Уже совсем не её

      Lights are on — Tom Rosenthal

      У Селены жизнь разложена по полочкам — у Лиама везде царит творческий хаос. Она встаёт рано, с первыми лучами солнца — он сладко зевает в кровати, наблюдая за ее ежедневными сборами на работу. Лиам точно знает, сколько ложек сахара Селена положит в утренний кофе — сам кладет точно так же: они выяснили это на первом свидании, сидя в маленьком уютном кафе за кусочком карамельного чизкейка. Разница в том, что ей нравится сладкий вкус молока, едва смешанный с чем-то кофейным, а ему необходимо ощущать крепость на языке. Забавно… Казалось бы, все должно быть наоборот. Селена улыбается, нежно целуя его в обветренные губы. Она уже одета: как всегда, с иголочки, стоит в деловом серьёзном костюме, хотя в мечтах за ним скрывается простое лёгкое платье, развевающееся на ветру. Лиам до сих пор лениво валяется на постели, притягивает ее к себе ближе, зарываясь в чистые волосы длинными пальцами. Селена пахнет лавандой — его шампунем, и этот запах успел стать настолько родным, что юноше кажется… Так пахнет дом. — Ты бы оделся… — смущённо шепчет девушка, утыкаясь лицом в его обнаженную грудь. Лиаму не нужно видеть её покрасневшие щёки: он и так понимает, что к таким пробуждениям она ещё не привыкла. В один миг их одиночество сменилось какой-то волшебной сказкой, в которую обоим было очень сложно поверить, — Вечером выставка. — Главный посетитель уже пришёл, — от столь счастливого и влюбленного тона у Селены подкашиваются ноги и она вновь попадает в плен тёплых рук, утаскивающих ее обратно в мир грёз, — Мне никто кроме тебя и «Заточенной» не нужен. Картина действительно занимает самое почётное место в музее. Висит в центре зала, каждый раз напоминая Селене о незабываемом путешествии по другим мирам, где она нашла то, чего совсем не ожидала. Лиама и… Живую себя. Теперь даже будние дни наполнены искренним смехом, прекрасными золотистыми локонами, разбросанными по подушкам, её бесконечной любовью к порядку и его — к хаотичным мазкам кисти по её сердцу… Или уже совсем не её.