Чашка кофе или один день с Гааном

Высокий статный мужчина, в белой открахмаленной рубашке, черной жилетке, подчеркивающей изящность фигуры, сидел за столиком уютного кафе и в одиночестве пил кофе. Казалось, еще никогда его вкус не был таким: немного горчащим, с каким-то странным привкусом манящей корицы. Каждый глоток обжигающего напитка он закусывал небольшим кусочком темного, даже чересчур горького дорогого шоколада, отчего вкус становился еще более непонятным. На лице, отчасти беспокойном, но довольно сдержанном, не было видно ни морщины. Лишь кое-где, в уголках уставших глаз, от неведомого напряжения, а может, и от солнца, падавшего осенними лучами сквозь большое окно, появлялись небольшие их следы. Вообще по нему нельзя сказать, сколько лет он уже живет на этом свете: на висках не видно серебристой седины – волосы черные, как смоль; тело, проглядывающее слегка из-под одеяния, подтянутое и светящееся энергичностью, не позволяло сказать, что он старый. Только глаза, умудренные опытом, немного грустные, выдавали его настоящий возраст. Он смотрел в окно: пасмурный, хоть и не дождливый день, куда-то бегущие и суетящиеся люди, бегут и ничего не замечают вокруг. И думал, почему все стали такими, почему вдруг перестали обращать друг на друга внимания? Почему перестали помогать каждому, кто в этом нуждается? Почему стали жить, как обреченные на безразличие? Куда пропала пылающая яркими красками радость? Да и не только она. Чувства и эмоции были будто высосаны, оставив на бледно-серых лицах холодные маски равнодушия, лишь изредка, по желанию, сменяющиеся на другие, кажущиеся более живыми. Отвернувшись от неприятного зрелища, аристократичными пальцами покрутил чашку с закончившимся почти напитком: неужели он стал таким же, как вся эта масса? Конечно, было время, когда захотелось закрыться от всех, прячась за большой раковиной, не выдавая никому и ничего. Что, в конечном счете, привело к трагичным последствиям: физическая боль от кромсания плоти острым лезвием на считанные минуты перекрывала внутренние страдания, а наркотики чуть было не привели к смерти. Так что, о таком состоянии он знал не понаслышке, а сам вкусил его плоды. Неужто все эти годы ничему абсолютно не научили, и опять пришел момент, когда надо изо всех имеющихся сил бороться с самим собой за собственное счастье и покой? Получается, зря он создавал его для других? Нет, черт возьми! Хватит. Хватит с него этого. И, резко отодвинув пустую фарфоровую посуду, так, что маленькая чайная ложка, лежавшая на блюдечке, упала на блестящую поверхность стола, оставив на нем светло-коричневые капли, громко крикнул: - Девушка, принесите мне другую! Проворная официантка, напугавшись такого напора, быстро подчинилась и, убрав все, поставила новую, красивую, белоснежную чашку со жгучим напитком, подложив еще темного шоколада. Он аккуратно взял ее за ручку и потянул к себе. В эту секунду жизнь за стеклом словно поменялась на 180 градусов: исчезли тяжелые, давящие облака, и выглянуло солнце, яркими лучами робко играя на витрине кафе и, прорываясь сквозь нее, отдавало красивыми бликами. Посмотрев на это, он с какой-то настороженностью отпил глоток и закусил очередным горьким кубиком. Странно, но сейчас не было никакого странного вкуса, ни раздражающей корицы, ни горечи, - ничего. Только разливающееся по всему телу тягучей струей тепло. Он в очередной раз выглянул в окно и улыбнулся. Так искренне, от души, что точно осветил все вокруг. Засияли доселе тоскующие глаза. И их не портили появившиеся от радости морщины. Сейчас ему было наплевать на возраст – он жил одним, текущим моментом. Пусть кажется, что все это сделала лишь новая чашка кофе…