Нога сатаны

Трое мужчин синхронно повернулись на громкий звук, жестоко ударивший по перепонкам. По самому их виду можно было сказать, что нерадивый вторженец вскоре встретит свою смерть… впрочем, нет, ему придётся подождать. Первым на очереди был он. Тот, кто разлёгся на больничной койке с гипсованой-перегипсованой лапой и пялился на старших кристально чистыми невинными глазами. Только их ему было не обмануть: мелкого сатанёнка они знали как облупленного, да и сами ангелочками не были. Первый, Камю, был (самопровозглашенным?) графом из какой-то страны у черта на куличках и вёл себя соответствующе… высокомерно. Второй, Куросаки Ранмару, казался сначала беспристрастным, потом грубым, а потом и вовсе заставлял восхищаться его своеволием. Третий, Котобуки Рейджи, на их фоне терялся как-то от слова совсем, но внимательные железобетонные серые глаза не давали шанса забыть о нем ни на миг. Да только вторженцу, Куроко Тецуе, на это было совершенно класть, ведь на злополучной койке, рассеяно моргая от такого количества посетителей, лежал его брат. Ай забавно надулся. Ранмару сдвинул брови. Рейджи ошарашено моргал. Ибо у двери не было даже призрака. — Тецуя? Зачем… Воздух вздохнул, и подпрыгнули все трое: посетитель у их младшего коллеги был вполне материальный. Такой же мелкий, бледный, сухой и непрошибаемый. За тем вздохом последовал глухой мат, а затем мягкий вскрик и очередной грохот. Шляпа взмыла в воздух. Ничего серьёзного, всего лишь Рейджи с великого перепугу эпично навернулся со стула. — Извините, — поклонилось привидение. — Я Куроко Тецуя, брат Ая. Насколько все плохо? — Вывих, трещина и разрыв сухожилия, — сообщил Куросаки, видимо, смирившись. — Ай о тебе не рассказывал. — Нам не хватает времени общаться, — объяснил последний, наблюдая, как братец молча сгружает на прикроватную тумбочку тонны домашней еды. — Эй, я лопну. — Бабушка, — прозвучало так, будто это слово являлось разгадкой всех тайн мироздания. Уже пришедший в себя Рейджи то и дело прыснул со смеху. — Я пытался. — Не общаетесь? — Куросаки не дал соскочить с темы. — Вы с полуслова друг друга понимаете. — Мы же братья, — беспристрастно вставил Тецуя. — Завидуешь? — тем же тоном подстебнул Ай. — Убью, — клятвенно пообещал Ранмару. — И кстати о будущих трупах. Что с тобой прикажешь делать? — Запороли что-то важное? — тихо поинтересовался Тецуя. — Тур и пару международных фестивалей, — беззаботно ответил Рейджи и едва не икнул от жуткого взгляда Камю. Баскетболист невольно улыбнулся. Ситуация была до жути знакомой: Кисе мелет ерунду, Акаши лечит запор взглядом, а Мидорима огрызается. Именно Мидорима — хотя внешне Куросаки Ранмару походил на Хайзаки, а по характеру — на Аомине. Имея поразительное сходство с ёжиками, шутер бывал невероятно милым, но в основном скатывался в злобный шарик и колол всех подряд. Отчего-то было чувство, что этот парень окажется таким же. — Но что поделать? Будем выкручиваться втроём. Куроко опустил голову. — Простите. — Ты-то чего извиняешься? Не ты же сломал ногу за месяц до рождественских праздников, — в голубых глазах Ая плескалась тревога, и Ранмару добавил, смягчившись. — Здесь никто не виноват. — С тобой так легко общаться, — выдал вдруг Котобуки. — Как будто вечность знакомы. Вы не близнецы случаем? — Это здесь при чём? — отрезал Камю недовольно, но никто его не слушал. — Я на год старше. Мне уже почти шестнадцать. — Но вы и правда очень похожи, — задумчиво подхватил Ранмару и переглянулся с шатеном. В двух парах глаз уже созревал план. Может и правда сработает? Они оценивающе осмотрели Тецую: тот же рост и телосложение, те же глаза и выражение лица. То, что у старшего из братьев, вообще-то, есть своя жизнь, их заботило мало. — Не выйдет, — обломал их Ай. — Брат в основном составе баскетбольного клуба, ключевой игрок; он не может просто так взять и уйти. — Могу, — прозвучало вдруг, громче, чем ожидали певцы. Глаза Миказе округлились: старший брат был подавлен; на дне взгляда залегала глубокая тьма. Как же давно они общались в последний раз? — Но вы, правда, считаете, что я подхожу? — А не должны? — резонно заметил Камю, втянувшись в сумасбродную затею товарищей. — Раз ты баскетболист, то сможешь выучить танцы, петь научишься за пару часов... Чего? — спросил он, хмурясь из-за четырех удивленных взглядов. Рейджи хмыкнул: — Если даже ты признаёшь, что нам это нужно… — В смысле, «даже ты»?! — Мы только начали привыкать работать в группе, — объяснил Тецуе Куросаки. — Если дадим сейчас задний ход, восстановиться будет сложно. В ином случае мы бы никогда на это не пошли. — Песни и танцы не проблема, — потупил глаза тот. — Я знал, что однажды брату понадобится помощь, всё же, склонность работать до изнеможения у нас семейная. Но если я мог пропустить игру ради восстановления, у него были бы проблемы. Я решил стать его страховкой, — Тецуя слегка улыбнулся изумленному братцу, — и учил все композиции, что он присылал маме по email. Хоть и надеялся, что зря, — добавил он тихо, после чего самым громким звуком в палате на долгое время стало жужжание глупо залетевшей мухи. — Но я ошибался. Я и близко не могу сравниться с вами, ваша аура совсем другая. Вот почему я спрашивал, подхожу ли. Перемена наступила неожиданно. Сначала один, затем второй и третий голоса подключились к почти идеальной гармонии а-капелла, а стальные глаза в один миг заткнули Ая, открывшего рот на автомате. А затем уставились в его брата. Тот слушал троицу с восхищением, почти благоговением, и к третьей строчке уже сообразил, чего от него требуют. — Подходишь. Тецуя потупил взгляд. — Но, моя незаметность… — Проблема, — согласился Ранмару. — Плевать, — изрек Камю. — Поправимо! — позитивно воскликнул Рейджи и нырнул в сумку Миказе. Куроко не успел и опомниться, как с плеч содрали бело-голубую олимпийку, заменили её косухой с заклёпками, закололи часть челки, а на лоб нахлобучили шляпу. Ещё и щёлкнули на телефон. — Пре-е-е-елесть! Принят! — …А? — Поздравляем в «Ночном Квартете», «а». — Ну, Ран-Ран, не язви. — Рейджи снова накрыло. — Хоть ты не комментируй! А ты перестань светиться! Достали!!! — Не будь таким букой! Наш милый Тецу такого не заслужил. Как же тебе повезло, Ай-Ай: твой брат даже лучше Итачи… подумать только, играть в баскетбол, ещё и все твои танцы выучить… — Недавно ты ревел, что Итачи прелесть, а мы какахи! Определись уже! Обреченный вид младшего и глупая перепалка доконали Тецую вконец, но его тихий смех утонул в громких голосах ругавшихся певцов. Осознать ему предстояло очень многое: от знакомства со звёздными коллегами брата до внепланового схождения на чужой небосвод. Но главной среди всего этого была колоссальная ответственность за карьеру слишком усердного младшего брата, что вслушался в родной смех со странной смесью любопытства, благодарности и боли.

