привет, я жив, здоров, моя честь при мне
Намджун со мной не переспал, как бы я его вчера не уговаривал
так что не переживай
Ответ от Чимина пришёл практически мгновенно, как будто он только и делал, что караулил Сокджина в диалоге. Рисовый пирожок: неужели он не совсем мудак Рисовый пирожок: ладно так и быть поверю Рисовый пирожок: купился да хрена с два я тебе поверю Рисовый пирожок: я взял тебе кофе и буду минут через пятнадцать Рисовый пирожок: надеюсь не увижу ничью голую жопу на твоём балконе Сокджин со стоном откинул телефон на кровать и упал на подушку, прикрыв рукой глаза. Зная Чимина, он действительно будет через пятнадцать минут, и не открыть ему дверь себе дороже. — Пей, — вместо приветствия, он сунул ему в руки огромный бумажный стакан с кофе. — Надеюсь, у тебя в холодильнике есть еда. Я уверен, что видел что-то аппетитное вчера. — Ни в чём себе не отказывай, — слабо пробормотал Сокджин, медленно по стеночке следуя за ним на свою кухню. Кофе был уже не горячим, но на вкус именно такой, какой он любил. Особо взбодриться не помогло, но такая забота всё равно была приятной. — Ни за что не поверю, что ты из другого конца Сеула приехал, чтобы проведать, на месте ли моя невинность. — Хён, — Чимин вынырнул из-за дверцы холодильника. — Кого ты обманываешь. Твоя невинность осталась в старшей школе. Я проведываю, на месте ли твой здравый смысл, — он снова вернулся к увлекательным раскопкам в поисках чего-то съестного. — Я просто был в этом районе, подумал, вдруг тебе нужна помощь в изгнании двухметровых демонов-искусителей. — Он не два метра, — с улыбкой ответил Сокджин и плюхнулся за стол. — Чуть пониже, но я бы с удовольствием вчера забрался на эту скалу в пьяном угаре, знаешь ли. Только, оказывается, пьянчуг с неё сбрасывают, как слабых спартанских детей. — Фу, — отозвался Чимин, продолжая перерывать содержимое полок. — Если хочешь, внизу лежит картофельная запеканка. Там немного осталось, можешь прямо в этом контейнере погреть. Чимин хмыкнул, откопал нужный контейнер, запихнул его в микроволновку и сел напротив. Сокджин заметил, что он в той же одежде, что был в клубе, его лицо немного опухло, а под глазами залегли тёмные круги. — Ты вообще спал сегодня? — обеспокоенно спросил Сокджин. — Ну, пару часов, — дёрнул плечом Чимин, запустив руку в волосы. — Или меньше. Не знаю, — он вдруг нервно рассмеялся. — Дожили. Тебя учу жизни, а сам тот ещё придурок. — Что-то случилось? — беспокойство за друга перекрыло беспокойство о собственных проблемах, он протянул руку и накрыл его ладонь. — Расскажи. Я, может, и не лучший советчик, но выслушать могу. Таймер на микроволновке запиликал, и Чимин встряхнулся, доставая еду и вилки. — Ты сам не будешь? — он вопросительно изогнул бровь. — Нет, я даже думать о еде сейчас не могу, — Сокджин помотал головой, тут же поняв, что не стоило этого делать. — Один кофе после пьянки так себе идея, — пожал плечами Чимин и уткнулся в еду. Сокджин подумал немного и решил, что в его словах есть доля истины. Он взял вторую вилку и с сомнением подцепил небольшой кусочек запеканки. — Так всё-таки как ты тут оказался? — наконец, спросил он, выразительно оглядев его потрёпанный вид. — Мне, конечно, лестно думать, что ты действительно так переживал за меня, что шарахался в моём дворе, пока я не проснусь. Но что-то мне подсказывает, что твоя любовь ко мне не настолько всеобъемлюща. — Не недооценивай себя, — усмехнулся Чимин. — Ты в моём топе на первом месте, хён, — и тут же помрачнел, шмыгнув и отведя взгляд. — Я вчера сам напился в лужу и глупость сделал. — С бывшим что ли переспал? — в шутку предположил Сокджин. — Ага, — тоскливо отозвался Чимин и отвернулся. Сокджин удивлённо вскинул брови. Больше всего его в