Половая жизнь Станислава Галицкого

У каждого есть причина возвращаться домой. А кто-то просто еблан, которому некуда больше идти. Даже бомжи не смогли с ним ужиться, а канавное общество не принимало его в свои убогие ряды. Это был человек, отвергнутый многими. И вот, Станислав Галицкий бесцельно возвращался туда, откуда также бесцельно каждый день и выходил. В который раз, он рухнул на жёсткую постель весь в слезах, которые давили на него после ещё одного тяжёлого эпизода его жизни. Сон накрыл с головой, забирая в объятия тьмы. Это должен был быть такой же выходной день, как и всегда. Небольшой островок отдыха, где можно перевести дух. Он потянулся, скинул с себя махровое одеяло, что было хаотично скомкано за ночь, осмотрелся. Солнце мягко проливало свет, подсвечивая пылинки в воздухе. Но что-то не так. Дома подозрительно тихо. Ни разговоров болтливых соседей за стенкой о том, что пора покупать новую стиральную машинку, которые продолжались уже полгода. Ни рёва машин, выпускающих смертоносные тучи, что маячили в дыму выхлопных газов, полные смога, который в один прекрасный день настигнет каждого городского жителя. Ни гула топлы, кружащейся в абстрактном суетливом танце, что никогда не прекращался. Тишина. Станислав потёр сонные глаза, что едва открывались после долгого сна, и взглянул на экран телефона. Время 11:26. Что же такое? 16 пропущенных от матери и отца. Нажимая на экран, он пытался набрать номер. Слышались только тягучие гудки, которые прерывались на долгие паузы. Не перезвонить. Связи нет. — Чёрт. Может что-то случилось? Галицкий встал с кровати, подходя к столику, где был пульт от телевизора. Нажал на кнопку, что треснула с характерным для неё звуком, но ничего не произошло. Также случилось и со всеми другими приборами. Электричества нет. — Да что ж такое происходит! В порыве какой-то яростной паники, Станислав подбежал к окну, дёрнул шторы, в глаза не ударило света, как он подозревал. Ни души. Машины во дворе стоят в каком-то хаотичном порядке, не свойственным для города. Везде валяется какой-то непонятный мусор, все разбросано. И что самое странное — гробовая тишина. Тишина в обычно оживлённом городе. Она не умолкала. Но тут её прервали, раздался истошный крик. Совсем близко, где-то из подъезда. Мужчина перепугался не на шутку. Он мгновенно вскочил с места и быстро побежал проверять входную дверь. Но пока зигзаг проверял все замки, послышался ещё один звук. Кто-то или что-то с очень большой скоростью и странным хлюпающим звуком поднимается по лестнице, как ему казалось. Станислава сковал какой-то животный страх, быстрый отскок от двери, звуки собственного тяжёлого дыхания. Громче него было только сердце. Он слышал, как два сердца бьются в ушах, а третье — в горле. Два сердца пульсируют в запястья, а настоящее стучит в груди, громко-громко, так и готовое выпрыгнуть. В его теле раскрывались мириады пор. Но быстро испуг сменился обычным его упрямством. Расхрабрившись, Галицкий взглянул в глазок. В почему-то тёмном подъезде, не смотря на раннее время, виделось, как странная сущность доползает до этажа, быстро-быстро, скользящими движениями, оставляя за собой какие-то мокрые следы. Казалось бы, сейчас скрытое в темноте нечто скроется, двинется дальше, не заметит. Но оно остановилось. Прямо напротив двери. Было страшно даже двинуться, подать хоть какой-то признак своего существования. Казалось, одно лишнее действие и все. Галицкий задержал дыхание. Так долго, как только мог. Но не сдержался, вздохнул. Будто почуяв живое, нечто начало неистово биться в дверь с невероятной силой, издавая какие-то истошные звуки. Мужчину охватил ужас. Он быстро отбежал, начал двигать все, что находил, к двери. Забрикадировал