Ночь с королевой

— Что вы намерены делать, граф?! — ты бросилась ему наперерез, когда Рейнхольд размашистым шагом направился к выходу. Внутри все заледенело от страха перед его необузданной яростью, но ты ни на секунду не показала этого. Острый клинок замер в сантиметре от твоего лица, и граф моргнул, будто бы снова приобретя ясность ума. — Отойдите немедленно! — практически прорычал он. — Я не сдвинусь с места пока вы не успокоитесь, Рейнхольд, — ты твердо стояла на своем, но все-таки смягчилась, принимая его боль. Твоя развитая эмпатия порой мешала тебе жить. — Прошу вас, граф, что бы вы не собирались делать — это плохая идея. Герцог должен ответить за все по законам Треспии. — За что он ответит?! — еще больше разозлился граф, тем не менее сделав шаг назад и опустив меч. — Выше него только королева, но что эта несмышленая девчонка способна сделать своему дяде? — Возможно, нам стоит дать этой несмышленой девчонке шанс во всем разобраться, — холодно ответила ты. — Я уверена, что наша королева чтит закон выше родственных связей. — Она закрылась в замке и понятия не имеет, что ее страну уже несколько лет грабят ксаэльцы, — безнадежно вздохнул граф, понемногу успокаиваясь. — Либо знает, но ей проще держаться в стороне и вести беззаботную жизнь, попивая треспийский нектар и гоняя служанок. — Вы не можете так отзываться о королеве, Рейнхольд, — ты категорично замотала головой, когда чувство вины затопило тебя, как и стремление защититься. — Не после того, что вы сами делали. Он сузил свои темные самые манящие в мире глаза и снова приблизился. — Почему вас так это задевает? — с каждым словом он подступал все ближе. — Зачем вы защищаете ее, мисс… Или мне следует обращаться к вам «Ваше Величество»? Секундная паника на твоем лице подтвердила его догадку. — Рейнхольд, вы… — он снова отступил, и ты сделала жадный глоток воздуха, осознав, что не могла дышать пока граф находился так близко. — Присядьте, Ваше Величество, — Рейнхольд насмешливо указал на кресло возле камина. — Ваше сердце бьется так часто, что вы можете потерять сознание и тогда это ваш гвардеец точно прикончит меня. Про себя решив, что тебе все равно нечего терять, ты еле заметно кивнула и с достоинством присела на самый край обитого бархатом кресла. — Я бы хотел извиниться и забрать свои слова обратно, — граф напоминал холодную глыбу льда, ничто не свидетельствовало о его недавнем приступе гнева. — Вы предпочитаете гонять гвардейцев и разбойниц, а не служанок. — Вы переходите всякие границы, — ты вспыхнула от его пренебрежительного тона, но он, не обращая внимания, перебил тебя. — Так каков приговор, Ваше Величество? Он смотрел прямо на тебя, без капли страха в черных глазах. Весь его мир рухнул в одночасье за этот вечер. Граф понял наконец, каким слабым и управляемым был все это время: дурацкая головная боль и умелые манипуляции мерзавца герцога сделали из него чудовище. — Вы стали свидетельницей множества преступлений, что я совершил, и еще больше вы не видели, — продолжил он тихо, когда ты не ответила. — Я полагаю, это высшая мера наказания. — Я здесь не для того, чтобы лишить вас жизни, граф, — ты силилась собраться с мыслями, но в глазах напротив плескался такой бесконечный океан вины и раскаяния, что ты невольно снова задержала дыхание. Эмоции менялись в нем как в калейдоскопе, словно он сам не мог решить, как вести себя: граф то наглухо закрывался, отпуская ядовитые комментарии, то вот как сейчас безмолвно практически молил о помощи. — Я хочу вас вылечить. Внезапно захотелось все ему рассказать, но ты понимала, что чувства, так не вовремя поднявшие голову внутри, затмевали разум, и в смятении ты не могла вымолвить ни слова. — Это неважно, я все равно… — он резко поднялся и отошел к окну, видимо, не в силах смотреть на тебя. — Вы читали дневник, Ваше Величество, и знаете о моих чувствах. Я не смогу спокойно жить, узнав вас лично и не имея более шанса.. ни на что. — Рейнхольд, — ты, не усидев на месте, тихо подошла сзади и протянула руку, но так и не решилась прикоснуться к напряжённой спине. — Если у вас нет шансов, то ни у кого их нет. Он мгновенно развернулся, горящими на бледном лице глазами, выискивая малейшее сомнение на твоём лице. — Я недостоин такого взгляда, — вопреки словам, он нежно, едва касаясь, словно ты самая хрупкая в мире ваза, очертил скулу и острую линию челюсти, а ты приоткрыла губы, не в силах сдержать смущённый вздох от жара на коже под его пальцами. Ты тонула в этих дьявольски-порочных омутах и думала, что возможно это твоя самая большая в мире ошибка, но, не в силах больше терпеть эту муку, резво прильнула к его губам, едва не застонав от удовольствия, когда граф прижал тебя к себе. Ты чувствовала как дрожат колени от невероятного незнакомого чувства, когда он мягко подвёл тебя к кровати и начал развязывать шнур тугого корсета, не переставая целовать. — Нам следует остановиться, — прошептал Рейнхольд, как в бреду, опускаясь на колени перед тобой. Его теплые руки быстро освободили тебя от туфель, а затем ласковыми поглаживаниями стали двигаться по ногам все выше, вслед за губами. Казалось, он выцеловывал каждый сантиметр твоей нежной кожи, и ты уже едва могла стоять, когда он дошел до внутренней стороны бедра. Каждый поцелуй заставлял органы ухать вниз, а низ живота напряжённо втягиваться от новых фееричных ощущений. — Моя королева, прикажите мне остановиться, умоляю, — горячо зашептал граф, опрокинув тебя на кровать. — Я не вынесу вашего сожаления завтра утром. — Я не собираюсь жалеть об этом, — твердо сообщила ты, притянув его к себе за шею. — Только не об этом.

***

Луна осветила два обнаженных тела. Мужчина снова не мог уснуть, но впервые не жалел об этом, крадя у ночи жалкие крохи времени, что остались до рассвета. Он любовался женщиной рядом, этим диким цветком, который навсегда изменил его жизнь. Что бы она не решила делать утром, он поддержит. Яростно желая искупить свои грехи перед доверенным ему народом, он поклялся себе посвятить оставшуюся жизнь служению ему. Народу и королеве Треспии.