***
Что-то подсказывало, что не надо было ему соглашаться. Романо любил Анри, но не настолько, чтоб полюбить людей. Встречаются они в парке рано утром — если одиннадцать часов можно считать утром. Анри ведет его под цветущими деревьями, и вроде всё спокойно, но было что-то не так. Романо не был магом, но шестое чувство его ещё никогда не подводило. — Ник! Девушка с разбега кидается на спину парня, сжимая его в объятьях. Парень смеется, перехватив Анри, и закружив ее. — Я привела тебе друга! — Анри, очень счастливая, весит на шее брата и видно, что слезать не собирается. Зеленые, совсем как у сестры, глаза смотрят прямо на него. И этот милый, влюбленный взгляд… Романо мог бы сказать, что все де Варды милые, если не было исключения в виде старшего де Варда. И много кроликов… рядом с Домиником правда было много кроликов. — Знакомьтесь. Лови, это Доминик — мой младший брат, — Анри отступает на шаг, чтоб более вежливо представиться. Романо подмечает, что Доминик волнуется не меньше его, взяв в руки одного из кроликов, пытается сосредоточить свое внимание точно не на новом знакомом. Как-то Романо слишком поспешил с определением «милый», уже в самом начале знакомства его пытаются игнорировать. — Ник, а это Романо — мой друг. У них не было точки соприкосновения. Анри ушла быстро, оставив Романо и Доминика, и им стало слишком неловко. Куча кроликов ютилась под ногами Доминика, и, наблюдая за ними, Варгас мог хоть немного выдохнуть. Самые крупные не резвились, а спокойно отдыхали совсем рядом — чтоб не мешать более мелким, и чтоб им не мешали. — Я… очень рад знакомству! Кроме сестры у меня не так много знакомых, с которыми можно поговорить. — Де Вард нервно теребит кролика за ухом. У самого Романо слов нет, ему кажется, что шаг влево, шаг вправо — и всё пойдет ко дну. Молчание было неловким. Если де Вард продолжал держать в руках кролика, то Романо просто не мог придумать, куда деть руки, он то пытался стряхнуть с себя пыль, то нервно начинал перебирать волосы. И это количество кроликов… по телу шла дрожь, костями можно было ощутить испускаемую от них защитную магию. — Хочешь подержать? — Доминик протягивает ему кролика, которого держал только что сам. Надо бы отказаться, не хотелось проверять на себе, как работает защита от компаньонов. — Нет, не стоит. Большую часть прогулки они провели в тишине.***
Следующая встреча проходит… лучше, чем первая. Этот маг его заинтересовал. Сейчас младший же Вард чувствовал себя намного уверенней, рассказывая про всё подряд, к словам добавляя легкую жестикуляцию, иногда и совсем небольшие заклинания — от Доминика буквально разлетались звёзды. Сам Романо лишь пару раз вставляет своё слово, предпочитая больше слушать и, будто заколдованный, следует за ним — он бы и вслепую смог идти на этот голос. Чужая магия ненавязчиво словно обволакивала, и Романо проваливался в иллюзию того, что ему спокойно. Но это всё же лучше того, что было раньше. Порой его передергивает от мыслей от тех придурках, что пытались к нему подкатить — и одному ведь удалось это сделать. Романо смахивает дурные мысли, желая сейчас не думать о том, что было. Доминик немного не уверен. Он не может винить сестру, которая постоянно ему рассказывала о своем вечно одиноком друге — он сам настоял на том, чтоб она их познакомила. Человек был одинок, за это и надо было хвататься. Не хотелось лишний раз медлить. Было страшно волнительно, о старшем внуке Варгас он знал только из рассказов сестры и некоторых слухов — и везде говорилось о том, что будущий наследник не имеет потенциала к магии, именно то, что было ему на руку. Были кое-какие представления о том, что Романо Ловино Варгас будет замкнутым в себе и, возможно, человеком, который не очень сильно жалует общество других людей. Но чтоб настолько сильно… Ловино постоянно ходил хмурый, а