стульями, поставил тумбочку, пододвинул шкаф. Оно продолжало биться. Ничего не оставалось, кроме как просто навалиться на дверь всем весом, не давая неизвестности проход в хоть какой-то островок безопасности. Из глаз брызнули слезы, ком застрял в горле. Казалось бы, все. Но нечто отступило. Может быть, ушло дальше по этажам? Не зная что делать, Станислав продолжал сидеть и ждать непонятно чего. Время шло, двинуться было страшно, будто так он может опять привлечь внимание неизвестного гостя. Всё покрыла кромешная тьма. Ситуация казалась нереальной, будто бы он сошёл с ума. Поверить в достоверность всего происходящего было сложно, а потом объяснить это кому-то ещё сложнее. Мужчина потянулся к карману штанов, чтобы достать телефон и снять хотя бы кусочек того, что проходит. Но он выскользнул, упал, скрылся где-то. А ведь темно, не увидеть. Станислав встал на колени и начал шариться по полу, щупая каждую досочку в надежде найти гаджет. Что-то холодное. Но не металл. Мокрое, скользкое, покрытое какой-то грязью. Оно начало подниматься выше, обхватывая руку. Галицкий в ужасе начал дёргаться, барахтаться в этой сырости, схватился за руку, пытался оттолкнуться, выбраться. Не получалось. Ни руками, ни ногами, ни рывками — никак. В шоке от происходящего, он закричал. — Боже, помогите! Помогите! Кто-нибудь, блять, помогите! Крик перерос в рыдания, Галицкий захлёбывался в собственных жидкостях, продолжал горланить, но никакого ответа не получал. Ноги и руки уже туго увязли, из-под жижи выглядывали только часть туловища и голова. Мужчина жадно вдыхал воздух между всхлипами, все ещё совершая какие-то вялые попытки выбраться. Его будто со всех сторон обхватили невидимые костлявые бледные, почти белые, руки смерти. Глаза все ещё хаотично бегали, цеплялись за тонувшую мебель, сами тронули в слезах. Они застыли на чём-то, что поднималось над хаусом. Из-под всей сырости выплывал, извиваясь словно змея, огромный кусок ткани. Тряпка.? Она мерно приближалась, будто издеваясь властью над неизбежным. Подплыла, вымоченная в чём-то вязкая ткань коснулась шеи, обвивая её медленно и мерзко. Так, что по телу бежали мурашки. Кончик этого нечто подобрался к лицу, уцепился за нижнюю губу, раскрывая рот. — Нет. НЕТ! Протянул мужчина, дергаясь как только мог, но оковы надёжно сдерживали его. Отвратительная тряпка, неся за собой смрад смерти, с лёгкостью раздвинула губы и проникла в ротовую полость. Язык прижался к небу, почувствовав тошнотворный вкус грязи и чего-то непередаваемого. От рвотного рефлекса из глаз брызнули слезы. Теперь кричать было невозможно, но Станислав пытался издавать хоть какие-то звуки, чтобы привлечь внимание, хотя бы мычать, простонать, но никто бы не услышал. Тряпка пробиралась все дальше, делая дыхание невообразимо сложной задачей. Она пролезла в гортань, оставляя слой на слизистой, что все ещё напоминал об ужасном её смраде. Мучительная смерть от удушья. Дышать было нечем, не вдохнуть. Минута этого ужаса, две. Станислава не стало. Тело продолжало безвольно тонуть, но паразит не унимался. Тряпка продолжала пробираться все глубже и глубже, к желудку. Медленно и мучительно прошла каждый изгиб многометрового кишечника. Вышла через анальное отверстие. Будто бусина на нити, мужчина выполнял свою роль и просто висел. В какой-то момент, тряпка резко совершила резкое движение, расправилась, разрывая бренное тело пополам. Во все стороны брызнула густая алая кровь, которую мгновенно всасывала вязкая жижа, смакуя её и наслаждаясь зрелищем. Ломая тело под неестественными углами, тряпка поглотила Галицкого, скомкало его, как бумагу. Это был конец. Рёв машин, смертоносные тучи, гул топлы. Все было как обычно. Но кое-что уже не будет прежним.