Step Up

Тренировки проходили в усиленном режиме, который Чунхен навязал остальным, ввиду оставшегося до конкурса месяца. Было очень сложно заставить занятых по горло ребят следовать тому режиму, который разработал для них лидер, поэтому Соен и Дуджун все время валились с ног, вынужденные совмещать работу и учебу и разные семейные дела. Это злило как Чунхена, так и их, поэтому первый срыв произошёл уже в конце первой недели тренировок. - Я больше не могу, - устало повалившись на пол, проворчала Соен. Репетиция продолжалась вот уже два часа, после объявления лидером того, что танцевать они на конкурсе совершенно не новый Breath, шокируя тем самым всю группу, но больше всего не ждавшего такой подлянки Хенсына. Чунхен с непроницаемым видом показывал исправления в старой схеме и в какой-то момент танцор даже отвлекся, анализируя новые движения и связки, но в итоге негодование взяло свое с новой силой. Ему не нравились исправления, он все еще чувствовал не залатанные дыры и плохие переходы. Продвижение по танцу не достигло даже половины запланированного лидером времени. Хенсын хмуро застыл на своем месте. - Соен, мы не прогнали даже первой части, - несколько раздраженно отозвался Чунхен, неохотно прерывая музыку. - Разве нельзя прогнать танец несколько раз и дать остальное на дом? - присоединился Дуджун, вытирая полотенцем волосы и специально не глядя на лидера, - Очень сложно каждый день таскаться после учебы и работы в студию, прокатывая одно и то же. Мы спокойно можем отрабатывать технику и дома, тем более большая часть танца осталась без изменений. - Дома я не увижу, что именно вы делаете и как, процент возможной ошибки сильно возрастает, а синхронность невозможна в принципе. Плюс есть вероятность отлынивания. Я хочу, чтобы наше выступление было лучшим, поэтому нужны усиленные репетиции. На работе вполне можно взять отпуск. - Ты не слишком ли зарываешься, лидер-ним? - с кривой ухмылкой выплюнул стоявший в стороне красноволосый танцор. - А ты опять лезешь не в свое дело? - передразнил Чунхен, пропуская мимо ушей издевку в обращении. - То есть то, что ты плевал на мнение одногруппников, абсолютно не обращаешь внимания на собственные ошибки и считаешь свое поведение более чем правильным - не моё дело? Чунхен, мы тут не решаем, кто кого обидел и кого бросил, кто кого проверял и кто не может разобраться в своих чувствах. Дело не в тебе и во мне, - с нейтральным выражением, но вгоняя лидера в легкое смущение, потому что это был первый раз, когда их недоотношения упоминались сразу перед всей группой, - Дело в том, что твои друзья, если ты их таковыми считаешь, не успевают за твоими амбициями. Дуджун учится и работает, он спит по 4 часа в сутки. Ты об этом знал? Ты знал, что он ночует у нас с Есобом чаще, чем дома, потому что до работы ближе? И что иногда из-за учебы он ночует в библиотеке универа? - Хенсын! - предупредительно и одновременно шикнули на парня Есоб с Дуджуном. - Почему я должен молчать? - искренне удивился Хенсын, повышая голос. - Нет смысла жаловаться, я же сам решил, что все это потяну,- смущенно выдавил парень, искоса глядя на друга, который нахмурился сильнее прежнего. - А это не жалоба, это справедливость, да и дело не только в этом, - Хенсын сделал шаг вперёд к Чунхену, который недобро глянул на него в ответ. - Вы все стараетесь для него, ради его мечт и стремлений, а это великий лидер и танцор даже не считает нужным знать и учитывать жизненные аспекты, имеющие место в жизни каждого. Кроме Соен с её братом никто посидеть не сможет, у её мамы две работы, чтобы прокормиться. А она как угорелая бежит с одного конца Сеула на другой. Почему?! ПОЧЕМУ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ВСЕ ТАК СТАРАЮТСЯ РАДИ ТАКОГО ЭГОИСТА КАК ТЫ?! - Хенсын, успокойся, - Есоб схватил друга за