на прохожих часто огрызался. И вся идея теперь кажется невыполнимой. Крах Полный крах Доминик и не заметил, как они продолжали общение изо дня в день. Он наблюдал, как вечно недовольный чем-то Романо Ловино постепенно начинает больше с ним говорить. Лёд тронулся. — Давай кое-что покажу. Доминик, усадив Романо на ковер, прямо посреди кроликов, задергивает шторы, отчего комната погружается во мрак. Перед глазами ничего не видно, и Романо уже хотел задать вопрос, что ему хотели показать, как в руках мага загорается свет, голубой светящийся шарик. Перекатив шар из одно руки в другу, свет постепенно приобретал черты животного, превращаясь в кролика, что перескочил из рук Доминика и начал бегать по комнате, оставляя за собой полосы света. Это было похоже на сказку про доброго волшебника, что дарит сны детям — красиво, Романо то и делал, что следил, как уже несколько кроликов освещают небольшую комнату. Неожиданно комната снова наполняется дневным светом, а светящиеся кролики, приземлившись на пол, перестали походить на сгусток магии. — Это одна из особенностей животных-компаньонов. Любую, даже незначительную опасность они могут нейтрализовать. Необычно, правда? Романо не может сказать и слова, перед глазами продолжают плясать голубые огни. Не просто свет, а сказка, которую можно потрогать руками и спрятаться в ней от любого ненастья. Все знали, что магические животные, чтоб обеспечить полную безопасность своего человека, одним своим присутствием могли сглаживать углы в тяжелом характере, обволакивая хозяина полностью. С таким большим количеством кроликов… они, должно быть, хоть и не в полной мере, но сглаживали в Доминике всё. Но… он для Романо казался слишком идеальным, чтоб иметь какие-то изъяны — он был практически перфекционистом. Светлый образ никак не выходил из головы. Доминик был будто святым, постоянно в светлых тонах, блистая на солнце. Романо чуть не слеп от такого. Де Вард видел дальше, и Романо это понимал. На постоянные его колкие замечания в сторону окружающих он лишь улыбается — сердце насквозь пробивает от этой улыбки. В первые он видит, в чем заключается работа проводника. В парке во всю цвели деревья, снег уже давно полностью сошел, и этот маленький ребенок, совсем робко и осторожно подошёл к Доминику со спины, держа у себя на руках коричневого кролика. И снова эта спокойная улыбка, от нее сам Романо чувствует себя в некой безопасности, ограждаясь от внешнего мира. Мальчик тянет крольчонка Доминику, возвращая потеряшку от отбившийся кучи. Но сам Доминик, даже не пытаясь забрать животное из чужих рук, говорит испугавшемуся ребенку, что он теперь его, теперь это его компаньон, который будет его защищать. Романо должен радоваться, чувствовать хоть какое-то облегчение от того, что ребенок теперь в безопасности. Но волнение не проходило, наоборот, становилось всё ярче, распространяясь по всему телу. Видя, как кролик переходит в чужие руки, Романо почувствовал, как нити рвутся. Не его нити, это была связь Доминика. Когда он один, когда не рядом с де Вардом, внутри он чувствует клубок нитей — но он не маг, он не должен их чувствовать. Такое он стал замечать все чаще и именно после встреч и в долгой разлуке, словно что-то от него оторвали, а оторвали — безопасность. С Домиником было не так, как с другими. Если остальные пытались указать на его дурной тон и вспыльчивый характер, то младший де Вард не обращал на это внимание. Романо чувствовал как расцветает, каждая секунда проведенная с ним спасала — ты начинаешь понимать, что кому-то не безразличен и нужен. Его словно подсадили на наркотики — время без Доминика убивало его, всё начинало раздражать, а реальность будто рушилась на глазах. Как опьяненный, Романо, притягивая к себе Доминика, вдыхает чужой запах. Он просто не может оторваться. Варгас не понимал, почему