, а может уже и забрал себе. - па, я у Игоря, - недовольно говорит Хазин, закрыв дверь в спальню, чтобы не будить. уже утро, но солнце не спешило освещать улицы. пока что оно прячется за облаками, где то далеко уже ставшими тёмными тучами. в трубке раздаётся протяжный выдох. ничего другого услышать, конечно, генерал не ожидал. - я буду днем, - говорит Петя, закатывая глаза. из отца все время надо выбивать слова. пока не скажешь то, что он хочет услышать - будешь так и стоять в гордой тишине. Гром подходит к парню, приобнимая со спины. ухом прислоняется к новому айфону, пытаясь уловить суть разговора. Хазин крупно вздрагивает больше даже от мужчины, что так близко, чем от неожиданного касания. непривычно, все таки. генерал бросает трубку, так и не удостоив сына ответа. такой вот у него метод воспитания. недейственный, конечно. как и телесные наказания. Петя уже настолько привык ко всему этому, что просто не реагирует, хотя отец для него все же, в какой-то мере, авторитет. - Игорь, блять, не пугай так больше, - шепчет парень, откидывая голову на плечо. Гром улыбается и мягко целует в губы, после отстраняясь, но руки, обхватывающие талию, не убирает. первый раз случается в клубе, куда сам отец его послал ради того, чтобы Петя влился в компанию. пообщался с сынками влиятельных людей, обсудил, по мнению генерала, важные финансовые проблемы и положение в обществе. несомненно, именно таким, блять, и занимаются в этих компаниях. может так Хазин и думал, но подозревал, что отец слишком уж хорошего мнения о методах воспитания и влияния своих друзей и знакомых. и вот сейчас, когда все так медленно из знакомства перешло в то, что он пустил по вене, можно сказать, что жизнь идет по накатанной. полный регресс. на фоне играет какая-то клубная херня, перед глазами столько бликов и фигур, что голова кружится. Петя откидывает голову назад, облокачиваясь на стену. по мозгам даёт быстро, все плывёт и звучит где-то далеко-далеко. зато почему-то удивительно чётко слышит отца, который пытается ему вдолбить, что он плывёт на дно. глубокое такое дно, а ещё сверху давит что-то, чтоб точно утонул. совесть, наверное, картинки вырисовывает и голос проецирует. Петя даже звонит генералу, не понятно как набрав номер, и что-то бессвязным текстом доказывает. на извинения не похоже, но бесконечные "прав", "к черту", "следовать" говорят о каком-то раскаянии. старший Хазин сразу понимает, что натрезвую он бы о таком и не подумал. да и по голосу сразу же ясно все. приезжает отец через тридцать минут, непонятным образом узнав адрес, и забирает сына, вновь выплевывая весь яд по пути. - как же ты меня заебал, сучонок, - "с" тянет от злости и шипения. диалог у них не завязывется из-за неразговорчивости Пети, и отсутствия желания пересказывать лекции о вреде наркотиков его отца. Игорь ни о чем не узнает, Хазин упорно молчит. от одного раза ничего не будет, он же не систематически принимает наркотики. Грому зря переживать не стоит, а из-за таких пустяков и тем более. второй уже какой-то более яркий и запоминающийся. Петя идёт в клуб, черт знает кто его туда потянул, и напивается в хлам. уже не то, что отпор дать не в силах, он бы и сам потянулся, будь у него опора. поэтому на предложения обдолбаться кивает, протягивая деньги непонятному мужику. даже про препарат не спрашивает, не то что о совместимости наркотиков и алкоголя. просит самое слабое, что есть, каким-то невероятным образом выбивая из себя вполне логичное и обусловленное объяснение тому. ему дают какие-то красивые таблеточки, и Хазин незамедлительно принимает. торкает не сразу, но сильно пиздец. появляется ощущение каких-то тактильных галлюцинаций, чёткое чувство биение сердца. краем уха слышит что-то про дофамин, и чувствует, что да. действует. ощущения максимально необычные и приятные. если у лсд есть правильный вариант действия, то он сработал именно так. это лучше, чем то, что он вкалывал. это просто лучше. но думать об этом не хочется, все же не конченный же он нарик. он даже не зависим. просто пробует. в этот раз Игорь узнает. ему звонят