Ещё не поздно. Никогда не поздно.

Джей не помнил, как он оказался в этой комнате отеля. Первой его реакцией, когда он проснулся, был испуг. Он резко вскочил с кровати, из-за чего у него потемнело в глазах на пару секунд и, торопясь, неосторожно переступая с ноги на ногу, он подошёл к окну. Он быстро поднял жалюзи и увидел заполненную автомобилями парковку, магазинчик круглосуточного обслуживания и темнеющее небо, это был тёплый вечер августа. Какая-то влюбленная парочка вышла из магазинчика и направилась к машине. Они несли пакет с банками пива и весело смеялись, что-то нашептывая друг другу. Смеркалось: небо с одной стороны было закрыто мрачными, как надвигающаяся буря, облаками, а с другой стороны было ярко-синим, даже голубым. Ночью на таком ясном небе хорошо были бы видны звезды. Тёплый ветер едва шелестел листьями деревьев. Джей подошёл к двери, и, проверяя, открыта ли она, дёрнул за ручку. Дверь отворилась. Он шагнул за порог, но не стал прикрывать за собой дверь. Свежий летний воздух окружил его. Он вдохнул его всей грудью, и, казалось, он давно так не дышал. Это как будто разбудило его, но только на секунду. После он опять почувствовал, как мысли путались у него в голове и как давит окружающий мир. Эти люди на парковке смеялись, вслед за ними из магазинчика вышла компания молодых парней и девушек и присоединилась к ним. Они стали садиться в автомобиль и их оживлённые голоса разносились по парковке. Сейчас они сядут в машину и поедут кататься по городу с "Гимном выходных". Для них это обычный летний вечер, они молоды, полны энергии, счастливы от осознания предстоящей тусовки. Тогда почему Джей чувствовал себя вдавленным в землю, лишённым сил, эмоций и памяти, не испытывающим в последние недели ничего, кроме сомнений и страха, сменяющихся раздражением и злостью? Но в этот момент он не чувствовал вообще ничего: он не знал который час, где конкретно он находится и какое число на календаре. Он не помнил, что он делал последние месяца полтора, с тех пор, как они с Тимом пошли в старый дом Алекса, и в его голове разве что всплывало смутное воспоминание о том, как, принимая душ, стоя перед зеркалом в ванной, он обнаружил на своей спине и плечах несколько синяков, во рту был привкус крови, а его футболка была вся испачкана травой и пылью. Но он не помнил, было это вчера или два месяца назад: дни сливались для него в одну серую кучу. Джей не знал, как долго он просидел на кровати. Ему всё казалось, что он что-то упускает: какую-то мысль, какое-то воспоминание. Но потихоньку он всё же немного пришёл в себя и теперь видел окружающий мир лучше, чем когда он только вскочил с постели. Вдруг он резко вспомнил о камере, прошёлся взглядом по комнате, но её не было видно. Он вскочил, проверил ящики прикроватного столика, распахнул дверь ванной, но камеры не было нигде. Джей с досадой подумал, что её украли, пока он спал, хотя он точно не знал, кто и как мог это сделать. Он со злостью плюхнулся опять на кровать и просидел так ещё некоторое время, пока раздражение снова не сменилось равнодушием. Он отметил про себя, что на секунду даже забыл, что именно было причиной его гнева несколько минут назад. В его дверь постучали. Джей насторожился и хотел подойти к окну, чтобы посмотреть, кто стоит снаружи. Но не успел он сделать и пары шагов, как дверь отворилась сама. На пороге стоял Тим с камерой и пакетом продуктов. – Почему ты забрал камеру с собой? – Джей сказал это, не понимая до конца всего происходящего.– Я проснулся и подумал, что её украли, я был в бешенстве, – сказал он уже твёрже. – Мы ведь договорились всегда держать камеру включённой, снимать происходящее, как ты и просил меня до этого, – Тим говорил торопливо, и как бы оправдываясь, пытаясь сказать, что его действия законны и он не сделал ничего неправильного. Также он старался говорит непринужденно, не повышая тон голоса, чтобы предотвратить агрессивное поведение собеседника. Джей вновь уселся на кровать, Тим присел на кресло в углу комнаты, бросив пакет на пол. – Ты помнишь, что произошло, когда мы пошли исследовать старый дом Алекса? – первым после непродолжительной паузы