ему кажется, что где-то здесь есть подвох — иллюзия, и на самом деле его обманывают? Доминик лишь смеется и трепет его по голове, когда Романо совсем хмурый смотрит в его сторону. Он не маг, он не может знать наверняка. Совсем ранее утро, у Романо по коже идут мурашки от легкого холода. В такое время на улицах совсем мало людей, и пока никто не видит, Романо хочет взять Доминика за руку, притянуть к себе и идти рядом. Но ему кажется, если он только попробует прикоснуться к нему, то в нем разочаруются — и интуиция продолжала кричать об опасности, никак не успокаиваясь. Поэтому шли они немного поодаль друг от друга, и Романо старался смотреть под ноги, чтоб случайно не наступить на какого-нибудь кролика. Они заходят в Анри, кафе только открывается, посетителей нет. За всю дорогу они с Домиником не разговаривали, Романо очень сильно хотел спать и думал, что откинется где-то по дороге сюда — всё-таки пару раз он наступил на кроликов, — ему срочно нужен был горячий чай, от кофе его почему то в последнее время воротит уж слишком сильно. Только шагнув за порог, запустив несколько кроликов, Доминик замирает на месте, а Романо смотрит и глазам не верит — хотя, чему тут удивляться, если здесь работает Анри. Тим стоял около стойки и общался с Франциском. И хотелось бы верить что это фантазия сонного мозга, но нет, старший де Вард был здесь на самом деле, настоящий. Только пару минут назад Романо расцветал, внутри него будто вырос целый сад, сейчас он чувствовал, что начинает загораться. Снова. — Нам лучше сейчас уйти, время не подходящее, — Доминик проговорил это шепотом, почти одними губами. Но Романо смог уловить, как он напрягся. Без лишних слов Ловино сам тянет за рукав кофты младшего де Варда, собираясь как можно скорее уйти. Не успевают они тихо покинуть кафе, как Тим оборачивается и замечает их. Черт — Как вы тут без меня?.. Анри светилась… И в один же миг ее сияние тухнет, девушка напрягается, но пока не предпринимает активных действий. Воздух леденеет, во взгляде Тима читается что-то холодное, убийственное, но он всего лишь внимательно рассматривает кроликов, что успели разбежаться по кафе. А Романо чувствует, как вновь задыхается, в легких снова дым, всё внутри начинает гореть. Гори. Гори. Гори — Ты все еще возишься с этим живьем? Анри прям выбегает из-за стойки и становится перед Тимом, загораживая ему путь к Доминику. — Тим! Не забывай, чей кролик сейчас сидит у тебя на плече! Ник не виноват ни в чем, ты не имеешь права его осуждать! Старший де Вард продолжает прожигать Доминика взглядом. Сейчас Романо впервые видел, как Доминик боялся, забиваясь, как животное. Он пытался не подавать виду, но было видно, как взгляд его напряжен, брови сведены к переносице. — Дорогуша, не стоит влезать… — Не затыкай меня перед моими братьями! — Анри кидает во Франциска полотенце, продолжая стоять перед старшим братом. Ту́ла стоит рядом с хозяйкой и рычит на потенциальную угрозу. Пространство вокруг Тима начало сгущаться, как туман, Анри была непоколебима, что явно раздражало старшего брата. Кафе только открывалось и людей в помещении не было, Романо даже вздохнул с облегчением, никто не пострадает, кроме него. Потенциальная жертва без щита и магии — повод всё-таки напрячься и убежать отсюда как можно быстрее. Но от страха или от спустившегося тумана было сложно понять, — двигаться получалось с трудом, про какие-то резкие действия и речи не шло. — Дашь мне уйти? Франциск, в следующий раз поговорим. Анри вся напряжена и не готова сразу так отступить. От Франциска мало толку, он всё держал полотенце, которое кинули ему в лицо, и видимо, пытался подойти к жене, но не рискнул получить от Ту́лы, маленькая львица была на стороже своей хозяйки и опасно скалилась в сторону Франциска, поэтому он держался на безопасном расстоянии — за