***

«Не забудь что я с людьми не панькаюсь». — Да. «Только по именам». — Да. «Никаких суффиксов». — Да. «"Starish" для тебя — талантливые какашки». — Эм, да. «Нацуки — чертова башня, вечно порывается меня потискать, готовит отраву. У Сё заскок на Хьюге, мужестве, страх высоты и он меня достал. Сесиль вечно в облаках, Отою с Рейджи разлучили в роддоме, Токия чересчур хорош, Рен бабник, Масато зануда. Ты же помнишь, как они выглядят? И кто на чем играет? И то, что Отоя сирота, а-» — Да, брат. Хватит. Ты нервничаешь больше меня. Отключаюсь. «Но-» Тецуя сорвал гарнитуру, и спустя три секунды запиликало уже у Рейджи. Не успел тот и шевельнуться, как Ранмару точно отработанным движением запустил аппарат в окно. Спустя десять секунд тишины надрываться стал уже его аппарат, и на лбе у рокера вздулась жилка. — Не ожидал от него такого, — выдавил он в попытке успокоиться, пока сам пыхтел как медный чайник. Тецуя, нет, Ай не шевельнулся. — Я его брат, но тоже не ожидал. Они ехали в общежитие к «Starish» — якобы проверить подготовку к предстоящему новогоднему концерту агентства и просто погонять чаи в редкую спокойную минуту. По легенде, разумеется. Всё вышеназванное было им побоку, зато все трое с завидной частотой косились на новоиспеченного айдола. После наращивания волос и смены имиджа его было почти не отличить от брата; зная всю подноготную, ребята всё же замечали определенные детали. Для начала, возраст. Вроде бы несущественный год разницы отражался в осанке и выдержке, в грустных глазах и твердом, ровном голосе, в движениях и ширине плеч, но посвященный в тайну стилист умело скрыл всё макияжем и одеждой. Сейчас юноша сидел рядом с Ранмару на заднем сидении машины Рейджи, умудряясь идеально копировать брата. Айдолы при любой возможности глядели на него во все глаза, стараясь не забыть, во что влипли: слишком уж часто им казалось, что он — и вправду Ай. Юноша повторял мельчайшие жесты, умудрился развести свои связки на звонкие нотки, о которых забыл ещё в младшей школе, и вёл себя, будто провел в «Квартете» всю жизнь — то есть стойко игнорировал Котобуки. «Прорвемся!» — подумали, глядя на это, Камю и Куросаки; даже почти обменялись улыбками, но вовремя опомнились и отвернулись каждый к своему окну. Новоиспеченный «Ночной Квинтет» не имел и понятия, во что вляпался в попытке обмануть Саотомэ, всю Японию и Момои Сацуки. Но это уже совсем другая история…