продолжил разговор Тим. – Честно говоря, всё как в тумане, когда я пытаюсь вспомнить это, – Джей неловко усмехнулся, как бы извиняясь за то, что не может вспомнить толком ничего. – Тогда мы столкнулись с "этой" проблемой.. – Под "этой" проблемой ты имеешь в виду..? – Да. Да.. И ещё тогда, – Тим помедлил немного, думая, говорить то, что он хочет сказать или нет, – и тогда у тебя случилось что-то вроде припадка, и мои таблетки, я дал их тебе... Он не успел договорить, как Джей перебил его: – Ты дал мне свои таблетки!? – его вопрос звучал твёрдо и серьёзно. – Да, но у тебя был припадок, я просто хотел, я должен был убедиться, что с тобой всё будет в порядке. – Тим продолжал говорить быстро и сбивчиво, чувствуя, что своими словами теперь уже наверняка вызовет негативную реакцию у приятеля. – Хорошо, хорошо.. Просто..больше не давай мне таблетки. Они не нужны мне. -- На лице Джея снова читалась неловкая усмешка, но закончил он серьёзно. – Но когда я принимал их, Джей, я смог противостоять этому существу, что если это то, что действительно поможет преодолеть.. – Нет. Нет.. В смысле.. Я не думаю, – усмешка сохранялась, но Джей отводил взгляд в сторону, как бы чувствуя себя неловко из-за своих слов, – не думаю, что просто маленькие таблетки могут противостоять чему-то настолько сильному. – Послушай, это кажется тебе невозможным, но это работает. Может быть ещё не поздно обратиться за помощью. Может именно благодаря этим таблеткам ты сейчас сидишь здесь и разговариваешь со мной. – Я уже говорил, мне не нужна помощь, – Проговорил Джей медленно и холодно, с явным раздражением в голосе. – Твоё состояние ухудшается, – Тим начал говорить настойчиво, но в нём читался всё тот же упрашивающий тон человека, который старается быть осторожным, чтобы не вызвать гнев и отрицание у собеседника, – когда ты последний раз нормально спал? Или помнил что ты делал утром? Или помнил, какое сегодня число? Если это будет продолжаться дальше, это плохо закончится, – завершил он довольно твёрдо. Джей тяжело вздохнул. В глубине души он понимал, что Тим прав, но почему-то одно упоминание того, что ему нужна помощь, за которой нужно обратиться в больницу, выводило его из себя. Вдобавок у него начинала болеть голова. Он замечал, что последние месяцы головная боль начинается, когда он нервничает или когда разговор выводит его на эмоции. Джей опустил голову, оперев её на руки. – Головная боль это одно из последствий..., – Тим не успел закончить, как от равнодушия Джея не осталось и следа: разъярённый, он вскочил с кровати и буквально заорал: – Я не болен!Моё состояние не ухудшается, единственная наша проблема сейчас это Алекс, который бродит где-то неподалёку с пистолетом и хочет нас прикончить! – В порыве гнева он резким движением руки указал в сторону окна, как будто там, в сумерках, и правда мог стоять Алекс с холодным, белеющим в темноте лицом, на котором выражался весь ужас его действий, и пистолетом, направленным прямо в голову жертвы. Но за окном только тихо шелестел ветер и слышался отдаленно смех беспечных студентов. – Хватит! – с надрывом вскрикнул Джей, – хватит говорить мне, что со мной что-то не так. – Последнее предложение парень произнёс спокойнее, но в нём читалось нескрываемое раздражение и ненависть ко всему окружающему. После этого Джей резко приземлился на пол, прислонившись к кровати и, вспомнив, что его снимают, мимолетом бросил взгляд на камеру и с неприязнью отвернулся от объектива, уткнувшись головой в сложенные на коленях руки. И Тим был полностью согласен с ним: он и сам понимал, что Алекс сейчас был главной помехой, и стремился найти его как можно быстрее. Но также он видел ясно, что у Джея проявляются те же симптомы, что и у Алекса. От прежнего общительного и положительного человека не осталось ничего, что хоть как-то соответствовало бы такому описанию. Но Тим не хотел, чтобы ещё один человек, его друг, пострадал от влияния неизвестного существа. У Тимоти Райта уже был один друг, которого он потерял навсегда и который поставил себе единственную цель в жизни – месть. Они с Брайаном познакомились в колледже. Тим тогда чувствовал себя не в своей