Маргарет

      Бежать.       Бежать.       Бежать подальше отсюда, от этого ненавистного живого зелёного леса. Он живой. Он удерживает меня здесь: ветки преграждают дорогу, ветер несёт пыль в глаза, животные выскакивают, хватают, утаскивают назад, раз за разом. Наверху белеют клубы дыма, вьются в причудливых узорах, создают образы животных — безобидных тварей, но они и есть мои тюремщики.       Мне хотелось остановиться, всей грудью вдохнуть тягучего влажного воздуха, размять затёкшие икроножные мышцы, повалиться наземь, чтобы ощутить кожей обнажённой спины мягкий пушистый мох. Но остановка означала неминуемую смерть. А умирать я пока не планировала. Слишком рано. Это должно случиться не здесь и не сейчас. Пророчества Старухи Доры никогда не врали. Впрочем, учитывая события, приведшие меня в этот лес, она вполне могла ошибиться впервые       Я уже и забыла свою истинную цель, пытаясь разглядеть хоть какой-то конец этого кошмара. Вспоминаю слова пророчества «Лес — это дверь, а ты его ключ». Звучит странно и бредово. Я продолжала бежать, цеплялась взглядом за каждый огонёк или его подобие, но ничего. Зрение начало подводить и из последних сил, я приняла решение — либо сейчас я что-то сделаю, либо умру. Я резко остановилась, развернулась лицом к лесу и застыла, вытаскивая из кармана свиток, что мне дала старуха.       Трясущиеся от холода пальцы грозились разорвать тонкий пергамент. Я поднесла свиток ближе к лицу и глубоко вдохнула. Запах крови, старости и пыли ударил в нос приговором. Страх захлестнул новой волной, заливая чёрными волнами берега самоконтроля. Если я не выберусь из этого леса, то… То, что? Когда-то исписанный корявыми как пальцы старухи буквами лист теперь был пустым. Это конец. Переступив с ноги на ногу, я с злобой скомкала и бросила свиток куда подальше. Вот бы на его месте были все мои проблемы! Вот бы я могла… Могла точно также расправиться с ними. Легко, сминая кулак, откидывая куда подальше. Но моим отчаянным мечтам было не суждено сбыться. Хруст веток за спиной перечеркнул все прошлое, будущее и настоящее. Остался лишь миг, когда я нашла в себе силы обернуться.       Сердце ушло в пятки. О, боги, как же страшно! Всё моё существо сжалось, разум истошно кричал, чувствуя опасность. Я повернулась: передо мной стоял он. Человек, на сгорбленной фигуре которого висела мешковатая одежда, шляпу украшал мох, а в его сухих старческих пальцах мёртвой хваткой был зажат посох — длинная ровная палка с витиеватыми металлическими узорами. Наверху сиял зелёный камень. Прекрасный, чистый. Он озарял своим светом тьму леса и моей души. Вот оно! Это то, что мне нужно!       Я знала, что как только прикоснусь к нему всё это закончится. Это было единственным, чего я желала, оказавшаяся здесь не по своей воле и ставшая заложницей битвы высших сил. У меня не было выбора, и я побежала вперед, но чем быстрее я бежала, тем дальше оказывался старик. Из горла вырывалось истошное рычание загнанного в угол зверя, этот камень — мое спасение, теперь он — вся моя жизнь. Нечто, что должно было быть человеком, рассмеялось, смех был низким и хриплым как скрип старой двери, костлявая рука потянулась к капюшону, а я поняла, что это мой шанс. Ступни горели, но я не могла упустить его… Старик замедлился, а я потянулась рукой к его посоху и наконец его схватила! Да, этот победный холод камня!.. Но в руке оказался стояночный тормоз трактора. Я упала на колени, они ободрались о камни, а горло снова разразилось криком. Этого просто не может быть… Старик остановился, победно посмеиваясь, издеваясь над моим поражением.       