Страшнее чеснока

Вот уже двадцать шестой день, как эта бестолковая простолюдинка живет в нашем (фамильном!!!) замке в статусе графини. Сара фон Кролок — совсем ведь не звучит, а? Вот и я так думаю…  Правда, думать мне в основном приходится молча — отец души в ней не чает и носится как с фарфоровой вазой. Сара это, Сара то… А то, что родной сын чувствует себя лишним в доме, где прожил почти триста лет — это нормально? Ну да, куда уж мне до нее… Ходит тут везде с вечно любопытным видом, задает свои дурацкие вопросы, а самое ужасное — превносит свои порядки. Это заставляет меня почувствовать себя старым консерватором. Помнится, несколько недель назад я, проснувшись, как обычно спустился в столовую нацедить себе стаканчик крови для бодрого начала дня. И был весьма и весьма раздосадован, встретив там Сару, которая вдобавок еще развела камин и что-то бодяжила в котелке. — С пробуждением! — Жизнерадостно поздоровалась она. Могла бы и не притворяться, будто рада мне. — Что ты ешь на завтрак? Граф отказался, а себе я варю овсянку. Будешь? — Дорогуша, — снисходя к ее тупоумию ответил я, — вампирам не нужна такая еда. Мы пьем кровь, что и тебе советую. — Ну как хочешь, а я как ела овсянку, так и буду! — гордо объявила эта девчонка, помешивая ложкой свое варево. Запах был непривычный, я и не помню, когда так чувствовал человеческую еду. Фе! — Если ты умрешь от голода, я расстраиваться не буду, — пожал плечами я и направился к бочке с кровью. Сказать честно, следующие несколько дней я злорадно ждал, когда ей поплохеет. Сара упрямо готовила себе еду несколько раз в день. Отец это никак не комментировал, и это раздражало еще больше. В конце концом мои прогнозы оправдались, и она таки хлопнулась в голодный обморок. Я и не думал, что отец мог побледнеть еще больше. Каюсь, недооценил. Он силой и уговорами заставил ее выпить крови, и эта дурочка ожила. Только тогда наша гениальная женщина поняла, что кровь вампиру необходима как воздух. Ну и тупица. Однако, на этом все не закончилась. Сара решила, что все же необходимо разнообразить рацион и стала понемногу заставлять нас человеческую еду. Беда в том, что вкус почти не чувствуется, и толку никакого. Исключением были сладости. Я и забыть успел, каково это. Шоколад и конфеты имели довольно яркий и, чего скрывать, приятный вкус. Я довольно быстро к ним пристрастился и поедал каждый день в огромных количествах. Даже иногда пробегала мыслишка, что не такая уж Сара никчемная. Жизнь шла своим чередом до тех пор, как я одним отвратительным вечером не проснулся от сильнейшей зубной боли. У меня всегда было отменное здоровье, поэтому я здороыо испугался. Камни я не грызу, да и клыки чищу регулярно — для красоты. Самое глупое, что я даже не мог оценить картину происходящего, ведь, как известно, вампиры не отражаются в зеркале. Бегом я рванул в гостиную, где уже сидел за книгой отец. Все ж таки он опытнее меня, авось подскажет, что со мной случилось. Сыночек страдает, как-никак! — Пааап, — заискивающе протянул я, надеясь застать его в хорошем настроении, — твой сын, кажется, умирает. — Что там с тобой? — устало обернулся он на меня, сверля глазами. — Опять ноготь сломал? — Нет, не люблю повторяться, — усмехаюсь, но тут же болезненно морщусь, — зубы у меня болят. — Какой поворот! — проворчал он, неторопливо откладывая свою книгу и вставая. Хорошо ему, а у меня каждая минута на счету! — Герберт, хватит ворон считать. Показывай! Эх, и снова этот приказной тон. Я открываяю рот и умоляюще смотрю на его лицо, словно пытаясь по его выражению определить диагноз. Довольно бессмысленно, потому как эмоций у дорогого папочки было немного. Сейчас он немного нахмурился и приподнял мое лицо за подбородок. А когда он хмурится, хорошего не жди. — У тебя что-то черное на нескольких зубах… — задумчиво проговорил отец. Вот те раз! И в этот момент, когда я был не только в ужасном настроении, но еще и в таком унизительном для моего статуса виде, в комнату вошла Сарочка Фон Кролок. Ее тут как раз не хватало! Она тут же подошла к нам и, протиснувшись под руку графа, тоже уставилась мне в рот. Нашли развлечение! — Ой, тут дырки. Надо