стойкой. И Доминик… он держит Романо за своей спиной, как можно ближе к выходу, хоть сам и боится. Тим хоть и не был таким же сильным магом, каким мог бы стать Доминик, но обладал не малой силой, и одной только аурой он мог задушить своего оппонента — буквально перекрыть воздух. Все здесь обладали хоть каким-то магическим потенциалом, и только Романо не был магом, такие фокусы когда-то чуть не свели его в могилу. — Без глупостей, Тим. Анри опускает руки и лишь немного отходит в сторону, но продолжает держаться на стороже. Старший де Вард обходит ее осторожно, без явной враждебности. Только Доминику от этого не легче, Романо чувствует, как у того напряглись все мышцы, когда Тим начал подходит в их сторону. Не успела Анри как-то отреагировать, как Доминика схватили за ворот рубашки и прижали к стене, не пожалев на это сил. Романо хочет закричать, хочет вырвать Доминика и убежать, но он ничего не может сделать, чужая магия буквально лишила его способности двигаться. Голова в миг опустела, вместо Доминика он видит совсем другого, точно так же ему когда-то чуть не разбили голову. — Ничтожество. — Тим де Вард, прекрати это безобразие! Франциск не дает выйти Анри вперед и сам останавливает Тима — всё начало выходить за рамки приличного. Старший де Вард смотрит сначала на Франциска, потом на Доминика, что пытается держать лицо, но он всё равно хмурится он боли. — Ты разучился терпеть. Хочешь сильнее? — Доминик хотел раствориться со стеной. Молчание лишь больше подлило масла в огонь, и теперь Романо видел, как у Тима в глазах всё горело красным огнем, предвещая опасность, словно он собирается убить своего брата. Во всей этой ситуации было что-то неправильное, это было видно не только в Доминике, но и в Анри, которая только секунду назад пыталась вырваться из хватки мужа и помочь брату, а теперь она стоит и пытается не закричать, закрывая рот руками. Простая фраза подействовала, как триггер. Отпустив брата, Тим уходит, Романо жмется, но этот урод так на него и не посмотрел. Он так и не смог рассказать Анри правду — Ловино… пойдем отсюда, — Доминик упал на пол, почти задев кроликов — толк от них в этой ситуации, если они не могут противостоять более сильной магии? На месте удара остались трещины.***
— Они вычеркнули меня, будто меня больше нет. Для них я не де Вард… — они ушли из кафе сразу после старшего де Варда. Крови не было, но по пути на квартиру Варгаса Доминик чуть не потерял сознание. Приложив лед к месту удара, они решили, что больше не должно быть между ними недоговоренностей. — Только Анри продолжает поддерживать со мной контакт. В полном одиночестве, когда семья отвернулась от тебя и не желала тебя знать — первые лет пять или шесть Доминик лишь существовал, единственной отрадой были кролики, не виноватые в том, что их проводником стал именно младший де Вард. Некоторые условия просто не позволяли сближаться с людьми, время уходило так быстро, что Доминик и не заметил, как привык к своей новой жизни. — Отец сказал, что я могу навлечь на их семью беду. Младший ребенок семьи де Вард — гордость и будущий магистр магии. Врождённая предрасположенность к большому количеству видов магии. Доминику нравилось изучать тонкости практического применения и особенности использования и комбинирования разного рода заклинаний. Маленький одуванчик, для которого всё было просто и легко. До того момента, пока Доминик не нашёл своего компаньона — кролика. Было в этом что-то странное и до ужаса пугающие — по началу кролик, как и все остальные животные-компаньоны, выполнял свое предназначение и моментами успокаивал бушующую бурю в душе подростка. Но потом… животное начало высасывать внутреннюю энергию своего хозяина. — Это не компаньон вашего сына. Кролик через него пытается найти своего хозяина. Животное, что привязано совсем другой нитью, ища