плечо, - Это несерьезно, конкурс важнее. - Да ты сам подумай, он взял на конкурс этот чертов танец! Команде все еще не хватает танцора! Если в таком духе продолжать, мы точно провалимся! И это не из-за отсутствия синхронности и непроработки движений. Нас просто снимут с конкурса, – Хенсын выдернул руку из хватки, зло стрельнул глазами в сторону лидера, оглядел всю группу и направился в дальний угол к своим вещам. – На сегодня мое терпение закончилось! Аривидерчи! *** Пораскинув мозгами, Чунхен решил, что раз его брат и Сухен встречаются, то начать нужно именно с примирения с Сонхеном. Пусть он и не особо рад такому известию, сам все-таки не без греха, поэтому выступать стоит как понимающему и всепрощающему. От мысли, что Сонхён простит его, стоит показать нейтральную позицию (до положительной, увы, еще очень далеко) к их отношениям, Чунхен даже как-то приободрился. Нашел в себе силы собраться и прийти по адресу, обозначенному в брошенной еще неделю назад Хёнсыном смске, как место проживания двух интересующих его парней. Однако стоило подойти чуть ближе к многоэтажке и взглянуть на предполагаемые окна на пятом этаже, как львиная доля решимости как-то поиспарилась. В первую очередь силы понять и принять, которые, как Чунхену казалось, он все-таки в себе нашел. И никакие доводы вроде «Я же практически того же самого от Хенсына добиваюсь. Почему мне можно, а ему - нет?» не помогали справиться с нарастающим возмущением. Дверь суперхмурому после подъема по лестнице Чунхену открыл сонный и мало чего понимающий Сонхён. И он очень долго молчал, удивленно хлопая глазами, но не впуская брата внутрь квартиры. - Так и будем стоять? – нервно уточнил Чунхен спустя несколько минут гляделок, за которые Сонхён очнулся и привалился к косяку в ожидании. - Эм… проходи, - не особо виновато, даже скорее с издевкой, пригласил брата пришедший в себя Кевин. – По какому случаю визит? - Поговорить надо, - скидывая ботинки, Чунхен не дождался ответа и прошел в сторону предполагаемой кухни. - Удивительно, что ты вообще помнишь о моем существовании… - пробурчал парень, облокачиваясь на столешницу. - В принципе, я был очень наивен, предполагая, что ты наконец послушал семью и упорно учишься в Италии, - парировал Чунхен, вызывая на лице брата кислую мину. – Как, кстати, тебе удалось скрыть отъезд от родителей? - Я от них не только отъезд благополучно скрыл, - с загадочной усталостью ответил Кевин. Чунхен нахмурился. Он любил брата, причем очень сильно. Он хотел ему лучшего, но тот успешно отвергал любые добрые намерения. В том числе и родительские. - Например? - Ну, для начала я учился в школе барист, а не в университете, - с самоуверенной легкостью поведал Сонхён, поворачиваясь спиной и беря в руки турку. – Будешь кофе? - И все те деньги, которые пересылали родители на твое светлое будущее… - раздражение в голосе было не скрыть. - …ушли на оплату годичного курса дела моей мечты, - закончил Кевин, зажигая газовую конфорку. - Ты же понимаешь, чем это для тебя обернется? Отец не потерпит такого поведения. Он лишит тебя всего, чего только можно лишить… - пустился в объяснения порядком шокированный и раздраженный донельзя парень, пытаясь наставить брата на путь истинный, - Тебе придется умолять его, чтобы он этого не делал, а как я помню, ты этого не любишь… Чунхена прервал громкий, даже немного злой смех. И он был даже немного похож на истеричный, но прервался в один миг. Тут же на Чунхена посмотрели холодные глаза брата, полные какой-то надменной уверенности и даже немного ненависти. - Довольно, Чунхен. Спасибо, конечно, за заботу, но я уже около года живу, даже не прикасаясь к картам отца. И у меня есть Сухен, который ни за что меня не бросит. Мне твои нравоучения не нужны, как и деньги родителей. Ты, кажется, хотел о чем-то поговорить. Если