Книжка с чаем

      Зимний эльф в библиотеке теплых времён года? Никого теперь этим не удивишь, могут же зимние сородичи любить читать разные книжки, которых нет в их библиотеке. Эльф в плаще из совиных перьев? Уже необычно. Но не каждый может игнорировать, что там засиживается именно лорд зимы. Причём с заката и до самого утра, когда ночью прохладно и никто не подглядывает. Времени на себя стало чуточку больше, так что он занимался саморазвитием на полную катушку. Другой вопрос, что он при этом игнорировал естественный сон.       Долго это не могло продолжаться, это точно.       Милори уже потянулся за новой книгой в редком разделе изучения крыльев фей и эльфов, когда краем глаза заметил знакомое золотистое сияние. Впервые от её присутствия хотелось спрятаться, как будто он испуганный кролик или голодный крысенок. Нечто настолько маленькое и незаметное, что злит одним своим видом. Нежный цветочек, лучик света в его жизни, она радовала глаза и сердце, да только её хмурое личико не предвещало ничего хорошего. Попытаться сбежать он мог. Прихватив с собой пыльную книгу, эльф быстрым шагом направился к выходу, стараясь не смотреть ей в глаза. Он знал не понаслышке — один взгляд как капкан.       Клэрион тихо вздохнула (так каждый раз) и полетела вслед за ним, нагоняя его. Оно и немудрено, у него-то не было крыльев. Как будто не было несколько веков разлуки, он был так похож на прошлого себя, такого робкого и неуклюжего. Вот, опрокинул стопку книг-сказок. По привычке он остановился, чтобы привести всё в порядок, из-за чего она его и поймала (наконец-то). — Почему ты не спишь? Уже поздно.       Эльф слегка усмехнулся. — Ночью читается лучше всего. Днём же много дел, да и солнце плохо на меня влияет, ты же знаешь.       Это была половина правды. Другая половина заключалась в том, что всё также искал какую-то зацепку для исцеления своих крыльев. Глупо, да, но он хотел соответствовать своей возлюбленной. Где он и где эти министры времён года? В сравнении со всеми ними он мелкая мошка в компании прекрасных бабочек. Милори не показывал этого и не говорил этого, но чувство неполноценности, ущербности... всё это никуда не исчезло, только утихло.       Фея обняла его со спины, уткнувшись носом ему в макушку. Возможно, их любовь всё ещё оставалась запретной в какой-то мере, но теперь она могла хотя бы не ставить границы между ними. — Не ври. Я всё понимаю. И я буду говорить тебе раз за разом, что ты нравишься мне вот таким. Ты настоящий. Ты живой. Большего и не надо.