***
— Ты совсем спятил? — нахмурился Чайлд, сложив руки на груди. Вот-вот должен был начаться фестиваль, и они собирались. — Я сюда не за этим приехал! Перед ним на кровати комнаты в постоялом дворе Инадзумы лежали веревка, прищепки и чищенный корень имбиря. — Во-первых, ты хотел моего внимания, — Чжун Ли подошел к любовнику поближе и приобнял того, — во-вторых, забыл свою недавнюю провинность. — мужчина подчеркнул последнее слово особенным, грубым тоном. — Да, но… — вздыхает Тарталья, понимая, что сегодня его ждет непростой вечер. — Если ты не хочешь, назови стоп-слово. — Окей! Я согласен. Имбирь то тебе зачем? — Раньше, когда Ли Юэ только становился городом торговли и контрактов, словом, таким, каким мы его знаем сейчас, — в излюбленной поучительной манере начал Чжун Ли, — существовало много недобросовестных купцов. В том числе и среди тех, кто продавал лошадей. Знаешь, как заставляли старых кобыл становится активными? — Как? — Им засовывали в задницу корень имбиря. Из-за своей жгучести, тот доставлял множество неудобств. — Охуеть. Ну, признаться, это необычный опыт. — начал догадываться Тарталья. — Раздевайся и ложись. У нас осталось не так много времени. Тарталья послушался. Совсем скоро он лежал голый, животом вниз, слегка согнув колени. Чжун Ли тем временем вооружился ножом и принялся за очистку имбиря. Когда все было готово, он нанес на него немного масла и вставил внутрь, небольшое расширение внизу мужчина обвязал веревкой, таким образом закрепив корень надежно. Далее бязь веревки потянулась вниз, обошла член, поднялась к животу, груди и, наконец, завершила свой ход. Завершил действие Моракс слабым шлепком. Не чувствовавший особого дискомфорта Чайлд, расслабился и подумал, что, видимо, все пройдет хорошо. Веревка немного давила и всего-то. С такими мыслями он принялся одеваться и тут ноги подкосились. Корень жег, вначале немного, после сильнее. Заметивший это Чжун Ли удовлетворительно улыбнулся. Он уже оделся и выглядел в традиционном наряде, впрочем, как и в любом другом, просто шикарно. — И сколько мне следует так проходить? — Тарталья уже жалел о своей беспечности. — Ну, дай подумать… сегодня только первый день празднества. Мероприятий никаких не предвидеться. Думаю, мы дождемся фейерверков и вернемся после них. — Они начнутся где-то через час! Это слишком долго! — Чайлд задыхался от ярости. — Нормально. Твоя провинность в тот раз была куда большей. В любом случае, ты всегда можешь остановить меня. — Чжун Ли взял ключ от комнаты и отправился к выходу. Тарталья понимал, что все сказанное — правда. Их отношения строились на общем доверии, если тот скажет прекратить — партнер послушает. Он засмущался сам себе, а ведь правда, такое ему приходилось по вкусу — раз не останавливал и не перечил.***
Фейерверки обещались быть с минуты на минуту. Около полу часа назад Чжун Ли предложил Тарталье выйти за город и подняться на вершину небольшого холма. «Так будет лучше видно» — аргумент весомый. Чайлд, который мечтал только о том, чтобы поскорее попасть в постоялый двор, перечить, однако, не стал. Они присели на траву. Имбирь в заднице начал давать еще большее жжение. Член, трущийся об веревки и кимоно, значительно возбудился, но обвязанный не мог встать до конца. Все это приносило Тарталье много дискомфорта и заставляло стонать. Чжун Ли, явно довольный собой, показательно ничего не замечал. Послышался хлопок и в небо взлетело много ярких огней. Даже несмотря на дискомфорт, Тарталья нашел в себе силы насладиться их красотой и еще кое-чем. Моракс ласково его приобнял и принялся целовать в шею, а затем, стоило Чайлду повернуть голову, переключился на его губы. — Ну что, пойдем? Фейерверк кончился. — Чжун Ли поднялся с травы и отряхнул подол своего одеяния, после подал руку Тарталье. Тот закашлялся и еще более покраснел. — Да. Он шел пошатываясь. Чжун Ли, видя как его партнеру