Он все смеялся и смеялся. Как заговоренный. Мне стало невыносимо слушать этот шершавый гогот. Я начала чувствовать в себе зачатки ярости. Как будто паразитируя моё тело, она обвивала мне мои внутренности, постепенно подступая к горлу. Она росла во мне как нежеланное дитя, которое скоро станет монстром. И все чего она хотела — обрести момент власти. Этот старый горбун отнял у меня последний шанс выжить. Я посмотрела на свои ноги. Они были в крови, кожа изуродована. Мне хотелось сделать то же самое со стариком. Мне стало плевать на холод, на боль, на отчаяние. Ярость и страх смерти сплелись воедино и взяли верх. Я схватила тормоз, обвила его обеими руками и двинулась на старика. А он все продолжал смеяться, его рот будто становился все шире с каждой секундой, и из него начала брызгать слюна. Я подняла своё новое оружие и занесла над ним. Колдун, казалось, не видел меня. А я принялась бить его. Все что меня хотелось — превратить его в кровавое месиво. Удар за ударом. Его тело рушилось. Я ломала его кости, наблюдала все новые фонтанчики крови. Ещё, ещё, ещё, ещё, ещё! Наконец он стал тем, чем я его представляла пару секунд назад. В моих глазах начало темнеть, подступила тошнота, и я наконец провалилась в небытие.       Не знаю, сколько прошло с тех пор, как я отключилась. Но в лесу уже светало. Зарево солнца окрашивала кору деревьев в нежно-розовые оттенки. Рассвет. Ещё один рассвет в этом ужасном лесу. Листья деревьев потянулись к живительным лучам солнца. Холодного, бесчувственного солнца, светившего лишь им — жителям, полноправным гражданам этого леса. Я здесь, словно бы паразит, разрушающий атмосферу спокойствия, рутину. Рутину, которую создавали здесь годами, а то и веками. Я здесь не своя. Ненужная. Брошенная. Ненавистная. Неправильная. Самое нахождение моё здесь — смертельная ошибка для леса. Он рушился. Как и всё над моей головой. Однажды и это небо обрушится на меня своей синевой, пространство растянется, накроет меня покрывалом гибели. Этот лес живой. Он — отдельный мыслящий организм. Как гласит проклятье, я лишь оттягиваю неминуемое, находясь в этой темнице. Но сколько я здесь? Я сбилась со счёту. Давно перестала считать дни, недели, года. Каждый раз я лишь старалась выбраться отсюда, но безуспешно. Лес и сам знает всё. Он не выпускает меня, потому что хочет жить. Он также отчаянно борется за эту жизнь, как и я за свою. Скорее всего, он меня ненавидит. Ненавидит, но нуждается во мне. И в этом весь ужас. Ветки деревьев зашевелились. Я инстинктивно вздрогнула. Снова. Он снова пришёл за мной сюда.       Уже привычный и практически родной липкий страх цепкими лапами схватил меня за легкие. Дыхание перехватило. Удивительно, но именно в этот момент наступило смирение. Измученная, искалеченная, никому не нужная. Ради чего бороться, если каждый уголок этого проклятого мира отвергал меня? Впервые попав в этот лес, я даже поверила, что смогу здесь отыскать спасение. Но это был самообман. Хитрая уловка психики. Чёртов инстинкт самосохранения. Что, если проклятая Дора меня обманула? Что, если её слова и пронзительный взгляд бледно-голубых, практически рыбьих, глаз были моим приговором? Я смертельно устала. Настолько, что даже не замечала, как ноет от боли желудок, уже сутки не видавший ни еды, ни воды. Пора было остановиться. Если здесь я умру… Так тому и быть. И собрав остатки воли в кулак (ведь встречать смерть положено с достоинством), я сцепила зубы и обернулась. А затем ахнула от удивления. Передо мной стоял мальчик. Неказистый, не особенно красивый. Обыкновенный такой парнишка, каких по свету ходят миллионы. Он неловко почесал светло-русый затылок и спросил:       — Как ты здесь оказалась?.. И… Не видела ли ты мою собаку?       