это был он, разговор, то ты можешь оставить свои бессмысленные попытки. - Нет, - хмуро ответил лидер, глядя в каменное лицо брата и думая, какая же обида должна быть у него на семью, чтобы поступать и говорить так, как сейчас. - Ну, тогда я слушаю, - помешивая кофе в турке. - Это насчет твоего парня… - замялся Чунхен, сам от себя не ожидая. Кевин медленно развернулся, с сомнением вглядываясь в лицо старшего брата. - Я очень надеюсь, что ты не поднимешь снова ТУ САМУЮ тему, иначе я буду настаивать, чтобы ты ушел немедленно. - Нет, - резко выпалил Чунхен, удивляя парня, - Не совсем, точнее. Кевин молчал, ожидая, а лидер пытался собраться с мыслями, потому что предыдущая тема все еще сильно раздражала его, тем самым влияя на общее настроение. Хотелось быть аккуратным в высказываниях, а сейчас это представлялось мало возможным. - Я, конечно, совсем не за ваши отношения, - медленно начал Чунхен, глядя прямо на Сонхёна, - Но я отчасти понимаю тебя, поэтому устраивать скандалы больше не буду и не хочу, чтобы наши отношения из-за этого портились. Они и так не на высоте. - Ты это серьезно? – недобрым голосом и с поднятым уголком губ поинтересовался светловолосый парень. - Да, - согласился Чунхен, не до конца понимая, к чему задан вопрос. – Я не стану тебя осуждать и не скажу родителям. Обещаю. Конфорка выключена на автомате, а кофе безнадежно забыт. Кевин снова рассмеялся во весь голос, даже похлопывая по столу из-за невозможности сдержаться. В его глазах выступили злые слезы, а голос был холоднее льда, когда он снова заговорил. - Чунхен, я удивлен, что ты до сих пор не понял: мне глубоко все равно на твое мнение и мнение родителей по поводу моей учебы, моей жизни, а уж тем более людей с которыми я дружу и которых люблю. Мой вопрос был скорее адресован к твоим словам «я отчасти понимаю тебя», потому что… Серьезно? Отчасти?! Ты… человек, испортивший Хенсыну долгие годы жизни, забравший все, что у него было, говоришь, что лишь отчасти понимаешь?! Ты, который не может разобраться в себе и изменяет девушке, с которой встречался столько лет, с парнем, которого столько же лет ненавидел и откровенно смеялся над ним?! Я вообще не понимаю и если совсем честно – презираю тебя, Чунхен. Не будь Хенсын моим другом, я бы все равно презирал тебя за такое поведение. И если раньше мы с Хенсыном вместе переживали насчёт его проблем, и я поддерживал его, как мог, не зная, что виной всему мой брат… Мало ли на свете Чунхенов? Да и Хенсын не вдавался никогда в подробности, позволившие бы догадаться о том, что это именно ты. То теперь я не могу посмотреть ему в глаза, чувствуя глубокую вину. Что ты можешь на это сказать, а, всезнающий и великолепный, решающий за всех, Чунхен? Лидер лучшей в мире дэнс-команды... – обращаясь к брату, но не давая вставить и слова. Лидер слушал, приоткрыв рот, но не находил в себе силы сказать что-либо в свою защиту. Он был поражен, растоптан. Все те кусочки истины, разбросанные тут и там, наконец собрались в одну глыбу правды, которая свалилась на него сейчас. - Ну что, стоила ваша мечта нескольких разбитых сердец и покаверканных жизней?! Я, например, никогда не видел, чтобы люди были так подавлены и так переживали. Я еще не понимал, как глубоко и сильно был влюблен в тебя Хенсын, первый раз встретив его в Асане. А сейчас я еще больше удивлен, понимая, что его чувство никогда и никуда не делось, что оно все это время только крепло. Он, конечно, не простил тебя, хотя и мог. И не потому, что жаден до мести, которой грезил когда занимался изнурительным тренировками и приводил себя в форму, достойную танцора в LifeLine. Ха! Ему просто до сих пор больно, а ты все продолжаешь ломать его, уничтожать изнутри. Господи, я приехал в Сеул в надежде, что он пришел в себя, но теперь вижу, что ему больнее и