своего человека, впитывала в себя чужую энергию, чтоб поддерживать в себе жизнь — без своего хозяина компаньоны быстро умирают. Доминик в толк не мог взять то, как эти кролики пробудили свою сущность так рано, без своего хозяина. Почему рядом с ним животные хотели обрести бессмертие?.. А кроликов становилось всё больше, обучение становилось невыносимым. Голова не то что шла кругом, она чуть ли не взрывалась от всех тех нитей, что завязывались вокруг его каналов. Кролики забирали все, подчистую, а внутри его тела рвалось всё — нити вспыхивали, как спички. Ему больше ничего не оставалось, как бросить развитие магического потенциала. Похороненная карьера мага — позор де Вардов. — Ты настоящая сволочь Доминик. Доминик де Вард. Он позор своей семьи, но несмотря на это он продолжал держаться прямо, идти тем путем, который выбрал сам для себя. — Пожалуйста, Ник! Это неправильно, ты обречешь его на вечные страдания! Подумай, разве этого ты хотел? — Им было не важно, что проводник — это не моё решение, а абсолютная случайность. Для рода, у которого много веков были одни маги, угробить свой магический потенциал в угоду своих потребностей — позор.Навлечь на весь род проклятье — позор и предательство.
Романо понимал это как никто другой. Де Варды славились своей самой чистой магической кровью. И не важно, чем ты занимаешься, должен знать все основы магии, уметь использовать ее в любых условиях. Рождение Романо не только позор, одна большая ошибка, что заставила задуматься о верности его матери — и видимо свой первый провал она решила исправить рождением уже законного наследника семьи Варгас. Он не знает какого это, иметь способность к магии, волшебству. Возможно и компаньона у него никогда не будет — животные обретают свое бессмертие за счет своего подопечного, за счет его внутренней энергии и магии. — Никто из семьи не знает, что проводник для животных не просто называется пожизненной потребностью. Животные, что не могут найти своих подопечных — умирают, перерождаются. Другие находят проводника и чтоб не умереть — временно привязываются, питаясь внутренней энергией. Большой магический потенциал полностью сжигает их… убивая проводника — каналы рвутся и вся магия, как кровь, выходит из твоего тела. Мне оставалось отказаться от дальнейшей учебы. Небольшая цена за бессмертие, не так ли. — Легкая улыбка вновь украшает Доминика. Ему совершено не больно, словно пустой сосуд, уже не человек. По рукам прошлась дрожь, Романо не мог узнать какого это, когда магические каналы сжигаются до пепла, оседая внутри организма, но он мог это представить — Феличиано словно умирал, Романо будто слышал, как внутри его брата рвутся совсем тонкие струны, а магия продолжает заполнять тело, которое уже не выдерживает. — Зачем ты это сделал? — Я ничего не делал! — пощечина, женщина прижимает к себе младшего сына и не может сдерживать гнев. — Прочь! Убирайся отсюда! Маленький мальчик остался сидеть в пустой комнате, прижимая ладошку к зудящей коже. Крики были слышны даже через толстые стены, по всюду витали невидимые нити, в которых Романо вот-вот запутается. — А меня мать ненавидела, а дед не признавал во мне законного наследника. Эта женщина… после ее смерти ничего не поменялось. Никому в семье я не нравился, особенно после того случая, когда у Феличиано случился слишком большой выброс маны. И никто даже не поинтересовался, как я себя чувствую… я почти неделю задыхался в этом потоке магии и ничего не мог с этим сделать. Они сидят в тишине, как и при первом их знакомстве. Романо начинает смеяться, напугав пару кроликов, что сидела у него на коленях. Доминик подхватывает и так же начинает смеяться. Кролики вокруг оживились и начали резвиться, бегая по всей квартире — отдалено было слышно, как что-то упало в соседней комнате. — А я люблю тебя! — сказал