из отделения и просят приехать, если Петр Хазин ему известен. просто отцу парня звонить страшно, не хочется весь город на уши поднимать, а вот "Игорь♡" звучит безобидно. Гром договаривается на то, чтобы Петю отпустили. ему бы и так ничего не сказали, в надежде избежать конфликта, а так их хоть поуговаривали. да и компромат теперь на сына генерала есть, одни плюсы. Игорь на все это молчит, он расстроен и разочарован, но готов стерпеть. простить на первый раз. Хазин тоже не начинает разговор, смотрит в глаза с лёгкой улыбкой и шепчет "спасибо". третий раз становится крайним, хотя, по иронии судьбы, должен быть второй. Петя решает, что раз Гром прощает и молчит в тряпочку, значит можно. это действует как кнопка, открывающая все двери перед собой. отец уже обо всем знает и не говорит, Игорь тоже. значит всех все устраивает. Хазин приходит к мужчине обдолбанный. звонит в дверь и сразу падает в объятия, и его ловят с тёплой улыбкой. гладят по отросшим волосам и прикрывают дверь. Игорь шепчет на ухо что-то вроде "я скучал" и отстраняется, чтобы посмотреть в глаза. но видит не привычные зелёные, а чёрные большие зрачки. видит теперь уже, как Петю мелко трясёт. как будто по ребрам бьют. сильно так, с усердием. мужчина звонко ударяет по щеке, не отводя взгляд. смотрит теперь уже не нежно совсем. Что-то между жуткой злостью и искренней грустью, очень быстро перерастающей в истерику. Хазин касается щеки кончиками пальцев, кожа будто обжигает их. на слова не хватает сил. это все похоже на какую-то блевотную низкокачественную сцену из кино. и лучше бы ей и оставалось, честное слово. Игорь молча указывает на дверь, глотая обиду и колкие фразы. хватит, Петя их наслушался. - вон. пошёл вон, Хазин. и номер мой сотри, ясно? - хрипит он, так и держа руку на весу. парень смотрит с явным вопросом, смеясь. - ты че, дядь? попутал? Гром молча пихает за пределы квартиры, хлопнув дверью перед носом. запирает на ключ и уходит вглубь квартиры. странно, наверное, но такого твёрдого, непоколебимого человека так просто сломать. всего-то, правда? Петя отставал. на какое-то время. но наверстал упущенное мгновенно. бессонница мешалась с наркотическими угарами. парень марафонил, сняв отдельный номер в какой то гостинице. отцу соврал, что хочет на пару дней к Игорю, а Игорю и врать не приходилось. он сказал номер удалить. забыть все, что было и не напоминать. ни о себе, ни о прошлом. Хазин бил подушки о стены, кричал в них же, сжимая до побелевших костяшек. опухшее лицо было правда легче не видеть в этом ебанном зеркале на всю стену. легче было видеть мультики, являвшиеся под приходами. легче было чувствовать сердцебиение и пульсирующую в висках кровь. вспоминать все, что было. лучше бы они никогда, нахуй, не встречались. тогда бы кокаин не колол, не жжег где то в переносице. все попытки привести себя в порядок абсолютно бесполезны. походы куда то заканчиваются тем, что Петя объебан. через две недели терпение заканчивается совсем. как и желание что-то делать. Хазин это ненавидит, это ебанная зависимость, которую он побороть не может даже другой. зависимость от Игоря, мать его, Грома сильнее, чем от наркотиков. смешно. он не был чист с ссоры. и, может, не будет, но умереть хочется с кем-то рядом. и этим кем-то отец не будет, в этом себе Петя поклялся. поэтому сейчас он медленно жмёт на цифры уже изученного номера, сидя на кровати. будто надеется, что сейчас возьмёт и передумает. будто не ходил перед этим несколько дней с навязчивой мыслью. все же звонит, на удивление Гром даже отвечает. но молчит. - Игорь, я говно и сука, ты можешь меня оскорблять сколько угодно, но я хочу, чтобы ты послушал и вникнул. я, блять, слаб в своей сущности, но я слаб перед тобой, и наркота не сильнее этой зависимости, - от своих слов и самому тошно становится. то ли от ванильности, то ли от того, как низко и унизительно это звучит. - единственное, что я хочу сказать - ты ничего не потерял, когда ушёл, но я потерял многое, слышишь? я тебя люблю. всей своей отвратительной высокомерной прогнившей душой. - я тебя тоже.