тарелке. Он не привык к "нормальной" жизни, и ему нелегко было сблизиться с кем-то из одногруппников. Брайан был общительным парнем, у него были хорошие отношения практически со всей студенческой группой. Но почему-то именно Тима он выбрал в качестве лучшего друга. Брайан подошёл к нему, начал вести непринужденную дружескую беседу и спустя неделю они уже обсуждали студенческие проекты и ходили обедать в местное кафе. Но Тим порой ловил себя на мысли: "Почему он вообще общается со мной, он ведь мог подружиться с кем угодно? Почему он так хорошо относится ко мне? Заслуживаю ли я этого?" – последняя мысль тонкой нитью проходила через всё остальные. И Тим замечал это, замечал, что думает, будто он хуже остальных, и старался отогнать мысли об этом. "Как бы там ни было, раз он общается со мной, значит я этого заслуживаю, "- думал Тим, но в глубине души он всё равно искал какой-то подвох. Так или иначе, в их отношениях инициатива была в руках Брайана. Он часто как бы "рулил" Тимом, но это не было чём-то негативным и устраивало их обоих. Возможно у Брайана была потребность в том, чтобы управлять кем-то, возможно он в какой-то степени чувствовал своё превосходство. Но он бы никогда не стал манипулировать своим другом, потому что уважал его. Однако он презирал лжецов. Брайан был умным и гордым парнем. Когда вокруг Алекса начали происходить всё эти не поддающиеся объяснению события, когда Брайан подвергся нападению с его стороны, его лояльное ко всему отношение заменилось жёсткой уверенностью в том, что те, кто посмел воспользоваться его доверием и посягнуть на его жизнь, должны быть наказаны. Он знал что делает, и его лучший друг Тим был с ним, чтобы следовать указаниям, чтобы это привело их обоих к ковчегу. Но когда Брайан узнал, что Тим лгал ему всё это время, он не простил этого. Брайан не прощал такие ошибки людям. Те, кто предал его однажды, навсегда становились его врагами, и его лучший друг Тим стал его худшим врагом. Хотя воспринимал ли Брайан Тима как врага? Скорее он презирал его, как всех лжецов, но воспользовался бы любыми средствами и людьми, чтобы отомстить ему. И Тим понимал, что виноват перед ним, но в то же время он не мог дать ему убить себя, потому что Тим, несмотря на внутреннюю ненависть к себе и чувство вины, держался за жизнь. Он испытывал болезненное отвращение при упоминании больниц и врачей, но всё равно обратился туда спустя многие годы, потому что он хотел жить. И он привык, и это стало для него не так невыносимо, как было до этого, но если бы он мог больше никогда не возвращаться в больницу, не видеть ненавистные белые халаты и медицинские заключения, он бы не вернулся. Тим, наверное, никогда не обладал достаточным уровнем эмпатии. Его психика не позволяла ему проникаться чужим несчастьем в полной мере, почувствовать то, что чувствует находящийся рядом человек. Ведь Тим отлично знал, ещё с детства, что такое эмоциональные страдания и боль. Он знал каково это – остаться наедине со своими демонами. Он испытал панику и отчаянье когда всё надежды на нормальную жизнь и светлое будущее стремительно разрушились прямо у него на глазах. Прошлое с тёмными тенями, душными комнатами и бесконечными коридорами стало забываться, и он вдруг подумал: "Может этого никогда и не было со мной?" Но оно вдруг вернулось и с новой силой ударило в самую душу, заставив мучаться от новых кошмаров по ночам, заставляя метаться, испытывая непреодолимый ужас, судорожно бормоча что-то, пытаясь найти хоть какой-то способ избавиться от этой боли. Почти каждую ночь, просыпаясь от очередного кошмара, он едва слышно шептал что-то и, прислонившись к холодной стене, медленно сползал по ней, опустив голову и закрыв лицо дрожащими руками. Но большую часть времени он всё же чувствовал себя нормально, старался найти работу, занимался повседневными делами. Он не привязывался к большинству людей и вещей, с которыми взаимодействовал. К событиям, которые у других людей вызывали бурную реакцию, Тим относился равнодушно. Но не потому что ему было всё равно, а потому что он просто не мог почувствовать больше, чем чувствовал. В этом было что-то нездоровое, отпечаток