Курортный отдых в санаторных условиях

      Над головой догорал прекрасный вечер, солнце почти скрылось за горизонтом, а Се Ван спешил вернуться в номер, опасаясь, что отец уже вернулся и обнаружил его отсутствие. Се Ван чувствовал себя неверной женой, которую вот-вот поймают на измене, но вместе с тем, в груди вскипала обида на себя, ведь он не сделал ничего такого!       Влетев в ярко освещенный холл, Се Ван тут же побежал дальше, вверх по широкой лестнице, несколько поворотов и длинных коридоров, бросив мимолетный взгляд на часы: «Половина девятого!» Окончательно сбив дыхание, Се Ван оказался перед дверью в номер отца и прислушался. Свет не горел, да и не слышно было ничего. Он осторожно заглянул. Внутри никого не было, и скорее всего отец ещё не возвращался. Предположив, что тот может быть на ужине, который как раз был в самом разгаре, а также поняв, что и сам жуть как проголодался, Се Ван опрометью забежал к себе, бросил папку с нотами, поправил волосы, пригладил воротничок новомодной импортной рубашки и степенно спустился на первый этаж. Но, кроме успевшего остыть ужина, никого не обнаружил. Се Ван мигом проглотил еду, и поднялся, ещё раз внимательно осматривая большой зал, уже полупустой, но Чжао Цзина определенно там не было.       «А ведь он обещал…» Се Ван вздохнул и, завернув в салфетку сладкую булку, полагавшуюся ему, как с дефицитом веса, решил уйти. Он собирался точить её со скуки и грусти, пока будет ждать возвращения отца, наплевав на все диеты.       - Снова ты! Ну, как говорится, место встречи изменить нельзя, – Се Ван вздрогнул и поднял голову. Е Байи стоял перед ним, усмехаясь как ни в чем не бывало, - Нашел отца?       - Нет, он уехал с утра и до сих пор не вернулся, хотя обещал до ужина быть… - покачал головой Се Ван.       - Ну, ты – взрослый человек, он – тоже, - Е Байи пожал плечами, смотря за плечо Се Вана, явно на еду, - Можешь подождать со мной, я ещё не ужинал, время скоротаем.       Се Ван готов был согласиться, но при мысли о том, что отец может увидеть его, разговаривающего с другим мужчиной, не по его просьбе, внутри все похолодело.       - Спасибо большое, но я лучше подожду в номере, - чувствуя, что краснеет на ровном месте, Се Ван засуетился, - Это Вам, - он сунул в руки Байи завернутую в салфетку булочку, - Доброй ночи! – и убежал, не сдержав открытой радостной улыбки.       - Доброй ночи, - рассеянно ответил Е Байи, принюхиваясь к свертку. Пахло восхитительно, да и то, что это был подарок от Се Вана, грело душу. Обрадованный, Е Байи в один присест прикончил ужин и принялся за контрабандную булку. И ел её долго и упорно, не желая отказываться от подарка, чертыхаясь про себя и старательно выковыривая проклятый изюм.       Се Ван же не находил себе места. Отец все не возвращался. Се Ван отстоял очередь в душ на этаже, тщательно вымылся, вернулся, уложил волосы, и, едва касаясь щёк пушистой кистью, легко подчеркнул скулы персиковыми румянами и подвел глаза мягким коричневым карандашом.       Он залез на подоконник с ногами, притянув колени к груди и ждал, ждал… Время тянулось, за окном высыпали редкие крупные звезды, вокруг маленькой лампы над кроватью кружились мотыльки и комары, ударяясь о стекло. Когда ноги затекли, Се Ван стал ходить по комнате и шуршал страницами книги, какая-то беллетристика, в текст которой не особо вчитывался. Время перевалило за полночь. Дважды заходила дежурная по этажу, призывая соблюдать режим дня.       Се Ван уже начал клевать носом, когда в коридоре наконец раздались шаги. Он сразу понял, что это отец, а ещё что он точно пьян. Се Ван подхватился и хотел уже выйти навстречу, когда дверь открылась, и отец сам появился на пороге.       - Се-эр, - он обнял Се Вана, смазано целуя в щеку, - мой мальчик, ты ждал меня?       - Конечно ждал, - осторожно обнимая, смотря в потолок, ответил он, придерживая Чжао Цзина. Его немного вело, - Почему?.. Почему Вы так долго?       - Сегодня был очень хороший клев, рыбалка, мой мальчик… Дело тонкое, а потом, собрались некоторые товарищи из Польши… Ты не представляешь, как сложно наладить с ними отношения, такие упрямые… Зато теперь мы сможем поехать в Варшаву этой зимой, ты же хотел выступить там, помнишь?       - Да, помню… - руки Чжао Цзина заскользили по спине и бокам Се Вана. Он подался вперед, вдыхая воздух и жмурясь, давя ревность. От отца пахло чужими духами, видимо, женскими, тяжеловато-приторными, явно дорогими, не чета «Красному маку», - Вы, должно быть, очень устали за сегодня… - прошептал Се Ван, когда ласки со стороны отца стали совсем недвусмысленными. Он хотел этой близости, был бесконечно рад, что отец его не забыл, но знать, чувствовать, что он только что был с кем-то ещё, а теперь обращается с ним, как ни в чем не бывало, было так больно и обидно, что ещё немного и злых, непрошенных слез не избежать.       - Се-эр, неужели ты не хочешь побыть со мной? – он поцеловал шею, огладил талию и бедра.       - Хочу, очень хочу, - едва слышно прошептал Се Ван, стараясь не выдать дрожи в голосе.       - Хороший мальчик, - Чжао Цзин подвел их к кровати, уложил Се Вана и сам навис сверху, по-собственнически залезая под рубашку, целуя шею, вверх, по подбородку и находя, наконец губы. Се Ван закрыл глаза, отвечая на каждую ласку, не в силах сделать лишнего движения, думая, насколько далеко может зайти отец и чем это может обернуться. Но тот вдруг отстранился и, глубоко вздохнув, сместился на кровать.       - Се-эр, кажется, ты был прав, я очень устал, - пальцы очертили овал лица, - Ты не будешь против, если я посплю у тебя?..       Не дожидаясь ответа, Чжао Цзин опустил голову на подушку, проваливаясь в сон.       - Конечно, отдыхайте…       Се Ван выскользнул из ослабевших объятий и аккуратно накрыл отца покрывалом, стянув обувь и отставляя её в угол. Теперь уснуть было почти невозможно, да и при мысли о том, что придется спать в кровати отца, вдыхать его запах, после того, что произошло сегодня… Се Вану стало немного дурно.       Решив, что ему просто необходимо освежиться, он тихо покинул комнату и легкой тенью прошмыгнул прочь из корпуса на улицу. В голову закралась шальная мысль заявиться к Е Байи, но Се Ван не знал, где тот живет.       Куда пойти? Ночной ветерок холодил шею и руки. Оцепенение и обида сменились почти маниакальной радостью от иллюзии свободы в ночном одиночестве под сенью южного неба. Беги, куда хочешь. Хотелось стряхнуть с себя всё, что накопилось, все нервы и переживания. И Се Ван решил, куда хочет пойти.              Байи не спалось. К сожалению, ни электрофорез, ни душ шарко, ни целебный ялтинский воздух, не могли успокоить разболевшееся к ночи плечо. Старое осколочное ранение, благополучно зажившее, оставившее за собой только один рубец, не хуже заядлого метеоролога предсказывало смену погоды, особенно, если дело было к дождю и давление падало.       Выждав, пока в коридоре затихнут шаги работников санатория, Байи быстрым шагом выскользнул на улицу и прошел к набережной, минуя широкие освещенные фонарями аллеи. Летучие мыши проносились между деревьями и едва слышно пищали, охотясь на мошкару. Шум прибоя и шепот морской равнины успокаивали. Байи уселся на бетонный парапет, подстелив вчерашнюю газету, надежно укрытый кустом от любопытных глаз.       