больнее с каждым днем, проведенным в твоей компании. Ты даже не видишь, как тебе повезло, все продолжаешь издеваться над ним. Он ведь мог не соглашаться танцевать с вами, мог не спасать твою шкуру и на том баттле в клубе, но сделал это. Ты когда-нибудь задумывался, почему? Ты вообще заметил, что Хенсын делал все это время для тебя? Не думаю. Ты в курсе, что Соён и Хенсын всегда поддерживали связь? Он знал, что происходит у вас и сорвался в Сеул только потому, что видел, как вы катитесь по наклонной. Он вернул тебе и команду, и мечту, а ты никак не остановишься… Чунхен слушал Кевина и смотрел на него со смесью удивления и боли, потому что как ни хотелось отрицать, но во многом брат был прав. Можно было поспорить насчет некоторых пунктов, но их было так мало… Да и осознавая сказанное становилось слишком не по себе, чтобы начать возмущаться. - Откуда ты все это знаешь? - напряженно уточнил Чунхен, прочистив предварительно горло. - Откуда я все это знаю? – с усмешкой повторил Сонхён, - Я Хенсыну лучший друг, но даже если он отказывается рассказывать что-либо, всегда есть Ёсоб, Соён и мозг. Несложно догадаться по нему, что он чувствует и в чем его печаль, когда его единственная жизненная сложность носит имя Чунхен. И сколько бы я ни говорил, сколько бы ни отговаривал, он все время возвращается к тебе. - Сонхён, я понимаю, что он тебе друг, но не уверен, что ты имеешь право решать за него, что делать. Он сам выбрал этот путь, я тоже его не заставлял. Я вообще не знал. - Конечно не знал! Ты бесчувственный чурбан, который даже друзей своих ни во что не ставит и с мнением их не считается. Что? Конкурс? Когда Дуджун еле справляется с жизнью, а Соён не знает, как разорваться между домом, учебой и работой? Только Хёри на все с тобой соглашалась, потому что такая же дура, как и Хенсын. - Работой? – удивленно переспросил Чунхен. - О, ты, видимо, не знаешь, что это такое, о, мой гениальный брат, - зло выплюнул Кевин, впиваясь руками в столешницу. – Ты видимо ничегошеньки не знаешь и считаешь, что можешь еще кому-то диктовать условия. Знаешь ли ты, чем пожертвовал каждый твой участник, чтобы отправиться в тренировочный лагерь? Сколько сил они потеряли, доверяя тебе? А денег? И хоть бы кто-нибудь из них тебя надоумил, а лучше упрекнул! Нет же, твои друзья воистину прекрасные люди, но ты… ты их не достоин. - Я… - безуспешно пытаясь выдумать оправдания, обронил лидер. - Ты что? Не знал, не думал, не догадывался?! Мне стыдно, что ты мой брат, Чунхен. Я приехал сюда в надежде наподдавать тому гаду, о котором так много слышал, но в итоге испытываю глубокое отвращение от мысли, что мы родственники. Даже больше, чем когда ты хладнокровно сдавал меня отцу, после чего я оказался вышвырнутым за границу. - Тебя отправили учиться, потому что хотели дать лучшее образование. - Меня сплавили с глаз долой! – Кевин уже срывался на крик, - Ты просто любимый старший сын, первенец, тебе можно все, а за меня с рождения решают абсолютно все. Мне больше не интересно быть разочарованием родителей. - Не говори глупостей! Родители любят тебя, я люблю тебя. Мы просто заботимся о тебе и желаем лучшего. - К черту вашу заботу, к черту тебя, Чунхен. Видеть тебя больше не хочу, - и Кевин отвернулся к окну, глядя куда-то вдаль. В этот момент Чунхен очень ясно осознал, как сильно недооценил глубину обиды брата. Сонхён был глубоко ранен старыми обидами, а вот его ненависть к их с Сухеном отношениям проблемой не считал, откровенная забивая на мнение брата и окружающих, что даже для Чунхена являлось очевидным, насколько сильно тот влюблен. Однако волнение за друга, столь настрадавшегося за годы проведенные в Асане, оказалось непомерным. Сонхён рассказал Чунхену слишком много, чтобы можно было закрыть глаза и притвориться равнодушным на собственные ошибки