прошлого, но посторонний человек, не зная ничего о его прошлом, едва ли мог бы заметить это. И сейчас, сидя в одной комнате с Джеем, Тим понимал, что не знает наверняка, как тот чувствует себя, потому что не может проникнуться этим образом мыслей, эмоций и действий, пока сам не испытывает нечто подобное. Поэтому он не знал как вывести друга из этого состояния. Но он хотел что-то сделать для него. Джей был подавлен, и оставь его одного - он натворил бы бед. Этот парень думал, что он единственный, кого хоть как-то волнует судьба съемочной группы "Мраморных Шершней", но правда постоянно ускользала из его рук, и в результате Джей последним узнавал о событиях, происходящих прямо у него под носом. Это не могло не разочаровывать, но если бы он знал, когда начинал расследование, если бы он только знал во что он ввязался..Теперь Джей явно ощущал на себе все последствия своих злоключений, но мог ли он объективно оценить всё это в том положении, в котором он находился сейчас? Тим вдруг выключил камеру и посмотрел на Джея. Джей вопросительно посмотрел на него. Тим встал с кресла, подошёл к другу и сёл на пол рядом с ним, соблюдая всё же некую дистанцию. Джей пустым взглядом смотрел куда-то в пол перед собой и молчал. Тим заговорил спокойным голосом, но речь его местами звучала сбивчиво: – Теперь здесь нет камеры, если постоянная съемка вдруг давит на тебя..И.. знаешь,.. Я тоже не хочу давить на тебя. Просто если ты хочешь продолжить расследование, то мы продолжим. – Ладно, ладно, Тим, хорошо. – Как-то растерянно ответил Джей, на автомате кивнув пару раз головой, но по-прежнему не глядя в сторону приятеля. – Ещё, – Тим продолжал, – если хочешь рассказать что-то или.. ну, – он замялся, подбирая правильное слово, – высказать то, что у тебя на душе(это звучало так непривычно для самого Тима, что он на мгновение подумал, не ляпнул ли он чего лишнего), если ты можешь, то скажи это сейчас, потому что потом.. кто знает, что будет потом?.. Тим не хотел "выудить" из Джея личную информацию или как-то задеть его. Просто он думал, что это именно то, что надо было спросить здесь и сейчас, в этом номере отеля. Тим чувствовал искреннее желание помочь этому человеку и, он заметил для себя, что он никогда не испытывал подобного ранее. Может быть это было вызвано страхом снова остаться в одиночестве, может быть он действительно впервые в жизни волновался за другого человека больше, чем за себя, нарушая законы построенной им с ранних лет внутренней защиты. Так или иначе, закончив говорить, Тим пристально смотрел на Джея, ожидая его реакции. Джей поднял голову, обернулся лицом к Тиму и посмотрел прямо ему в глаза. Тим, не ожидая установить зрительный контакт, машинально хотел отвести взгляд, но всё же не сделал этого, продолжая смотреть на друга. В вымотанном, уставшем взгляде Джея он увидел последнюю попытку узнать: можно ли доверять ему, Тиму? Это длилось буквально две или три секунды, но Тим запомнил этот взгляд. Джей вернулся в прежнее положение и наконец заговорил: – Я.. я не знаю. И ты прав, моё состояние в последнее время оставляет желать лучшего. Хотя это и так видно, – он грустно усмехнулся. Но знаешь, я будто бы тону в этой серой массе из месяцев и дней, я не чувствую ничего. Мне кажется, что я в порядке. Но глубоко внутри я знаю, что это не так! Всё рушится, Тим. Я понял, – Джей только что внезапно осознал это для себя, – я понял, что я не помню как я чувствовал жизнь до того, как началось это всё. Я знаю кто я, знаю что было со мной лет 5 назад, я помню свою жизнь, но я знаю, что тогда чувствовал себя гораздо лучше, был другим человеком. Но я просто забыл каково это! В процессе речи Джей то и дело повышал голос, но не со злостью, а как будто с недоумением от того, как его судьба могла такое допустить, взмахивал руками или бросал мимолётный взгляд на Тима, как бы проверяя слушает ли он. Тим внимательно слушал. – Я видел людей на парковке. – Продолжал парень. – Они живут и, у них есть будущее. Смогу ли я когда-нибудь вернуться назад? Сможет ли хоть кто-то из нас, всех, кто столкнулся с этим существом, вернуться назад, жить нормальной