Доминик совсем обыденно, как будто это в порядке вещей. Он не тосковал по семье, не сожалел о своей способности и точно не будет загоняться из-за своего выбора. Значение слов до Романо доходит не сразу. Он смотрит на Доминика и пытается понять, что ему только что сказали. Его любят. Ничего не отвечая, Романо краснеет и пытается не подавать виду. Он боялся испортить такую сцену, боялся сказать и слово. И не нужна ему никакая магия, если можно быть счастливым вот так, с другим человеком. … Они были вместе, но Романо с трудом пытался подавить тупое наваждение, которое его преследовало со дня их знакомства. Доминик стал для него светом. Как неудавшегося мага его презирали, как человека ненавидели и остерегались, самые смелые использовали. Анри ему помогала, она стала ему той семьей, которой у него не было, но Доминик… он был любовью, что могла покончить с его одиночеством, с его саморазрушением. Саморазрушение, которое преследует до сих пор, и Романо не мог спокойно отпустить свои страхи — они не могли перейти черту. Каждый раз, когда Доминик его касается, каждый долбанный раз, когда он его целует — Романо видит совсем другого человека. Поцелуи ощущаются как ожоги, а любое неосторожное прикосновение — жгучим страхом. Иллюзия быстро проходит, но после он будто огнем горит, из раза в раз задыхаясь. В какой-то момент на подсознании Романо чувствует, что Доминик похож на своего брата. Он будто высасывает из него жизненные силы, забивая внутренности магией. Она вспыхивает, заполняя собой все внутренности, забивая все бронхи, не давая вдохнуть полной грудью. От сковывающего чувства Романо просыпается, дышать становится совсем трудно, а на периферии сознания всё еще играют картины из кошмаров, такие яркие и настоящие — грязное прошлое, от которых Романо не мог избавиться. Он не мог думать в данный момент, всё что он хотел, так это не задохнуться. Доминик просыпается сразу, сдерживает Романо в своих руках, не давая тому снова навредить себе. Сколько бы тот не пытался вырваться, после сна Романо был намного уязвимей, он не мог просто противостоять на равных магу. Еще с часу перед глазами будет сидеть старший де Вард, на шее будут чувствоваться чужие руки, пока Доминик не сочтет, что может применить магию, усыпляя и успокаивая. Ему становилось так тепло в его объятьях. Так не было со старшим де Вардом, так не было никогда в его жизни. Любую параллель между Домиником и Тимом Романо старался пресечь на корню — Доминик не Тим, он не мог причинить ему боль, не мог специально заставить его глотать слезы и задыхаться, перекрывая доступ к кислороду. Живя без животного-компаньона, которое могло обеспечить любую безопасность своего хозяина, Ловино наконец-то почувствовал вокруг себя барьер, словно Доминик и был тем компаньоном, связанный с ним нитью. … Романо не мог заснуть всю ночь. Доминик не отвечал ни на СМС, ни на звонки. Анри ничего не знала и ему пришлось сидеть в неведенье и думать, что же могло произойти. В комнате настежь открыты окна, но всё равно душно. Романо будто вернулся в детство, когда потоки чужой магии сводили его с ума, сковывая любое движение. Грохот в соседней комнате отрезвил, вернул сразу в реальность. Ловино без промедления сорвался туда, зная, что единственный, кто мог так пробраться домой, был Доминик. Встав в дверях, Романо видит, как куча кроликов лежало около неподвижного тела. Оно всё еще было живым. — Ник? — голос хрипит, Романо через силу зовёт по имени. Сердце уходит в пятки, а в горле застревает немой крик. — Лови… Доминик заходит в кровавом кашле, пачкая светлые одежды. Немного крови попадают и на кроликов, что находились ближе всего к Доминику. На ватных ногах Романо пытается подойти ближе, воздуха катастрофически не хватало. Картина перед глазами идёт плывущими кругами, в голове только и был слышен