и их последствия. Молчание затягивалось. - Мне кажется, тебе пора, - до дрожи пробравшим от холода голосом произнес Сонхён, указывая брату на дверь. Чунхен лишь растерянно покивал головой, поднялся и, на автомате обувшись, вышел, позволяя услышанной лавине обвинений и упреков затопить его с головой. Мысли разбегались, путаясь и больно ударяясь о стенки мозга, вызывая лишь усиление разыгравшейся мигрени. Он не хотел верить и понимать, но ведь итак знал обо всем, просто не в таком размахе, не с такими подробностями. И эти слова, что знай Сонхён заранее, как низко поступил с Хёнсыном именно его брат, наверное, сгорел бы от стыда, извиняясь. И продолжал бы до сих пор. Извиняться. И гореть. С какой-то стороны лидер считал, что во благо команды поступил правильно, убрав слабачка, который даже не вписывался в выстроенный ими образ одногруппника, однако червячок вины и стыда гложил парня, когда мысли обращались к тем вещам, которые он не сделал: не дал шанс, не выслушал, не поддержал, не удостоверился. В который раз обдумывая себя прежнего, Чунхен не был доволен. Если дойти до абсолютной честности, в глубине души он признавался сам себе, что и сейчас не представлял собой ничего хорошего. Только требовал, только заставлял, только топтал и шел по головам практически. Раньше они были свободнее и моложе, но сегодня, когда времени оставалось много меньше, шансов практически ноль, чтобы пройти и зацепиться, нужно было смотреть в будущее, а оно, увы, страшило, потому что отпустить мечту Чунхену не удавалось. Она слабо горела в нем, порой тлела, но не погибала. *** Придя в зал на 2 часа раньше остальных, Чунхен повалился на маты. Его морально высушил разговор с братом, а в голове была каша из мыслей. Он поворочался из стороны в сторону, пытаясь как-то утрясти страхи и переживания. Чунхен мысленно возвращался к их спору снова и снова, силясь найти успокоение и выход из ситуации, в которую сам себя загнал. Теперь хотя бы ясно, почему брат так отдалился, почему так ненавидит, но вот заявка на конкурс провалилась. Им не найти в короткий срок еще одного участника, а Сухён вряд ли согласится присоединиться, учитывая, как они с Сонхёном близки. Засунув руки в карманы брюк, парень обнаружил там смятый тетрадный лист, с начертанными на нем цифрами. Но может зря он поперся к Сонхену? Может, лучше было позвонить сразу Сухену, как советовал Хенсын? От новых сомнений голова загудела еще сильнее, а Чунхен знал лишь одно средство, которое могло ему сейчас как-то помочь. Телефонный звонок застал тренирующегося в одиночку Чунхена врасплох. Лидер не страдал перфекционистическим желанием быть лучше всех, но сбрасывал так порой напряжение. Импровизация под первую заигравшую музыку очень хорошо укладывала мысли по полочкам и рассказывала много нового о самом себе. Правда последний раз подобным самоанализом Чунхен занимался очень и очень давно. А после отказа брата придумать ничего лучше парень не мог. - Да, - отбрасывая одной рукой со лба челку, еле дыша от сильной нагрузки, которую сам себе выставил, Чунхен с некоторым напряжением ответил незнакомому номеру. - Это Сухен, нужно встретиться, - проговорил голос, удивляя лидера. – Скажи мне, где ты, я подъеду. Чунхен не мог ответить сразу, потому что пораженно застыл с трубкой в руке и глядел на свое запыхавшееся отражение в зеркале, пытаясь осознать, что звонит ему тот самый Сухен и сам просит о встрече. Возможно ли, что брат смиловался и все же попросил своего парня помочь его команде? - Я у нас на базе… - неуверенно начал лидер, все еще находясь под впечатлением. - Отлично, я недалеко и скоро буду, - перебил его парень и тут же скинул звонок, оставляя Чунхену пораженно присесть на скамью. Не прошло и пятнадцать минут ожидания, как дверь зала распахнулась, впуская несколько напряженного, но