жизнью? Тим занервничал, думая, что ему потребуется ответить на этот вопрос, но ему не пришлось. – Просто я думаю, что пути назад нет, это расстраивает, – Джей сказал это на удивление спокойно, как будто он уже смирился со своей участью. – Но я просто хотел помочь, хотел, чтобы люди знали об этом! – воскликнул он с горечью, как будто это было последнее, с чем он не смог смириться. Тим понимал теперь в какую эмоциональную яму по его вине(пусть даже и косвенно), был втянут ещё один человек. В глубине души сам он всегда жил с мыслью, что не может быть полностью виноват в этом, потому что и сам он хотел забыть своё прошлое как страшный сон и никогда не возвращаться к этому. И уж тем более он не думал подвергать этому окружающих. Но теперь Тим чувствовал, что он ответственен за это и пытался избежать мыслей об этом. Однако вдруг сказанные Джеем слова окончательно заставили его перейти в положение виноватого и ждать неминуемого упрека: – Тогда, когда мы пошли в заброшенную больницу, ты рассказал мне о том, что всё это могло начаться с тебя.. В этот момент Тим испытал болезненное чувство неприязни к человеку, который обвиняет его, но он не знал, что Джей и не думал обвинять. В его голове теперь всплыл грязным пятном образ Алекса, направившего пистолет прямо на него и окончательно сложилось негативное восприятие это человека. И ему неважно теперь было, насколько опасен был Тим, когда им овладевала вторая личность, заставлявшая его бегать в маске по лесу. Неважно было, что сам Джей медленно засыпает и теряет силы вернуться к жизни под давлением существа, называемого Оператором, которое заразило их всех из-за Тима. Джей уже не мог и не хотел винить Тима в этом. Поэтому он и не думал упрекать его сейчас, и, повернувшись к Тиму, сказал: – Знаешь, это не твоя вина. Никогда не была твоей. – Парень проговорил это уверенно и посмотрел на друга, прямо как несколько минут назад, когда проверял, можно ли доверять ему. Глядя в его широкие глаза, в которых читалась всё та же уверенность, Тим понял что ошибся и тут же почувствовал, как резкий порыв сожаления вырывается из его сердца: этот человек, почти убеждённый в том, что навсегда потерял путь к нормальной счастливой жизни, должен был, казалось, винить его во всех своих бедах. Но вместо этого он утверждает, что всё это не его вина, не вина Тима! Никто другой не сказал бы ему такого. Это тронуло его до глубины души. Тим негромко произнёс: – Слушай.. иди сюда, – призывая Джея подвинуться поближе, и слегка раскинул руки, показывая, что хочет обнять его. Тот пару секунд посмотрел на друга, проверяя, действительно ли он понимает его правильно, и в конце концов придвинулся ближе, через секунду оказавшись в его объятьях. Джей несильно обхватил шею друга руками и положил голову ему на плечо. В тот же момент он почувствовал, как будто теперь он наконец-то нашёл точку опоры во времени и пространстве, почувствовал что он наконец в безопасности, и поэтому держался за Тима, как за спасительный якорь. У него не было сил, чтобы сделать что-то большее, но он чувствовал тепло, исходящее от тела друга, и впервые за долгое время был так спокоен и не хотел выходить из этого положения. Тим крепко обхватил руками спину Джея, и думал о том, что здесь, перед ним живой человек, который ещё может и будет жить, и в котором несмотря на гнев и апатию всё ещё сохранилась частичка того добродушного и любопытного студента, которым он был раньше. Что от него осталось теперь? Но Тиму было достаточно того, что осталось, чтобы быть уверенным в том, что теперь он не один, и что ещё можно выкарабкаться, что ещё не поздно.. И с каждой такой мыслью он всё больше дорожил тем, кто находился в его объятьях, и в один момент глаза заблестели от накативших слез, но он не заплакал. Он бы не смог заплакать даже если бы хотел, но сейчас ему было достаточно и этого. Вдруг в его голове всплыла мысль о кассете. О той самой кассете, на которой была запись похищения Джессики из комнаты отеля. И Джей ничего о ней не знал. Не рассказать ему сейчас – означало подорвать его доверие в очередной раз. Хоть Джей каждый раз клялся самому себе, что больше никому