голос Доминика, такой отдаленный, бьющий эхом по всей комнате. Не удержав равновесия, Ловино заваливается на бок, падая на пол. Дальше, полный отчаяния, он тянется к Доминику, хватаясь руками изо всех сил. — Доминик, сука ты такая, только попробуй умереть! Слышишь меня?! — ком застревает, а к глазам поступают слезы. Романо кричит, что-то острое режет глотку, на каждом слове причиняя боль. Плевать, он не мог проглотить режущий ком, не мог перестать приказывать Доминику жить, видя как тот теряет живой блеск в глазах. — Лови, ты плачешь?.. Не плачь, пожалуйста… Сдерживая слезы и остатки самообладания, Ловино хочет чтоб это оказалось очередным кошмаром, шуткой изнеможденного мозга. Хоть что-нибудь, что не будет являться настоящей реальностью. Доминик с трудом поворачивает голову в его сторону. Он пытался выдавить из себя улыбку, но вместо этого снова закашливается, подавившись собственной кровью. Кожа мертвенно бледная, ощутимо было и то, что магии становилось все меньше, проходила сквозь каналы, рассыпаясь искрами в воздухе. Романо чувствовал, как эти искры оседали на коже, обжигая. Романо прижимает к себе все еще живого Доминика, не желая отпускать — он пытается сдержать слезы, пытается не кричать. — Лови, знаешь, есть кое-что, в чем я хотел тебе признаться… — Не смей! Если ты это скажешь, я не переживу этого! — последние нити рвутся, разрушая хрупкое самообладание, которое Романо так с трудом выстраивал. Он повышает голос, говорит, какой Доминик эгоист, что решил так его бросить. А глаза у того блестят, кровь капает на пол. — Они… чувствуют эмоции… проводника… Слова с трудом даются Доминику, он из последних сил поднимает руку и проводит ею по щеке Романо, немного отрезвляя его сознание. Тело становится совсем холодным. Последний выдох выходит из груди и Доминик закрывает глаза. Ловино не хотел плакать, его попросили — он сам дал обещание не проявлять слабость. Но, как только он прижал к себе мертвое тело, оно рассыпалось в вихре ночного света, утопая в магии, что сейчас напоминала сошедшие с неба звезды, и всё пошло крахом — Ловино не может сдержать крика, горло саднит. Он захлебывается в слезах, совсем беспомощный и снова один.«Животные, что привязаны к людям, разделяют свою вечность вместе со своим человеком, пока тот не умрет. Человек, что стал проводником для магических животных, может жить вечно только в одиночестве»
— Он тебе не сказал? — Что не сказал? — Романо заставляет себя выпить остывший чай, давясь. Девять месяцев. Девять чертовых месяцев прошло, а Романо только последние пару недель выходит на улицу. Анри пыталась что-то сделать, но, когда она стояла под его дверью, когда она пыталась сказать хоть что-то отвлеченное, только чтоб он открыл дверь, внутри всё завязывалось узлом, Романо не мог заставить себя дышать — там за дверью человек, который тоже страдает. Ни разу он ей так и не открыл. Больше никто не приходил. Все девять месяцев он не мог выйти из собственной комнаты, впитывая в себя оставшийся запах Доминика — кролики до сих пор пахли им, и у Романо от этого голова шла кругом. Романо не помнил, как в забытые пришел в это кафе, как Анри налила «клюкву с розой» — его чуть не стошнило от когда-то любимого чая. И вокруг него слишком много кроликов — так не привычно иметь у себя животных-компаньонов, особенно когда они не твои — он этого не заслуживает, он даже не маг и никогда им не был. Анри стоит к нему спиной, Романо видит, как та от волнения раз пятый протирает одну и ту же кружку. Второму бариста приходится взять оставшиеся заказы на себя, только после этого она поворачивается к нему, а в глазах у нее застыли слезы. Анри не плачет, натянуто улыбается — иллюзия, что всё в порядке, что всё будет как прежде. Но ничего больше не будет как прежде. — У него был выбор, но он слишком сильно любил кроликов.