тяжело, задумался о том, чтобы хорошенько похвалить его после. Они дошли до постоялого двора. Зайдя в комнату, Тарталья упал на кровать и, казалось, был готов вот-вот расплакаться. Возбуждение, смешанное с болью, мучило огненной жаркой рукой. Как бы Чайлд не изворачивался, жжение настойчиво не хотело куда-либо деваться, только нарастая с каждым движением. — Пожалуйста… — простонал он, глядя на Чжун Ли, который, казалось, не обращал на него внимания. — Вытащите это, господин. — сказал Тарталья совсем тихо. Используя вежливое обращение, он дал знак — сессия начинается. — Хм, и что мне сделать после? — улыбнулся моракс, подходя к Чайлду и гладя его по голове. Предвестник потянулся ближе к руке и прикрыл глаза. В таком жесте для них обоих было что-то сакральное. — То, что господин посчитает нужным. — Хороший мальчик. Подставь шею. — Чжун Ли достал ошейник из их походной сумки. Небольшой, коричневый с золотой тесьмой, он надел его Тарталье в их первую сессию. Чайлд бережно относился к подарку, считая не только знаком принадлежности, но еще и очень важной частичкой своего партнера. Моракс застегнул пряжку и затянул потуже, после чего приказал раздеться, перевернуться на живот и встать в коленно-локтевую. Чайлд послушался и принялся снимать с себя кимоно, путаясь в сложной многослойности. Вначале хаори, верхнюю часть, затем пояс, само кимоно и, наконец, нижнюю рубашку. Чжун Ли теперь мог в полной мере рассмотреть плоды своих трудов: член предвестника набух и сильно покраснел, было видно, как ему мешает веревка; красивое спортивное юношеское тело покрылось испариной, некоторые шрамы, до этого будучи белыми, побагровели. Зная пылкий нрав Тартальи, можно было бы подумать, что эти следы оставили его грозные противники, однако, все оказалось не так просто. Ровные, красные — было видно, что они скоро заживут — царапины покрыли ягодицы и ноги. Такие уж последствия бывают у гнева Моракса. Тарталья опустился на живот, опираясь на локти, и раздвинул ноги пошире. Чжун Ли ощупал пальцами его дырочку, кожа вокруг которой сильно покраснела. — Ты помнишь, за что ты наказан? — Да, господин. — И за что же? — Я ослушался приказа и удовлетворял себя, пока господин был занят работой. — хныкал Тарталья. — Тебе стыдно? — спросил Чжун Ли. — Да, очень. Как я могу заслужить прощения господина? — спросил Тарталья и немного поерзал. — Тебе стоит вытерпеть 15 ударов, — Тарталья вздохнул с облегчением, это было не так уж и много, — не издавая ни звука и не двигаясь. За каждое нарушение добавлю еще пять. Чайлд замер, вслушиваясь в шаги. Чжун Ли тем временем достал из дорожной сумки трензель — кляп, состоящий из двух колец, которые держат металлический прут и ремешка. Тарталья послушно открыл рот. Теперь ему не вышло бы сказать ни слова — прут надежно открывал рот и впивался в самые крайние зубы. Однако, право остановить сессию за ним оставалось — определенной комбинацией стука рукой или ногой, например. Приготовления, однако, на этом не кончились. Моракс завел руки Тарталье за спину и связал так, что запястье левой руки касалось локтя правой и наоборот. Потеряв равновесие, Чайлд чуть не завалился на бок. Его предупредил легкий шлепок. — Готов? Я начинаю. — не ожидая ответа, Чжун Ли нанес первый удар. Когда они находились в Ли Юэ, у себя дома, в ход шли разные вещи для наказаний: кожаные шлепалки, хлысты, розги, однако, самым неприятным и болезненным для Тартальи, почему-то, всегда была порка руками. Чжун Ли не умел (или не хотел) регулировать силу и ладони часто оставляли большие синие следы. Чайлд стойко вытерпел череду из пяти ударов — они были не самые болезненные — а вот следующие пять ему дались уже с трудом. Шлепки Моракс наносил с разными интервалами, часто несколько по одному и тому же месту. Чудом Тарталье удалось исполнить приказ и не шевелиться. — Осталось еще немного. Предвестник понимал это и