ситуации удивляло то, что друг об этом, по всей видимости, действительно переживал. Чимина иногда называли ветреным, но он просто не имел привычки цепляться за отношения, как будто это самое важное в жизни. Он мог без каких-либо далеко идущих планов завести роман на пару месяцев и так же легко его оборвать. Сокджин ему в этом даже завидовал, потому что он сам так никогда не мог, в каждых своих отношениях надеясь, что они будут точно последними и на всю жизнь, пока Чимин с любопытством ребёнка перебирал доступные варианты и отбрасывал без сожалений то, что ему не подходило. — Что это за бывший такой, раз ты такой мрачный из-за этого? — Хён, не смотри на меня так, я же не потаскушка какая, чтобы вообще не переживать из-за таких вещей, — возмущённо воскликнул Чимин. — Я не это имел в виду, — нахмурился Сокджин. — Просто он, видимо, был для тебя важен когда-то, раз ты этим так расстроен. А я не помню, чтобы ты мне рассказывал о каких-то сильно важных своих отношениях. Чимин вздохнул, очевидно, сдаваясь перед этой неоспоримой логикой. — Я и не рассказывал, — ответил он. — Это ещё в школе было, мы с тобой позже познакомились. Вляпался в местного бэд боя. Я тогда мальчиком-паинькой был, староста класса, а он курил за школой. Я на драму был падок, вот всё и завертелось, — он невесело хохотнул и потёр лицо руками. — Первые мои качели и, надеюсь, последние. Ничего хорошего из этого не вышло, мы далеко не друзьями тогда разошлись, особенно, после того, как его родители узнали, что он с парнем встречается, и решили с моими побеседовать, но, — он замолк на минуту и с усилием продолжил, — мы пару лет назад снова встретились, в общей компании, как-то слово за слово, потихоньку опять начали общаться. А вчера я увидел, как он тебя клеит, и мне немного голову перемкнуло, не знаю, почему, вроде улеглось к нему уже давно всё. Я ещё и напился, и он меня с этим твоим женатиком выбесил, всю дорогу его выгораживая, — он уткнулся в свои ладони и страдальчески застонал. — Я не знаю, как я у него дома оказался. Но что случилось, то случилось, чего уж теперь. — Ты сейчас о Юнги говоришь? — вытаращился на него Сокджин. — А я то думал, откуда такое напряжение между вами. — Хён, заткнись, — огрызнулся Чимин. — Прошлое в прошлом. Я не хочу это дальше тащить. Меня просто злит, что я уже всё отпустил, пережил и забыл, а сейчас как-будто снова деградировал к началу. Словно всё это время зря потратил. Сокджин сел ближе и притянул его к себе. — Идиотом себя чувствую, — пожаловался Чимин, обняв его руками поперёк груди и укладываясь щекой на плечо. — Ты далеко не самый большой идиот на этой кухне, Юнги хотя бы не женат, так что расслабься, — усмехнулся Сокджин, погладив его по волосам в успокаивающем жесте. — Ты уверен, что не хочешь дать ему ещё один шанс? Раз уж вас судьба снова свела? Он мне показался славным. Со своей, конечно… изюминкой, но может у вас в этот раз всё получится? Вы же уже давно не школьники. Чимин прыснул: — Хён, я тебя обожаю, — он крепче его обнял. — Ты такой романтик неисправимый, ничему тебя жизнь не учит. Неудивительно, что всякие коварные Намджуны этим пользуются. Эта лошадь давно уже сдохла, ни к чему было её вообще откапывать, — он посмотрел на него с печальной улыбкой. — Мне просто грустно от того, что я увидел её застарелый разложившийся трупик. Вот и всё. — Ладно, — податливо кивнул Сокджин. — Будем весь день валяться перед телеком и смотреть тупые смешные шоу тогда? — Да, пожалуйста, — облегчённо выдохнул Чимин, и его плечи расслабленно опустились, как будто он с них груз какой-то скинул. — Никаких драм и страдашек на сегодня, только безудержное веселье от забавно падающих людей. Я за. Найди мне какую-нибудь футболку переодеться, пожалуйста, а