пломбы ставить. — вынесло приговор это светило науки. Надо сказать, ни я, ни отец ничего не поняли из сказанного. Я, наконец, закрыл рот и непонимающе уставился на нее. — Ну, — захлопала она глазами, — к зубному надо съездить. — Это что, в город ехать? К доктору?! — всполошился я. —  Но это невозможно, — вмешался отец, — врач увидит его клыки, поднимет шум, и нам опять придется снова отбиваться от сумасшедших селян. — Да уж! — поддакнул я. — Если не лечить, будет еще хуже, — уверенно гнула свое Сара. — Герберт, тебе с этими зубами вечно жить, а если они выпадут, то что? О нет-нет, на это я не подписывался! Чтобы Герберт Фон Кролок ходил без зубов?! Никогда. — Пап… — печально промолвил я, — кажется, она права. — Мда уж, Герберт. — С досадой ответил граф, — похоже, выхода у нас нет. Сара предложила поехать в более дальний город, где никто и не слышал о нашей фамилии. Это было даже разумно. А еще она заставила нас одеться в современную одежду, которая лично мне показалась слишком уж простой и даже безвкусной. Ничего эти люди не понимают в красоте! — Волосы соберите в хвост и спрячем их под одежду. — продолжала новоиспеченная графиня свои издевательства. — Ну вот, теперь на людей похожи. Отец прекрасно выглядел в длинном пиджаке и белой рубашке, под которую он убрал волосы. Правда, вид у графа был не самый довольный. Поймав мой взгляд, он неприятно оскалился. Тоже мне, разве я виноват? Надев пальто и шляпу, в которой я чувствовал себя просто пугалом, я последним вышел из замка и сел в карету. Впереди было несколько часов в компании Сары, шикарно, просто шикарно. Она без умолку что-то тараторила, по счастью, избрав жертвой графа. Хотя он вроде был не против, даже иногда сдержанно отвечал на ее бессмысленную болтовню. За что же она свалилась на мою голову? Мы так прекрасно жили в замке без нее, каждый мог делать, что хочет, и не мешать другому. Правда, примерно раз в полвека отцу приходила дурацкая мысль найти себе невесту, но конец у этих затей был стабильно одинаковым. Конечно, потом он страдал и твердил мне, что любил очередную девушку больше всего на свете и никогда ее не забудет. Спорить было бесполезно, и я просто ждал нужное время, пока отец придет в норму. Он подолгу не выходил из замка, мерил шагами залы, выпивал за раз недельную дозу крови, а порой даже плакал. От меня требовалось лишь терпеливо все это выслушивать по нескольку раз на дню, но при этом не сметь давать никаких советов. (Да, поначалу я честно старался его поддержать добрым словом, но это самое слово мне предложили засунуть туда, куда не светит солнце). Также на мои плечи падала забота о замке и окрестностях, с коими я неплохо справлялся. Но в целом жизнь была очень даже спокойной. И вот теперь нашей идиллии пришел конец. Не знаю, какая злая сила дернула меня тогда спасти ее от обычной участи избранниц графа. Нет-нет, ее мне жалко не было. Просто отец смотрел на нее как-то по-особенному, иначе, чем на других. Так мне показалось тогда и я подумал, что ему будет особенно больно лишиться этой рыжей глупышки. Всю жизнь теперь придется расхлебывать плоды своей сентиментальности… И в кого я такой великодушный? Нет, ни за что на свете не женюсь. Ни-ког-да. — Что, Герберт, волнуешься? — прервал мои размышления о вечном участливый голосок. — Пф, нет! — возмущенно солгал я. — Тогда ты очень смелый, — улыбнулась Сара и вздохнула, — я вот всегда ужасно боялась зубных. Как вспомню все эти их инструменты — бррр, дрожь берет! — Я столько всего повидал, дорогуша, что смешно предполагать, будто я испугаюсь какого-то докторишки, — высокомерно вещал я, а в голове крутилась мысль об «инструментах» зубного. — Да, Герберт, вспомни, как нас осаждали селяне лет двести назад. Наверное, это было пострашнее… — вставил отец, и я понял, что вряд ли когда-нибудь достигну такого уровня величественности. Эх… Когда мы, наконец, добрались до места назначения, я начинал уже заметно нервничать. Нам сказали подождать в приемной, а из-за двери кабинета доносилось какое-то отвратительное жужжание. Граф спокойно присел на диванчик рядом с Сарой, прикрыв глаза и сцепив пальцы в замок. Хорошо ему! Я же