очень деловитого Сухена. Чунхен, большую часть времени отдыхавший на матах, не торопился вставать и приветствовать гостя. Медленно, даже слишком, приподнявшись, лидер все еще играл роль владеющего положением, потому что еще неизвестно, с какими намерениями к нему пришел парень брата. Смущало даже то, что танцор знал наверняка, где находится их танцевальный зал. - Перейду сразу к делу, чтобы не портить настрой былыми обидами и подозрениями, - в качестве вступления произнес Сухен, такой же не уверенный, что разговор пройдет нормально. Они, конечно, взрослые уже, но никогда не знаешь, до какого момента эта взрослость проявляться будет. - Я согласен вам помогать, я буду танцевать против TOPless на конкурсе, но только если ты обещаешь, что ни за что не полезешь больше к Сонхёну со своими нравоучениями. У Чунхена едва не отпала челюсть от новой информации, он пораженно глядел на остановившегося посреди зала танцора. - Было бы неплохо, если бы ты извинился перед ним, но я не уверен, сможешь ли ты быть достаточно искренним. И тем более не уверен, простит ли он тебя. От меня из-за обиды он сбежал на другой конец мира. - С чего такая щедрость? – встрепенулся лидер, хмуря брови. – И откуда ты вообще узнал, что я ищу танцора? Почему ты решил, что можешь претендовать на место в группе? У Чунхена всегда было плохо с честностью в решающие моменты. - Оставь браваду, - спокойно отрезал Сухен. – Хенсын мне все рассказал пару дней назад. Он просил помочь вам, но для этого нужно было поговорить с тобой. А полтора часа назад я приехал к начищающему коллекцию эксклюзивных турок Сонхену и едва успокоил его. Суть рассказал он не сразу, но зная тебя, могу сказать, что он сильно приуменьшил вашу ссору. - Я ему ничего особенного не сказал, я приезжал поговорить насчет тебя, - нехотя признался лидер, с дрожью вспоминая крики брата. – Вышло, правда, не очень. - Я так и понял, - кивнул парень, - Но, я надеюсь, и ты понимаешь, во что ввязался. Конкурс не легкий, а наши соперники очень сильны, а твои ребята много потеряли за годы простоя. Не упоминая обиду, которую TOPless на вас держат. Донун, Кикван и Хёри из кожи вон вылезут, но доставят неприятностей и заставят попотеть. Если у тебя есть хорошая задумка из разряда «такого-ни-у-кого-еще-не-было», то шанс есть, а если все посредственно, то не думаю, что дело стоит свеч. - Я хочу использовать наш Breath, который мы ставили перед уходом Хенсына и с которым провалились на прослушивании. Это наш лучший танец, я очень много над ним работал. Кое-что придется исправить и поменять, но база будет его. Ты должен помнить, - уверенно отозвался Чунхен, чувствуя, как в сердце загорается огонек надежды. - Я помню, - еще раз кивнул Сухен, - И я думаю, что мысль хорошая, но за тобой остается обещание. Чунхен сделал несколько шагов к парню, сокращая разделявшее их расстояние и протянул руку. - Я обещаю, - согласился он, заглядывая в глаза Сухена. - Не слишком ли ты легко соглашаешься? - подозрительно глянув на протянутую руку, а затем и на лицо лидера. - Нет, - твердо сказал Чунхен, - Времени осталось мало, чтобы раздумывать, да и мне есть еще о чем с тобой поговорить, пока не пришли ребята. К чему тянуть? Когда я расскажу, ты все поймешь. Ну что, станешь частью LifeLine? Сухен еще несколько мгновений вглядывался в лицо Чунхена, силясь понять по нему, серьезно ли его решение, но все же пожал руку в ответ, соглашаясь. *** Почти все в группе приняли Сухена доброжелательно и с энтузиазмом, особенно Хенсын и Ёсоб, остальные же хмурились ровно до того момента, как увидели полнейшую настроенность парня и готовность работать. Заряжало и воодушевление лидера, с жестикуляциями и легкостью, повторявшего объяснения принципов тренировок и основные изменения в базе известного им всем танца. Тут Ёсоб и