то от меня воняет бухлом и ошибками прошлого. *** Чимин заснул у него на плече минут через пятнадцать после того, как они устроились на диване перед телевизором и включили какое-то не особо интеллектуальное шоу. Сокджин дотянулся до пульта и сделал потише, чтобы внезапные резкие звуки его не разбудили. Он немного переместился, чтобы ему было удобнее, уложил его голову себе на колени, а его самого накрыл тонким пледом. Чимин немного завозился от этих телодвижений, но не проснулся, — видимо, прошедшая ночь и душевные терзания его действительно измотали. Сокджин с улыбкой погладил его по розовым волосам и уставился в экран, не особо концентрируясь на происходящем. Мысли клубились в голове, как рой пчёл, оглушающий своим равномерным гулом и не дающий уцепиться за что-то одно. Сокджин отстранённо пытался проследить хоть за одной из них, но та каждый раз обрывалась, не доводя цепочку умозаключений до какого-то логического финала, и он, сдавшись, прикрыл глаза и откинулся затылком на спинку дивана. Видимо, он просто не в состоянии был сейчас думать своей гудящей головой. Стоило ему расслабиться и не пытаться как-то упорядочить вихрь в голове, сквозь заволоченное сонной дымкой сознание всё-таки пробилась неожиданная мысль о Чимине: неужели эта школьная влюблённость так сильно на него повлияла, что он после этого так и не смог её отпустить, и именно поэтому так легко отбрасывает все свои новые отношения, стоит ему столкнуться со сложностями в них? По той причине ли, что его сердце всё ещё тянется к тому, что он потерял когда-то? Сокджин подумал о них с Намджуном. Сможет ли он его отпустить, даже если их пути окончательно разойдутся? Или Намджун за это короткое время так глубоко засел в его сердце, что там никому другому больше не будет места? Он тоскливо вздохнул. Да, у него были раньше отношения, и в них иногда встречались болезненные моменты. Но, оглядываясь назад, он понимал, что до этого ничего его так не разбивало, как эта влюблённость. Ни в школе, ни в университете, в возрасте, когда все чувства новее и поэтому ярче, он не испытывал ничего такой силы. Может, это потому что Намджун был ему не позволен, не был его, хотя очевидно стремился к нему с такой же страстью. Сокджин однажды в школе влюбился в мальчика. Тот оказался стопроцентным натуралом, и, разумеется, не ответил взаимностью, потому что просто не мог. Их пути потом разошлись, и Сокджин какое-то время слишком часто думал об этом, каждый раз спрашивая себя, сможет ли он встретить человека, который полюбит его так же сильно в ответ. И не смотря на это, те чувства остались в памяти как что-то, вызывающее светлую грусть, а не перемалывающее сердце в кровавый фарш. Был ли Намджун той самой взаимной любовью, которую он надеялся встретить? И почему тогда это оказалось так сложно? Раздался негромкий сигнал о входящем сообщении, и Сокджин едва дотянулся до лежащего на полу у дивана телефона, стараясь не разбудить Чимина. Намджун <3: привет Намджун <3: как ты? Сокджин пялился на сообщение, как будто это сложное математическое уравнение было, которое он абсолютно не понимал, как решить. Да, он был. Себе уж можно было не врать. Определённо был. Сокджин почувствовал, как у него сердце мучительно сжимается от осознания. Вселенная любит иронию, выполняя заветные желания максимально болезненно, так, чтобы ты пожалел, что такое вообще захотел, превращая их в нечто абсолютно противоположное. Он хотел любви, а не боли, почему всё оказалось таким сложным, и одно шло в комплекте к другому?привет
могло быть и получше, но я в порядке
Нет, он определённо не был в порядке. Намджун <3: это хорошо Намджун <3: то есть, я имел в виду, я рад что ты в порядке Намджун <3: простиНамджун, что ты хотел?