Я потупилась пару мгновений. Какого черта? Какого дьявола?! Я торчу здесь столько времени, не находя никого живого, кто мог бы мне помочь. Я выдохнула, раздражённо, это не то, чего я хотела и ожидала. Парнишка посреди леса. Ну спасибо, чёрт тебя дери! Мальчишка сверлил меня взглядом ожидая ответа.       — Ты что, немая? — Кажется, я его пугала или мне так казалось, хотя если бы вы встретили девушку в крови посреди леса, то же бы испугались.       —Что? Нет-нет, я не видела твою собаку. Прежде чем ты уйдёшь дальше, скажи мне откуда ты здесь. — Я ожидала ответа, с каждой секундой желание схватить мальчишку для того, чтобы вытрясти из него ответы.       —… Я с северной стороны пришёл, тут легко заблудиться, но те, кто живут рядом с лесом, знают как в нем ориентироваться. Пойдём, мне нужно найти собаку, заодно тебя выведу.       Это что, благословение леса? Или галлюцинации. Или я умерла, очевидно, умерла.       Мое сердце затрепетало в груди. У победы над лесом были светлые волосы, потерянная собака и не озвученное имя. Плевать. Плевать на всё. Кем бы не оказался этот мальчишка с ясными глазами, мне хотелось верить — он поможет. Да! Да, черт возьми, да!       — Держись за мной, — вдруг тихо произнёс мальчик. Во взгляде его читалась тревога. Или то было лишь видение утопающей в собственной крови девушки? Мне казалось, я сходила с ума.       — Зачем? — Здесь могут появиться… Неважно. Если ты не сталкивалась с ними, то и объяснять не стоит.       На губах вспыхнул соленый вкус-воспоминание о здешних зверях и дыме, рисующем их очертания. Сердце вновь пропустило удар. На этот раз — от вернувшегося страха.       Ещё несколько минут мы шли в тишине, то и дело останавливаясь у кустов в поисках собаки. А затем…       …небо погасло. И топот копыт загремел прямо над ухом. Крик мой стал осознанием — тёплая грязь на земле вовсе не грязь. А кровь, в которой плавали собачьи внутренности.       Фу, какая гадость. В ногах тепло, желудок сжался, и казалось, упал куда-то вниз. Меня. Сейчас. Стошнит. Глаза смотрели, но не видели. Темнота, хлюпанье крови и пробиравший до костей топот копыт. Ну всё, мустанги вендиго пришли за мной. Может, наконец это всё закончится? Я С благоговением и надеждой закрыла глаза, раскинув руки. Страх увял последней полевой ромашкой, не осталось ничего. Только размашистые кроны могучих дубов над головой, которые живой клеткой сдавливали каждый мой вдох.       Я стояла и ждала. Ждала своей страшной участи, но…       Кто-то лизнул мою голень?! Что? От испуга я тут же открыла глаза. Кровь исчезла, а возле меня, точно собачка, которую так искал мальчик, стояла коза. Она смотрела своими горизонтальными зрачками и нагоняла ужас. Ещё никого и никогда я так не боялась, как эту долбанную козу! Опять лизнула.       «Как же ты меня бесишь!»       Со всего размаху я пнула её ногой. Но коза осталась на месте, только глаза её загорелись красным пламенем, показался язык, а затем… Она плюнула в меня и ушла.       Что это было?       Но подумать я не успела.       Что-то круглое с большой скоростью врезалось мне в затылок. Кажется, это было яблоко. Свет померк, затихли даже вороны на ветках.       — Малыш, или сюда! Я, кажется, очередную ведьму поймал.       — Да, Карлсон, ты звал меня?       — Помоги пожалуйста запихать её в мешок. Эта дура ударила нашу Маргарет! Представляешь? Что будем делать с ней? Прикрепим пиписю? Оторвём сиси?       