поуспокоившийся с прошлого раза Хенсын, правда, достаточно долго многозначительно переглядывались, пока проходили связки и новые куски, которые отредактировал Чунхен. Примерно через 45 минут после начала тренировки, лидер дал знак всем прерваться ненадолго, чтобы перевести дух и попить воды. Хенсын же, как только замолкла музыка, резко схватил Ёсоба за локоть и отвел в сторону, тихо, но эмоционально о чем-то говоря. Он и Ёсоб еще какое-то время увлеченно шептались в углу, в итоге обращая на себя внимание лидера. - Что-то не так? – глядя на озадаченные лица прерванных одногруппников, уточнил Чунхен. Он поставил свою бутылку обратно в сумку и сделал пару шагов вперед, складывая руки на груди. После разговора с братом и Сухеном у него все еще была каша в голове, а танцор опять нарывался. Хенсын замолчал, смотря в одну точку, когда как Ёсоб неуверенно потер шею, поглядывая попеременно то на друга, то на лидера. - У тебя, Хенсын, опять найдутся возражения? – вкрадчиво, внешне спокойно, сказал Чунхен, внутренне заводясь с пол оборота. Хенсын всегда действовал на него как красная тряпка на быка: быстро, раздражающе, возбуждающе. Молниеносно принося зашкаливающее раздражение, которое не всегда было положительным типом нервного возбуждения. Его потерянные нервные клетки – единственное, о чем он реально жалел после встречи с обновленным танцором. - Чунхен, - вмешался Ёсоб, - это не возражения… Мы просто говорили, что танец ты, пусть и исправил, хорошо над ним поработав, все равно имеет дырки в хореографии… Прости. - Спасибо за объяснение, но я не к тебе обращался, - отрезал Чунхен, не сводя глаз с занозы в душе. Хенсын стоял, скрестив руки на груди и не подавая виду, что вообще присутствует, но когда тишина стала настолько громкой, что ожидания группы прямо зависли в воздухе вопросом, он не выдержал. - Мне не нравится танец, - взорвался танцор, всплеснув руками и резко разворачиваясь к Чунхену и остальным. – Как в принципе идея для конкурса, так и твои исправления. - Еще бы тебе что-нибудь из моих идей нравилось, но это мы поняли еще в прошлый раз, - передразнил лидер, ловя себя на мысли, что и сам был не уверен, все ли сделал правильно. - А ты считаешь, не имею права? – вызывающе прошипел танцор. - А ты считаешь, имеешь? – в тон вопросом на вопрос. - Этот танец с конкурса, после которого вы дружно меня выдворили! – злился парень, - Ты словно издеваешься надо мной! - Ничего не могу поделать, он наш лучший! – закричал на него Чунхен, которого выбесила в конец вся эта неразбериха в чувствах, отношениях со всеми, собственная беспомощность и вина, вновь затопившая сердце. Он опять забыл и не учел. И как же сложно винить во всем только себя, как хотелось попенять кому-нибудь другому. Хенсын на секунду замер и задумался, что же его держало в этой команде? Конкурс его не интересовал, он согласился помочь ребятам, но конечно же в основном Чунхену. Лидеру же как-будто было все равно на его чувства, он абсолютно не ощущал за собой вины, раз за разом обижая танцора, старающегося за просто так, потому что хотел стараться. Чунхен только ругался, возмущался и свирепел, стоило Хенсыну не так встать, посмотреть или высказать свое мнение. Хенсын тряхнул крашеными волосами, зажмурил глаза и попытался успокоиться. Если Чунхен не в состоянии держать себя в руках и хотя бы делать вид, что отношения между ними нормальные, то придется ему. - Я понимаю, что лучший, - почти спокойно, на выдохе, - И если отбросить мое личное к нему отношение, то он объективно хорош, но… в нем все равно очень много неурядиц, хореография откровенно хромает. И есть сырые связки. Хенсын краем глаза заметил, что Дуджун резко метнул взгляд в сторону лидера, буквально в страхе. - И что предлагаешь ты? – стальным голосом, сквозь зубы процедил лидер, на что