Намджун <3: узнать, как ты себя чувствуешь Намджун <3: и поговорить с тобой Намджун <3: мне это было необходимо Намджун <3: я знаю, что тебе это тяжело, но я не мог удержаться, я думал о тебе так много Намджун <3: мне нужно тебя увидеть, мы можем увидеться?не думаю, что нам стоит, Намджун
Намджун <3: пожалуйста Намджун <3: я скучаю по тебе Намджун <3: я обещаю не делать ничего, даже трогать тебя не буду Намджун <3: я просто так хочу провести с тобой время Намджун <3: ты ведь тожеда я тоже
но это так жестоко, ты же понимаешь
и к тебе, и ко мне
Намджун <3: понимаю Намджун <3: но ничего не могу поделать, меня тянет к тебе Намджун <3: я так хочу быть рядом с тобой сейчасНамджун, пожалуйста
Намджун <3: завтра открытие выставки в картинной галерее, ты бы хотел сходить со мной? Намджун <3: ты сможешь уйти сразу, как только почувствуешь себя некомфортно Намджун <3: но я бы очень хотел, чтобы мы сходили вместемы?
Намджун <3: да Намджун <3: я могу завтра заехать за тобой?нет, не стоит
просто скажи во сколько и адрес
ты ведь всё равно туда пойдёшь, даже если я не приду?
Намджун <3: я бы очень хотел, чтобы ты пришёля подумаю
Намджун скинул ему адрес галереи, и Сокджин со стоном закрыл их диалог. Он понимал, что не стоит, но сердце ожило только от мысли, что они могут увидеть друг друга завтра. — Судя по твоему радостно-страдающему лицу, тебя опять донимает один горячий папочка, — услышал он голос Чимина. Он посмотрел вниз и столкнулся с его серьёзным, всё понимающим взглядом. — Ты и сам знаешь всё, даже говорить тебе не буду. — Он предложил сходить завтра с ним на выставку. — Ммм, свиданочка, — Чимин поднялся с его коленей и сел рядом, оперевшись на спинку дивана. — Уверен, что стоит идти? — Это не свидание, — Сокджин отвёл взгляд, — мы просто… — Ты даже сам себе не веришь, — хмыкнул Чимин, но тут же помрачнел и взъерошил свои волосы, и так лежащие в абсолютном беспорядке. — Хотя не мне тебе говорить, что правильно делать, а что нет. Я и сам, как оказалось, в этом совершенно не разбираюсь. — Два неудачника нашли друг друга, может, уже узаконим наши отношения? — хихикнул Сокджин, и ему немного полегчало. Само присутствие друга, возможность разделить свои метания с ним и чувство, что он его полностью понимает, уже успокаивало. — Крошка, они уже абсолютно законны, — в тон ему ответил Чимин, взял его за руку, переплетая пальцы и чмокнул тыльную сторону ладони. — Я с тобой навеки, — он прижался щекой к его руке. — Кто, кроме тебя, ещё будет терпеть мою похмельную страдающую задницу, — он вздохнул и посмотрел на Сокджина. — Ты уверен, что, если пойдёшь, хуже не станет? — Куда уже, — невесело усмехнулся Сокджин. — Я даже пока не решил, что пойду. Мы просто договорились о времени, и он прислал мне адрес. Так что я вполне могу его продинамить. — Но не хочешь. — Не хочу, — тоскливо согласился Сокджин. — Любить не должно быть так больно. — Не должно, — Чимин сочувствующе ему улыбнулся и заключил в крепкие объятия. *** Сокджин стоял перед арочным входом в Сеульскую художественную галерею и не мог заставить себя сдвинуться с места. Он пришёл на полчаса позже, чем ему написал Намджун, поэтому не надеялся встретить его у дверей, а самостоятельно пойти его искать внутри у него не хватало духа. Он всё ещё не был уверен, что стоило вообще приходить. — Ждёшь кого-то? — раздался знакомый голос у него за спиной, и Сокджин резко обернулся, растерянно уставившись на Намджуна. — Я уже думал, что ты не придёшь, — он сделал шаг к нему, подняв руки, как будто хотел его обнять, но потом, видимо, вспомнил, что обещал его не трогать, и отступил. — Привет, — с усилием выдохнул Сокджин. Он выглядел немного непривычно, в тёмной шапке бини, вязанном свитере с высоким горлом и болотного цвета парке, как будто студент, но Сокджину нравилось. Он словно распространял уют вокруг себя, как тёплый плед, в который хотелось