держался. Самым неприятным здесь было самое ожидание удара — каждый раз он несвоевольно напрягал мышцы, от чего имбирь, про который забыть не удавалось, пек еще сильнее. Немного смешным оказалось то, что из Чайлда буквально сделали лошадь — имбирь, будто бы лошадиные удила. Заблудившись в своих мыслях, Тарталья едва ли не пискнул, оглушенный последним, пятнадцатым, ударом. — Ты молодец. Можешь расслабиться — улыбнулся Чжун Ли и ласково огладил задницу партнера, осыпая поцелуями опрелую спину. Наказание Тартальи кончилось, а, значит, следовало избавить его от главной причины всех неудобств — жгучего имбиря в заднице. Нельзя сказать, что Тарталья сразу же почувствовал облегчение. Он очень надеялся, что чувство жжения будет преследовать его недолго. — Знаешь, несмотря на то, что Ли Юэ была родиной многих изобретений, — сказал Чжун Ли, переходя на свою привычную, поучительную, манеру разговора, — в Инадзуме тоже есть неплохие выдумщики. Думаю, тебе понравится. Тарталья напрягся, думая, что его господин такого удумал. Подобный тон не предвещал ничего хорошего. Он постарался посмотреть на то, что Чжун Ли достал из дорожной сумки, но, увидев это, Моракс приказал: — Не вертись. Чайлду пришлось послушаться. В его заднее отверстие вдруг толкнулось что-то холодное. Оно было небольшой длины — меньше, чем член господина, — однако шире в основании. Вдруг это нечто завибрировало — такого Тарталье явно не приходилось ожидать. Игрушка была сделана таким образом, чтобы своим концом касаться простаты. Член Тартальи, поупавший во время порки, снова налился кровью. Чайлд разочарованно застонал — веревки теперь впивались еще сильнее. Видя явное недовольство партнера данным фактом, Чжун Ли сказал: — Если хорошо постараешься своим ротиком, развяжу тебя. — и вытащил распорку изо рта Тартальи. — Да, господин. Чжун Ли не стал полностью снимать одежды, лишь немного приоткрыл, обнажая свою возбужденную плоть. Твердый, как камень (неудивительно, у этого архонта то!) член толкнулся в глотку. Не любящий нежности, когда дело касалось секса, Моракс сразу же взял управление в свои руки и принялся насаживать голову Тартальи на себя. Челюсти Чайлда затекли, от напора партнера к горлу подкатывала тошнота, дышать было сложно. Однако все это заглушала игрушка в заднице теперь, кажется, вибрировавшая еще интенсивнее. Тарталье нравилось быть таким: заполенным с двух сторон, всецело принадлежащим одному человеку. Мурашки бегали по телу огромными табунами, ноги дрожали и подкашивались. Так хорошо, как сейчас, ему не было, пожалуй, никогда. Чжун Ли хрипло постанывал и был готов уже вот-вот кончить. Перед этим, он схватил затылок Чайлда и максимально прижал его к себе. Предвестник был готов вот-вот задохнуться, как почувствовал у себя на языке яркий горький вкус и, словно довольный кот, проглотил все до единой капли. Таковы были договоренности: он знал, что Мораксу подобное жутко нравится. Тем временем игрушка в заднице Чайлда зашевелилась еще быстрее, в животе проснулся сильный спазм. Тарталья громко застонал. — Господин, — прохрипел он, — развяжите меня, пожалуйста. — Ты был хорошим мальчиком, — Чжун Ли погладил его по голове, — и еще больше обрадуешь меня, если кончишь без рук. — Хорошо, господин. Чжун ли принялся медленно развязывать бондаж, узелок за узелком, начиная с груди. Покрутил в руках соски, прикусил плечо, чем вызвал протяжный громкий стон, и, наконец, дошел до члена. Избавившись от пут, плоть увеличилась и стала еще более твердой. Тарталья больше не мог терпеть: он терся о простынь, шевелил бедрами и стонал в умолении «господин»! Так продолжалось недолго и предвестник кончил, обмяклым телом упав на кровать. — Пойду попрошу, чтобы поменяли простыни. Надеюсь, когда я приду, мне не придется объяснять горничной твое состояние. — довольный, словно кот, Чжун Ли, поцеловал любовника в макушку и скрылся за дверью.