был очень далек от такой безмятежности. За несколько поистине бесконечных минут было установлено, что в длину комната составляет семнадцать шагов, а в ширину — десять. И еще: мой пиджак сшит из бархата, за окном растет рябина, а сердце колотится в два раза быстрее нужного. Так что к тому моменту, когда из кабинета вышел какой-то чересчур бледный пациент, мои несчастные нервы были уже на пределе. Врач пригласил нас войти, и я очнулся в странном полулежачем кресле. Пока они что-то обсуждали, я успел быстро осмотреться, и лучше мне от этого не стало. Над моим лицом нависала устрашающая лампа, а вокруг были разложены какие-то устройства, ножички и щипцы. Куда я попал… За этими мыслями я даже не сразу сообразил, что отец и Сара уже вышли, и я остался один на один с неизвестностью. — Ну, мистер Кролок, давайте посмотрим, — отвлек меня бодрый голос врача, и я обреченно открыл рот, — ваш отец меня предупредил, что у вас очень необычная форма зубов, наследственность. Интереесно…- бормотал он, что-то высматривая с помощью зеркальца, — ну тут ничего страшного, поставим пломбы, и будете как новенький. — Хе, знал бы он, сколько мне лет. Когда он достал одну из своих машинок, я напрягся, когда включил ее, я вцепился ногтями в свое кресло, а когда он сунул это мне в рот…я смог издать только позорный писк. Стыдоба-то какая… — Такой большой мальчик, и боится? — усмехнулся мой мучитель, — ладно, сейчас позову вашу маму. Я хотел было крикнуть, что Сара мне не мать, но в рот мне напихали мерзкие ватки, и я не мог сказать ни слова. Ладно, пусть хоть бы кто пришел мне на помощь! Графиня с озабоченным видом вошла и поспешила к моему креслу. Я умоляюще скосил на нее глаза и снова пискнул. Позориться так позориться. Сейчас будет смеяться… — Герберт, — сочувственно проговорила она без тени издевки, — не волнуйся, только немножко потерпи. Зато потом здоровым будешь. Интонации у нее были слишком уж милые, и я бы непременно ответил ей какой-нибудь колкостью…в другой раз. В данный момент я был рад любой поддержке, пусть даже и от Сары. Тем временем доктор особенно больно проделал очередную манипуляцию и я яростно взвыл, чувствуя непрошенные слезы на глазах. Сара тут же схватила меня за руку и что-то успокаивающе зашептала. В том вихре страха и боли, который уносил меня от реальности, я чувствовал только ее ладонь, в которую вцепился с энтузиазмом утопающего. Она была здесь, не бросила меня, как отец. — Ну вот и все, молодой человек, — объявил доктор, когда я уже отчаялся получить свободу, — теперь два часа не есть и все. И да, мистер Кролок, не увлекайтесь сладостями. Скорее всего, именно они и довели вас до моих дверей. — Этот жестокий человек еще и улыбается! — Так ты сладкоежка? — засмеялась Сара и, поблагодарив врача, вывела мое бренное тело из кабинета. Отец тут же поднялся нам навстречу, и в его глазах мне даже примерещилась тень беспокойства. Видать, совсем я стал плох… — Все в порядке. — Объявила Сара, — можем ехать обратно. — Хорошо, — ответил он, — Герберт, ты как, живой? — Смеешься? — я был полностью опустошен и еле волочил ноги. Меня всего трясло. — Неужели все так плохо? — переспросил он, дотронувшись холодными пальцами до моей щеки. — Пап, это очень страшно…- жалобно проговорил я, чувствуя поганую резь в глазах. Тут Сара зачем-то погладила меня по голове, и это было последней каплей. Я больше не мог сдерживать свои эмоции, губы задрожали, и фонтан непрошенных слез хлынул, затопляя все вокруг. Отец ошарашенно смотрел на меня с несколько мгновений, а потом легонько приобнял меня и притянул к груди. Я вцепился в его пиджак и, кажется, начинал успокаиваться. Однако, не часто мне достаются обнимашки. Сара бессмысленно мельтешила вокруг, зачем-то заставила выпить воды, и они вместе с графом довели меня до кареты. Я пребывал в каком-то трансе и очнулся уже где-то в пути. Так, значит, все позади? И зубы больше не болят… Какой же я все-таки молодец! Выдержал и не пикнул! Ну, разве что разочек. Выходит, эта девчонка спасла мне жизнь? Стыдно признаться, но я бы точно умер без ее поддержки. Ну что ж, теперь мы с ней квиты. А это значит, что…война продолжается!