завернуться в этот пасмурный день. — Тебе не холодно? — Намджун с сомнением оглядел его светло-песочный тонкий тренч нараспашку, а Сокджин даже не думал, когда собирался, о том, насколько по погоде он одет, слишком заняты были его мысли предвкушением встречи. Однако, сейчас он действительно заметил, что на улице довольно прохладно, и он уже порядком продрог. — Нам лучше зайти, — он слабо улыбнулся, и Намджун снова потянулся к нему, чтобы взять его за руку, но остановил себя в последний момент. — Сразу предупрежу, что я не особо разбираюсь в современном искусстве, надеюсь, ты простишь мне мою необразованность. — В этом нет ничего страшного, — пожал плечами Намджун, галантно придерживая перед ним стеклянную дверь, — многие люди не разбираются в искусстве. Я только надеюсь, что ты найдёшь тут что-нибудь, что тебе понравится. Это ретроспектива одного из моих любимых корейских художников. — Ничего не могу обещать, — честно ответил Сокджин. — Но я постараюсь. Абстрактное искусство всегда было за гранью его понимания — он любил более простые и очевидные вещи, однако, лучшего экскурсовода, чем Намджун, и пожелать было нельзя. Он так увлекательно и с упоением рассказывал про каждое скопление пятен и линий на хосте, складывающееся в странную цветную мозаику, что Сокджин невольно проникался идеями и эмоциями, вложенными в казалось бы не имеющее смысла изображение. Было очевидно, что Намджуну действительно нравится здесь находится, и он изо всех сил старался, чтобы Сокджину тоже понравилось. И ему это удавалось. Они гуляли по гулким просторным залам галереи, от картине к картине, и Сокджин расслаблялся всё больше. Что бы между ними не происходило и какими бы болезненными не были его чувства, в присутствии Намджуна это всё уходило на второй план, и он буквально растворялся в его низком пробирающем до мурашек голосе, влекущем его, словно речной поток. Он готов был слушать его вечно: о картинах, о музыке, о работе, о ребёнке, обо всём, чем Намджун захочет с ним поделиться. С ним было так увлекательно беседовать, делиться своим мнением, зачастую диаметрально противоположным, на что Намджун только довольно улыбался и спрашивал ещё, внимательно выслушивая его точку зрения. — Не думал, что это может быть так интересно, — наконец, признался Сокджин, — но сам бы я ничего в этом, из того, что ты сказал, не увидел, — он негромко рассмеялся. — В этом и прелесть абстракции, — сказал Намджун. — Ты всегда можешь в ней увидеть что-то своё. Не обязательно видеть то, что говорю тебе я. Когда пробуешь понять, какие у тебя самого чувства вызывает та или иная картина, становится ещё интереснее. Сокджин вдруг понял, что они в зале совершенно одни. Он посмотрел на наручные часы, и оказалось, что время снова пролетело незаметно, день клонился к завершению, и галерея скоро закрывалась. — Ты можешь сам попробовать, мне было бы интересно, что ты думаешь, до того, как я что-нибудь скажу, — продолжил Намджун. Сокджин неуверенно оглядел последний зал, и заметил картину на дальней стене. Она была самой большой на всей выставке, но определённо не этим привлекла его внимание. Сокджин подошёл ближе, и Намджун последовал за ним. На холсте почти во всю стену на однотонном фоне цвета слоновой кости было изображено два небольших — относительно общего размера — тёмных пятна, очень отдалённо напоминающих человеческие силуэты. Они располагались по разным концам, а между ними тянулась тонкая красная линия, будто связывающая их между собой. Сокджин присмотрелся, и ему показалось, что даже если эти фигуры попытались бы отстраниться, тонкая нить вернула бы их друг к другу, не давая уйти дальше. — Их словно тянет друг к другу, — сказал он, а его голос неожиданно стал хриплым и тихим. — Как будто они связаны. И даже если их разлучить, эта связь никуда не денется. Они как будто… так влюблены, но им больно от этого, поэтому они далеко. И