Пока я пыталась отделаться от следов склизкой и…зеленоватой? слюны козы, меня окружили со всех сторон. Мальчишка, который должен был меня спасти, встал с одной стороны, а с другой находился тот, кого назвали Карлсоном. Он был чуть выше самого мальчика, в зеленой рубашке, белых брюках клеш и очках-авиаторах он выглядел то ли как сутенер, то ли как проститутка. Судя по всему, Маргарет — это та чертова коза, за невежество которой придется расплачиваться мне. Черти.       — Если вас интересует мое мнение… — дипломатично начала я, — то мне бы не очень хотелось в мешок!       Мужчина не обращал внимания, пропуская мои слова мимо ушей, он медленно приближался ко мне, крутя в одной руке охотничий нож, а в другой держа мешок. — Нет я не буду работать в борделе! У меня высшее инженерное образование, я машинистка трактора высшей категории! Моя мольба не сработала, и он продолжал подбираться все ближе. Я смогла увидеть слюну, текущую из уголка его рта. По виду она напоминала ту, которую я только что пыталась с себя стереть. Наконец начали приглядываться мелкие детали во внешности мужчины — под копной волос торчали короткие закрученные рожки, а за спиной… Редуктор привода насосов?       Без сомнения, передо мной стоял Карлсон — тот самый, про которого я смотрела мультики. В детстве он мне даже нравился. Но сейчас он выглядел отвратительно, как и всё вокруг. Омерзение накрыло меня волной, гигантской, из-под которой не выплыть.       — Не в мешок, так не в мешок. Значит, поступим по-другому, но для начала мы проверим тебя на прочность, — Карлсон облизнулся. Он подошёл ближе ко мне. В руках был острый нож, уже вымазанный чьей-то кровью. Багровая, тягучая, она стекала вниз, заставив меня взвыть от ненависти к своему положению. — Милый мальчик мой, будь добр, свяжи, ей покрепче руки.       Мальчик беспрекословно послушался. Он связывал меня, не обращая внимания на мои мольбы и крики. Мальчик хотел было мне и рот завязать, но Карлсон остановил:       — Нет-нет, оставь. Я хочу слышать, как она мучается, — мой мучитель подошёл и остановился. Он осматривал моё обнажённое тело, оценивал его вслух, нахваливая внешний вид.       Я была на взводе. Привязанная к дереву и сидящая на собачьих кишках в луже крови, увы, не своей. Я бы хотела умереть. Но Карлсон мне не позволит.       — Сейчас мы пометим наш товар! — нож блеснул в его руках. Мальчик схватил меня за голову и запрокинул её. Я лишь почувствовала тяжёлый запах металла и мелкие капельки крови. Поток увеличивался. Тягучая жидкость расползалась по моей груди. Я не выдержала и начала дёргаться. Рука Карлсон в этот момент очерчивала круги под грудью. Нож соскочил, и я закричала. Бешеная боль пронзила всё моё тело. Губы мелко задрожали от осознания произошедшего. Он изуродовал меня не из-за своей глупости. Во всём виновата была только я.       Если бы эту омерзительную боль мог почувствовать окружающий мир, деревья вмиг бы провалились сквозь землю прямо в огненную бездну. Потому что каждая клеточка тела вопила, молила о пощаде. Кажется, я кричала. И это был уже не человеческий крик. Сквозь пелену слёз, застлавших раскрасневшиеся глаза, я судорожно смотрела по сторонам. Проклятый мальчишка просто стоял и глядел, поджав губы. Мерзкий прихвостень. Надо было оставаться со стариком и принять достойную смерть. Но вдруг…       — Слабенькая она какая-то, — почти скучающе пробормотал Карлсон. Он поднял нож, внимательно посмотрел на свежие капли крови и обернулся. — Эй, Малыш. Принеси-ка сюда козу.       