не будет верить на слово, каждый раз он всё равно, сам того не замечая, верил. Потому что хотел верить. И хотел помочь людям. Да, даже когда он наконец понял, хоть и не в полной мере, что пути назад нет, он всё равно продолжал таскать с собой свою старую камеру, и делать записи. Чтобы никто не совершил такой же ошибки как он. Чтобы люди знали правду. Джей был добрым парнем. Но влияние Оператора, недостаток сна длиной в четыре года и постоянная паранойя сыграли с ним злую шутку. Тим знал всё это и не хотел снова лгать, он устал от бесконечной лжи и не хотел потерять последнего из немногих человека, который, несмотря на всё промахи Тима, всё ещё верил ему. Джей когда-нибудь узнал бы о кассете. Надо было рассказать. Тим аккуратно отстранился и, посмотрев прямо в глаза немного удивленному Джею, проговорил: – Есть ещё кое-что, что ты должен был знать. Клянусь, Джей, это последнее, что я скрывал от тебя. – Он с надеждой смотрел в глаза друга, боясь найти в них разочарование в нём, Тиме. Но Джей не испытывал разочарования, он только ещё больше удивился, глядя на него. – Есть кассета, – продолжал Тим, на которой я и человек в худи похищаем Джессику из отеля. Но честно, Джей, она оказалась у меня в кармане, когда мы оба проснулись рядом с тем странным зданием в Россвуде. Я ничего не знаю о том, где сейчас Джессика, не помню ничего из того, что было на кассете. Я покажу тебе её завтра. Я должен был сказать тебе раньше. – со вздохом закончил Тим, ожидая реакции приятеля. Джей помолчал несколько секунд, опустив взгляд. Наверное в другой момент он бы очередной раз безрезультатно спросил себя: "Всю ли правду говорит тебе тот, кто сидит перед тобой?" Но после того тепла, которое он испытал, он не мог считать Тима плохим человеком. Да и даже за четверть часа до этого, в этот вечер, когда Джей смотрел в глаза Тима, он понял, что снова доверяет, и как бы он не хотел не делать этого, он не может иначе. Он снова поднял глаза и негромко произнес: – Я рад что ты сказал про кассету, про это всё.. Я верю тебе Тим. И что бы ты там не думал, я не виню тебя, никогда не буду винить. В этот момент Тим почувствовал, что искренне любит Джея, как человека. Но он не мог поверить, что кто-то может простить ему все промахи или просто любить его. Подсознание Тима опять искало подвох, ошибку, но сам он уже не обращал на это внимания и эта навязчивая мысль уже почти не мешала ему. Джей сказал вдруг: - Давай выйдем на улицу. Он начал неаккуратно подниматься с пола, и шатаясь, наконец встал на ноги. Тим в этот момент быстро поднялся и придержал его за руку. Вдвоём они подошли к двери номера, Джей дёрнул ручку и молодые люди шагнули за порог. Свежий, теперь уже ночной воздух пахну́л обоим в лицо, стоянка, на удивление, почти опустела, светилась только вывеска круглосуточного магазинчика. От прохладного ночного ветра Джей слегка поежился. Тим, всё это время придерживающий друга, теперь мягко обнял его за плечи, аккуратно притянув к себе. Тот посмотрел мельком на него, затем в небо, где ярко светились звёзды, и, почувствовав себя невероятно свободным, впервые за долгое время счастливо улыбнулся. Тим тоже поднял голову наверх и увидел множество звёзд, готовых появиться на небе даже в самую тёмную ночь, чтобы осветить тебе путь и избавить тебя от одиночества. Глаза Джея в момент, когда он улыбался, блестели также, как и эти звездочки. Он как ребёнок, который впервые видит окружающий мир, оглядывал всё вокруг себя: звёздное небо, асфальт, ветви деревьев, которые качал ветер, парковку, вывеску магазинчика "24/7". Тим чувствовал рядом с собой этого живого и наполненного эмоциями человека, его друга по несчастью и счастью, и был уверен, что больше никогда не будет один. Конечно он не мог знать этого наверняка, не мог предугадать, что будет даже через пару дней, через неделю. Но эта уверенность в том, что теперь всё будет хорошо, овладела им, и он не мог думать никак иначе. Такого не случалось с ним раньше. Поэтому Тим тоже улыбнулся, и, обращаясь к Джею, мягко, но уверенно произнёс: – Знаешь, может мы всё изменим. Потому что ещё не поздно. Пока мы живы – никогда не поздно.