всё равно стремятся друг к другу. — А говоришь, в искусстве не разбираешься, — улыбнулся Намджун. — Она, кстати, так и называется. «Притяжение». Думаю, художник о чём-то таком и думал, когда её рисовал. Сокджин посмотрел на него. Они стояли перед картиной на расстоянии друг от друга, прямо как тёмные фигуры, нарисованные на ней, и Сокджин словно бы наяву увидел эту тонкую красную нить, тянущуюся между ними, от сердца к сердцу. Горло как будто удавкой сдавило, а дышать стало невыносимо трудно. — Намджун, — слабо выдавил он, не зная даже, что хочет ему сказать. Его разрывало от этих удушающих эмоций, которые невыносимо было сдержать внутри, но и выразить было невозможно. Намджун потянулся к нему, взяв его за руку, но тут же, словно испугавшись, отпустил, однако Сокджин уже сам наклонился к нему, перехватив его ладонь, в отчаянной попытке удержаться за эту хрупкую, но такую реальную связь, что возникла между ними. Их глаза встретились, и Сокджина затопило нежностью в его взгляде. Противиться своим желаниям больше не было никаких сил, и он бросился ему навстречу, сжал его в объятьях, вцепившись в него как в спасательный круг, схватившись за его одежду и уткнувшись лицом в его шею. Намджун обнял его в ответ, мягко поглаживая по спине и зарывшись носом в его волосы. — Джини, посмотри на меня, — он аккуратно приподнял его лицо и пронзительно взглянул на него, коснувшись его щеки. Сокджин накрыл его ладонь своей, прижимая к своему лицу, и не мог отвести от него взгляд, утопая в глубине его любящих глаз. Время вокруг перестало иметь значение, а мир сузился до этих согревающих объятий, из которых не хотелось выходить никогда, навеки так и остаться, как мраморная статуя или ещё один экспонат этой выставки. — Ой, простите, — они синхронно повернулись в сторону резко раздавшегося звука, словно лопнувшего пузырь их зачарованного молчания, и увидели работника галереи, смущённо отводящего взгляд. — Мы закрываемся через пять минут. — Извините, мы уже уходим, — вежливо кивнул Намджун, и они направились к выходу, держась за руки. На улице было совсем темно, и начал накрапывать мелкий дождь. Они стояли на лестнице под аркой у входа в галерею, скрываясь от колючих холодных капель. — Я могу тебя подвезти до дома? — Намджун всё ещё сжимал его руку, как самую величайшую драгоценность. — Не стоит, — печально улыбнулся ему в ответ Сокджин. — Ты сегодня без Чонгука, и я совершенно не уверен, что меня хоть что-то остановит, и я смогу тебя отпустить, если мы поедем вместе. Я лучше вызову такси. Намджун не стал настаивать, но и уходить не торопился, пока Сокджин вызывал такси через приложение. Арка скрывала их от дождя, но не от промозглого ветра, цепкими пальцами забирающегося под одежду. Сокджин поёжился, зябко кутаясь в тренч, и Намджун, заметив это, обхватил его со спины, согревая своим горячим телом, как печкой. — Ты даже шарф не надел, — ласково пожурил он его. — Я думал о тебе, мне было не до шарфа, — засмеялся Сокджин, откинув голову ему на плечо. Намджун улыбнулся, наклонился к нему ближе и невесомо коснулся губами его щеки, а потом прижался к ней своей, укачивая Сокджина в своих сильных и нежных руках. И холод его больше не беспокоил, отступивший под натиском такого успокаивающего и родного тепла. Когда такси приехало, Сокджину понадобилась вся его воля, чтобы вынырнуть из объятий Намджуна. — Мы встретимся ещё? — спросил Намджун, удерживая его ладонь в своей. — Ну, ты знаешь, где я работаю, и твой сын всё ещё ходит в этот садик, — пожал плечами Сокджин, отчаянно не желая уходить. — Я имел в виду, могли бы мы ещё выбраться куда-нибудь вместе? Сокджин неуверенно покусал нижнюю губу. Он бы очень хотел. Но это было так сложно. — Я не знаю, — честно ответил он. Намджун кивнул, принимая этот ответ, и отпустил его руку, а Сокджин снова почувствовал пробирающий до костей озноб, но уже не из-за погоды.