Мальчик кротко кивнул и, повесив голову, тяжело вздохнул. Не уверена, что мне могли сделать хуже, чем было сейчас. И… Боги… Как же я ошибалась. Когда паренёк приволок самую небольшую козочку, Карлсон грубо вырвал животное из его дрожащих рук и протянул ко мне.       — Сейчас будешь делать то, что говорю, — прошипел он, — и тогда, может быть, останешься живой.       Я молчала. Что вообще на это можно ответить?.. И вдруг пронзительная боль обожгла правую щёку.       — Когда я спрашиваю, сучка, ты должна отвечать, — взревел Карлсон, выдыхая после мощного удара. По скуле потекла кровь. Свободной рукой он только что изувечил моё лицо.       — Я… — едва слышные слова прорывались из глотки, — сделаю всё, что захотите.       — Целуй козу, — немедленно ответил он, — хорошо целуй. По-настоящему.       И, поставив несчастное перепуганное животное на ноги, Карлсон сделал шаг назад, елейно ухмыльнулся и потянулся ладонями к ширинке.       Я вздрогнула. Чего? Твою мать, целовать козу? Ёбаный ублюдок, будь бы у меня сейчас силы и свободные руки, я бы набила ему ебало!       Я постаралась отвлечься от мыслей, представить, что целую ту самую жабу из сказок, которые мне когда-то читали, сейчас я поцелую козу и она станет… Или не станет. Да какая к черту разница! Главное — жить. Я, сдерживая тошноту и желание кричать в голос, засосала козу. Было мерзко и отвратительно, я зажмурилась чтобы не видеть окружение. Послышалось короткое блеянье после того, как этот отвратительный процесс закончился, и коза лопнула тут же как шар, окатив всех присутствующих кровью. Кажется, желудок попал прямо в мальца. Это месть.       Из-за деревьев послышался голос.

«ВОТ СЛУЧАЕТСЯ БЕДА ЛЁД ОБВАЛИЛСЯ У ПРУДА, И КТО ЖЕ НАС СПАСЁТ ТОГДА? АРКАДИЙ ПАРОВОЗОВ!»

       И передо мной оказался мужчина с пустым аквариумом на голове.       Не было времени думать о покойной козе, о мужчине, красный плащ которого мерещился недавно пролитой кровью, о Карлсоне, который так и не успел стянуть белье… Все это вдруг погасло в скрипе и хлюпе влажной земли. Прищурившись, я сморгнула слезы и судорожно вздохнула: в тумане показались очертания корабля. Карлсон подпрыгнул на месте и тут же устремился в воздух, попутно застегивая ширинку.       — Чертовы пираты! Малыш, ищи Маргарет и уходите!       Я отчаянно дёрнулась, силясь не смотреть на лопнувшую козу. Ее внутренности блестели как промасленные, горячие настолько, что можно было разглядеть пар. Липкая собственная кровь мешалась с водянистой козьей. Я боялась. До жути боялась того, что останусь здесь наедине с воспоминаниями о мерзости поцелуя, неизвестным Аркадием и оравой пиратов, которые вот-вот готовы были кинуться на Карлсона.       Но, кажется, бессмертные боги услышали мои молитвы. Веревки жалобно зашуршали под чьей-то неизвестной силой. Я зажмурилась, чувствуя, как ослабляется их сплетенная хватка. Хотелось кинуться на руки к своему спасителю, прокричать все благодарности мира и…       …тонкий красный язык мелькнул перед лицом, а на меня уставились два змеиных глаза.       — К-к-каа, — прошипела змея и кивнула своей звериной головой.       Змея, несмотря на мои опасения, не набросилась на меня со своими ядовитыми клыками.       Ребята в местном лазарете лежавшие с производственными травмами говорили, что укус некоторых змей может быть страшнее, чем нога, зажёванная колёсами трактора.       Ее холодное тело поползло на меня, словно ледяной водой обдавая кожу. Когда я смогла окончательно открыть глаза, то поняла, что подвешена змеиным телом словно верёвкой на ветви дерева. С груди текла кровь, грудная клетка почти онемела от боли и холода, а голова казалось необычайно тяжёлой. Не думаю, что я смогу долго протянуть.       