Хенсын даже поднял голову, чтобы посмотреть в его окаменевшее лицо. Хенсыну внезапно даже расхотелось признаваться, что он, силясь понять, где именно напортачил на прошлом прослушивании, много тренировался именно с этим танцем, а со временем вместе с Ёсобом даже исправил его, доведя связки до плавности и воздушности, так необходимых творению Чунхену. - Мы… Я… - танцор не мог выговорить и слова, сам удивляясь тому, как легко Чунхен поставил его, обычно говорливого и бесстрашного в положение запуганного заики. – Ничего. Чунхен какое-то время хранил молчание и вглядывался в танцора, прежде чем объявить окончание тренировки, быстро схватить свои вещи и, громко хлопнув дверью, вылететь из зала. *** Злой и уставший, Чунхен добрался до дома и тут же залетел в душ, проведя там битый час, приводя себя и свои переживания в порядок. Он трижды перемывал голову, с каждым разом чувствуя как тяжёлый груз мыслей постепенно улетучивается. Распаренный и вполне довольный, танцор отправился на кухню, чтобы сделать себе что-нибудь легкое перед сном. Попутно решив поставить на зарядку телефон, Чунхен заметил оповещение о входящем сообщении, призывно мигавшее голубоватым светодиодом. Взяв прибор в руки и сняв блокировку, ожидавший типичной рассылки или новой болтовни в учебных чатах, парень обнаружил ссылку на видео от Хенсына. Ни слова. Только ссылка. Чунхен, вспомнив сегодняшнюю ссору, раздраженно отложил телефон, практически закинул его за диван, уходя обратно к уже вскипевшему чайнику. Книга и чай отлично помогали расслабиться в конце рабочего дня и увести мысли от заполнивших трудовые будни ссор и разборок. Однако мысль, что ещё 3 недели и конкурс, мешала окончательно забыться, балансируя маячком где-то на задворках. В конце концов, любопытство взяло над Чунхеном верх и заставило подняться и найти в складах дивана телефон, открыть ссылку и уставиться в экран, где Хенсын собственной персоной, будучи спиной к камере и лицом к зеркалу, под знакомую до боли музыку, танцевал нечто до боли знакомое. Только другое. Чунхен уже на первой полуминуте отметил разницу в связках и углах движения. Breath каким он его знал, каким создал и даже каким исправил, был далёк от происходящего на экране. И как бы Чунхену не было неприятно признавать - на порядок лучше. Он выглядел проработаннее. Картинка сменилась и на экране уже предстали трое. К Хенсыну, по всей видимости, присоединился Есоб. Ничего неожиданного, они сами сказали тогда, что работали над танцем какое-то время от скуки и ради вывода отрицания из танцора, но третий участник шокировал. Чунхен никак не ожидал увидеть брата, ещё со старой стрижкой и отсутствием отпечатка тяжёлых решений на лице. Вот о чем он говорил, говоря какие силы приложил, чтобы привести Хенсына в порядок. И теперь Чунхен уставился в экран с ещё большим интересом, отмечая, насколько выгоднее и лучше смотрелся их вариант его любимого перехода и последующих за ним очень сложных движений. Танец словно и тот же, но все же неумолимо другой. Он легче, воздушнее, подобно дыханию. Но появилась и новая динамика. То, чего Чунхен не видел даже в потенциале. Музыка пусть и оставалась прежней: среднего темпа, порой с ускорением и скрипичными вставками, но исправленные связки давали усиление ощущений, а добавленные элементы позволяли увидеть воочию, как танец дышал. Как с увеличением темпа учащалось дыхание, как сердечный ритм, выражаемый толчками тела, ускорялся. Как в апогее танца становилось трудно сделать вдох, как в конце отпустило на выдохе. Это был не легкий танец новичка, а настоящее произведение искусства. Стоило видео закончиться, как Чунхен поставил его на повтор, а потом снова и снова, пока после 10 раза не откинулся на спинку стула в глубокой задумчивости. Он знал, что нужно сделать. Наконец, Чунхена отпустило.