При мысли о парнишке, преданно смотрящем на старшего и ловящем каждую крупицу внимания, на душе становилось слегка неспокойно. Это не его дело. Е Байи отогнал от себя надоедливые мысли и поудобнее устроился на хранящем дневное тепло парапете. Впереди была тонкая, всего в пару метров каменистая полоска берега, справа начинался благоустроенный пляж. Но именно здесь, у самого края, в дикой части санаторного парка лучше всего ощущалась красота природы, почти нетронутой человеком. Е Байи уже не раз проводил здесь время, скрываясь ото всех. Единственной проблемой были минные поля шелковицы, готовой испортить легкие летние туфли.       На горизонте ширились тучи, а в воздухе повисла духота, подтверждая подозрения о смене погоды. Плечо по-прежнему ныло. Е Байи достал флягу. В мигающем свете звезд и яркого месяца гравировка поблескивала незамысловатыми вензелями. «Чанцину в честь рождения сына от боевых товарищей» Байи откупорил флягу и хлебнул, даже не поморщившись. Другие, более старые воспоминания полезли в голову, бередя память и заставляя ныть уже другие, куда более глубокие ранения. Да что уж об этом, всё в далеком прошлом, страна развивается, а жизнь идет своим чередом. Только вот до невозможного бередят душу книги Бондарева, недавно вышедшие в свет, да всё так же тяжело смотреть кино. Может, тоже написать свою книгу? Выплеснуть и свои воспоминания, как делают его соотечественники? Да нет, бред какой-то…       Вдруг кусты неподалеку зашевелились, и на узкую полосу берега спрыгнула стройная фигура. Байи приподнял брови в удивлении и осторожно отодвинулся подальше в тень, оставаясь незамеченным. Мгновение спустя, он понял, что судьба снова свела его с этим мальчишкой, Се Ваном. Тот не заметил присутствия ещё одного человека и, наспех скинув с себя всю одежду, окунулся в море.       Байи усмехнулся. Он подождал несколько минут, наблюдая, пока Се Ван от души наплавается в запрещенное время и встанет в воде, разглядывая ночное небо.       - Как водичка? – Се Ван вздрогнул и обернулся. Байи был более чем доволен такой реакцией, однако мальчишка быстро оправился.       - А Вы сами попробуйте, - с широкой улыбкой ответил Се Ван. Черные глаза блестели, как в лихорадке. Что-то бедовое, безбашенное читалось во всем его облике.       - Не боишься, что поймают?       - То же самое могу спросить у Вас, - усмехнулся Се Ван и снова нырнул, подпрыгнув и красиво изогнувшись всем телом, словно мифическая русалка из сказок Афанасьева. Е Байи только фыркнул на подобное позерство. Тем временем Се Ван вынырнул и вышел на берег в чем мать родила, поглядывая на реакцию Байи, который с некоторым интересом рассмотрел его фигуру, но никак не прокомментировал.       - Что, даже не отвернетесь? Уважаемый человек, а смотрите на молодого парня, - усмехнулся Се Ван.       - Не на того напал, - фыркнул Байи и не думая отводить взгляд, - Я – хирург, забыл? Столько голых людей перевидал, что тебе и не снилось, а что до тебя, то заходи в двадцатую больницу, как в Москве будешь, сколиоз поправим, - усмехнулся он.       Се Ван вспыхнул от подобной наглости в отношении его тела и принялся одеваться, надувшись как хомяк. В какой-то момент Байи стало почти жаль этого мальчишку.       - Но фигура у тебя неплохая, ничего не скажешь, - добавил он, невозмутимо созерцая горизонт, - Я завтра собираюсь выбраться в город, если дождя не будет, хочешь со мной?       Се Ван от чего-то замер, вглядываясь в лицо Байи.       - Хочу, - это прозвучало почти с вызовом. Он присел рядом на парапет, безо всякого сожаления вытирая мокрые волосы рубашкой. Закончив, он уставился на небо, сидя чуть ссутулившись, а потом, вспомнив что-то, внутренней стороной манжета аккуратно вытер глаза, полагая, что карандаш, хоть и неяркий, мог растечься.       - Что-то случилось? – по-своему интерпретировал Е Байи.       Се Ван прикрыл глаза. В этом вопросе не было колкости, разве что, самую малость, только участие и интерес.       - От отца влетело? – усмехнулся Байи.       - Он мне не отец, - выдохнул Се Ван, снова смотря на небо, уперевшись руками о бетон и откинув голову, - Усыновил меня, после того, как увидел на конкурсе пианистов… Я тогда взял гран-при, - он флегматично вздохнул и встряхнул влажными волосами, подставляя их ветру, - Пообещал… Что поможет выбиться в люди, и, в общем, держит слово, я учусь в консерватории, на хорошем счету, конкурсы, выступления…       Е Байи уже открыл было рот, чтобы задать вертящийся на языке вопрос, но в последний момент одернул себя и промолчал. Се Ван явно был не в себе. И перебивать его внезапные откровения было бы неправильно, грубо. Что-то знакомое и давно забытое шевельнулось в сердце.       - А теперь он пришел посреди ночи, пьяный… Рыбалка, как же, - он горько усмехнулся, - Знаю я этих рыб, с французскими духами…       Е Байи сдерживался, чтобы на лице не слишком ярко читались сделанные на основе этой реплики выводы. Впрочем, какими бы не были отношения в этой семейке, по долгу службы, Байи навидался всего, так что ситуация в целом не сильно удивляла. Удивляло, что ему не было всё равно, когда этот парнишка сидел и откровенничал рядом с ним, комкая в руках промокшую рубашку, и слегка ежась от ночного холода.       - Ты же вроде взрослый парень, можешь ведь и сам жить, - неуверенно произнес Байи, - Сколько тебе?       - Двадцать три, - вздохнул Се Ван, - Если бы всё было так просто…       - Ну, раз такие сложности, то думай сам, - фыркнул Е Байи, стаскивая с себя легкий летний пиджак.       - Да что вы понимаете… - зыркнул на него Се Ван, но не успел продолжить фразу, потому что Байи потянулся к нему и накинул свой пиджак на плечи.       - Куда уж мне, я ведь старый дурак, ничего не понимаю, - проворчал он, поправляя лацкан, и с внезапным легким уколом сердца отмечая небольшой след на шее, почти у плеча.       - Вы вовсе не старый, - растерянно проронил Се Ван, прежде чем успел подумать, во все глаза смотря на Байи.       - Как скажешь, - он усмехнулся и поднялся, - Но спать уже точно хочу, и тебе советую. А то не встанешь завтра.       Байи протянул руку, и Се Ван тоже поднялся, ухватившись за крепкую сильную ладонь.       - Я живу во втором корпусе, в сто четвертом, если не встретимся на завтраке, то приходи туда.       - А я в третьем живу, в двести пятнадцатом, - Се Ван замялся, порываясь стянуть с себя пиджак.       - Оставь, - отмахнулся Байи, - Завтра отдашь.       И пошел вверх по склону, в обманчивом свете между деревьями. Се Ван улыбнулся и подумал, что очень рад темноте, иначе его горящие щёки было бы видно за километр. Он поспешил следом за Байи и прошмыгнул обратно в корпус, оставшись незамеченным. Он прошел в комнату отца, невольно возвращаясь к недавним событиям, но теперь уже не было того горящего ощущения в груди. Се Ван упал в кровать, подстелив на подушку светлый парусиновый пиджак, вдыхая слабый, приятный запах чистоты и простого одеколона Байи.       Сам Е Байи тихо вернулся в номер и тоже лег в постель, так до конца и не поняв, на кой черт позвал с собой этого мальчишку. Что было ещё более странным, он ни капельки не жалел об этом. Перед тем, как окончательно провалиться в сон, он вспомнил, как Се Ван рассеянно смотрел в небо, запрокинув голову. Точеный профиль и густые отросшие волосы, поблескивающие в свете звезд глаза, - всё это было... Очень красивым. Се Ван и правда был по-настоящему красивым.