Тем временем змей продолжал виться словно лоза вокруг моих конечностей, я слабо понимала его размеры и уж точно не могла отследить куда он направляется. Зато к своему собственному сожалению, прямо перед собой я видела останки козы, кое-где ее шерсть осталась такой же белой как когда мы впервые встретились.       Только сейчас я поняла, что коза была единственной, кто здесь отнёсся ко мне с пониманием и сочувствием. По моей щеке потекла слезинка. Сначала одна, потом вторая, а потом я уже сбилась со счета. Считать слезинки, наблюдая перед собой то, что называют побоищем… Я не могла сосчитать трупы пиратов, чего уж там говорить о слезах… В этот момент я услышала знакомые шаги с характерным лязгом мотора. Господи… Надеюсь это не он, пусть это будет кто угодно, но не Карлсон, пожалуйста. Если Бог существует, и он слышит мой голос за этой кровавой пеленой, пусть он сделает так, чтобы это был не Карлсон, а плод моего воображения.       — Нет… Это он. Нет… Пожалуйста, прошу! Высшие силы, если вы есть, помогите мне! Что угодно. Молю…       Карлсон возвращался, снова держась за свою триклятую ширинку.       — Если выживу, точно пойду к ведьме, пусть наведёт на него порчу. Клянусь. Пусть отсохнет его несчастная травинка!       Скрежет. Небо разрезало пополам, и нет, не так как описывают сотни красивых романтичных книг… А реально, по-настоящему. Из образованного разрыва выплыл корабль. Большой, красивый, С чёрными парусами и флагом, но, кажется, довольно-таки стар.       Моя голова. Моя грудь… Бывшая грудь! Я не могла трезво мыслить больше. Не могла ничего. Глаза медленно закрывались, поглощая меня в спасительный мрак. Лучше умереть. …       …Удар. Не по мне… Мной!       Кто-то разрубил хвост змея, держащий меня, и я упала. Кажется, подняли с земли. Куда-то несут. До помутнённого сознания и залитых моей собственной кровью ушей донеслись обрывки криков и угроз. Да! Да! Да! Да! Это был Карлсон. Он поплатился за содеянное. Его наказали.       Холод. Почему жизнь так жестока? Играет со мной, будто я тряпичная кукла, А я не могу ничего сделать с этим. Не могу даже открыть глаза. Попытаюсь. Раз. Два. Три. Медленно поднимаются веки. Мир кружиться, быстро, дерзко, оставив меня далеко позади.       Где я?       Комната вся под чистую оббита деревом. Возле меня висели гамаки и бегали крысы. Каюта? Я на корабле? Осмотревшись, поняла, что не чувствую боли. Совсем. Тронула грудь. На месте! Палубу залил звонкий смех. Он принадлежал мне. На удивление чувствую себя прекрасно! В комнату залетел мужчина. Он не выглядел молодым, но и назвать старым его нельзя. Походка была кривой. Причину я поняла молниеносно: от него штырило ромом. Он подошёл, обдав меня перегаром. Что ж, помогает не хуже нашатыря. Я едва сдержалась чтобы не отодвинуть его, а он будто специально пододвинулся ближе. Дреды свисали, а ленты и бусины на них покачивались в такт движениям.       — Очнулась, детка? — мужчина лучезарно улыбнулся, сияя золотыми зубами. Он не выглядел привлекательно, но почему-то понравился мне. Видимо, харизма. Иного объяснения нет. — Я уж думал старушка Калипсо обманула меня.       — Кто вы? Почему я здесь?       — Я капитан Джек Воробей. Смекаешь?       Он было хотел сказать ещё что-то, но в комнату ворвались две женщины в весьма вульгарных нарядах. Каждая соизволила дать капитану по пощёчине, прикрикнули на него и ушли. Что это было? Ладно. Не моё дело. Меня волнует другое:       — Зачем вы спасли меня?       Капитан ответил, потирая щёки. — Ты очень нужна всем нам. Крошка Петя проголодался.       — Кто?       — Кракен. Слыхала о таком?