***
— мы хорошо постарались, — хангём падает на кровать, устало вздыхая. на кровать рядом ложится чонхун, потягивается и начинает устало напевать какую-то мелодию. — столько съёмок, я так вымотался. — и не говори. — менеджер сказал завтра мы отмечаем дебют. я так счастлив. наконец-то промоушен закончился, можно спокойно выдохнуть, — чонхун поднимает голову, когда в комнату заваливается кто-то, бесцеремонно распахнув дверь. — ты чего, хёк? — где джэхан-хён? — не знаю, а что? — он опять подсунул мне в кровать этого ужасного игрушечного паука. — разве это был не хангём? — удивляется чонхун. мирно лежавший до этого хангём открывает глаза и, приподнявшись на локтях, смотрит то на хёка, то на чонхуна. — эй… конечно, не я. — хён, сколько можно? думаешь, я поведусь на это с седьмого раза? — хёк бросается пауком в хангёма и удаляется из комнаты, под тихий смех чонхуна. хангём перекидывает паука в лежащего рядом и ложится обратно, закрыв глаза. — иногда ты похож на подростка, что пытается привлечь внимание объекта своей влюблённости. — чего? — хангём лениво открывает один глаз, потом просто отворачивается к стене. — мне просто нравится его злить. — может, просто скажешь что тебе нравится он? — может, перестанешь нести чушь? чонхун цокает, встаёт, чтобы выключить свет. он уходит из комнаты, оставив хангёма размышлять о сказанном собой. чонхун в какой-то степени прав, но хангём боится признаться себе в этом. они только дебютировали, совсем недавно снова встали на ноги, после ухода из своих предыдущих групп. сейчас самое главное сосредоточиться на работе. нет времени думать о своих чувствах, о том, кто нравится, а кто нет. завтра вечером состоится попойка в честь дебюта «omega-x». можно сказать, они отлично поработали и заслужили немного отвлечься от вечных практик, съёмок и записей. когда их заселили в общежитие, сон был по-настоящему счастлив, ведь выпала ещё одна возможность дебютировать в хорошей группе, с не менее хорошими ребятами. все десять парней понравились хангёму и, как бы не было стыдно это признать, один из них понравился хангёму больше всех остальных. сон не ребёнок, он отлично осознаёт свои чувства, понимает свои мысли, знает чего хочет от этой жизни. однако один человек запутал его в себе за этот короткий промежуток времени настолько, что даже желания распутываться не осталось. хангём считает хёка очень красивым молодым человеком, не смотря на это, он усердно работает, пытаясь довести всё до идеальности. иногда хёк улыбается очень ярко, в такие моменты хангёму кажется, что всё в этом мире наконец-то становится на свои места.месяц назад
— хёк так много практикуется. он усердный, — джэхан ждёт, пока хангём первым сядет в машину, затем садится рядом. они уставшие после оттачивание танца. — он остался там? — да, сказал, что потренируется ещё, а потом приедет на такси. — ему нужно отдыхать. хангём уже сидя в общежитии в гостиной на диване, листает каналы и думает о том, что хёк сегодня припозднился. уже почти одиннадцать часов ночи, а его всё нет. хангём включает телефон. можно позвонить и узнать, чем он занят. делов-то? у них есть номера друг друга, они состоят в одном чате, хангём его хён, это точно не будет выглядеть странно. однако хангём пялится в экран телефона и что-то выжидает. в какой-то момент слышится шум из прихожей. хангём выходит в коридор, осматривая припозднившегося одногруппника. тот снимает обувь и пугается, когда, подняв голову, видит хангёма стоящего над душой. хёк снимает наушники. — стоишь, как надзиратель. испугал. — ты поздно, — хангём правда выглядит, как мать, которая собирается ругать сына за долгие посиделки с друзьями. — я практиковался. потерял счёт времени. — устал? — м-м? — хёк, вскинув брови, смотрит на старшего. — ну, да. мы все устаём, — он уходит в свою комнату. у хёка есть перспектива позволяющая ему приходить, когда захочется. в комнате с ним нет соседей. когда бы он не пришёл, не будет никому мешать. хангём идёт за хёком в его комнату, садится на кровать. наблюдает за тем, как он переодевается. у хёка несомненно хорошее тело. — все спят? — да, вроде. — а ты почему не спишь, хён? хангём от вопроса теряется. ответить: «я ждал, пока ты вернёшься» — кажется чреватым. — что-то случилось? — хёк натягивает домашнюю футболку, после чего садится на корточки напротив хангёма. он кладёт ладонь на чужое колено, от чего у хангёма внутри просыпается странное чувство волнения. — хотел сказать не перегружайся. я всё-таки хён, должен заботиться о младших, — хангём гладит коротко хёка по тёмным волосам и быстро встаёт, пока сердце делает очередной кульбит из-за чужого взгляда. — спокойной ночи, — он не дожидается ответа, закрывает за собой дверь. в свою комнату возвращается в приподнятом настроении.месяц спустя
хангём просыпается в полдень. его тело оказывается утомилось настолько, что пришлось проспать столько, чтобы иметь хоть какие-то силы подняться с кровати. он садится на кровати и трёт глаза. в комнате он один, а это значит, что соседи на ногах уже давно, в отличии от хангёма. он лениво тащится в ванную, умывается, потом тащится на вкусный запах в кухню, где обнаруживает джэхёна и джину, сидящих за столом. они уплетают рамён. — хён, ты проснулся? — джэхён первый обращает внимание на сонного хангёма. — присоединяйся, рамён получился отличный. — выспался? — джину пододвигает стул. — да, — хангём садится и сразу принимается за еду. со вчерашней ночи он довольно проголодался. — пахнет вкусно, — рядом из неоткуда появляется хёк, садится почти в упор к хангёму. — дай попробовать. — м? — хангём подвисает. хёк кивает на палочки в руке старшего и улыбается. — возьми себе другие. — я уже сел. тебе трудно? — хочешь, чтобы я тебя покормил? — хён, ты так мнёшься, что я уже пожалел о просьбе, — хёк цокает, а у хангёма самоуверенность падает под ноги. — боже, я сделаю это, не утруждайся, — джину встаёт за палочками и, положив их перед хёком, даёт слабый щелбан в макушку. — спасибо. после долгих споров с хангёмом и сытного обеда, хёк зевает, откладывает палочки и кладёт голову на плечо хангёма. чонхун, присоединившийся к их компании пять минут назад, довольно улыбается увидев, как хёк, подобно котёнку, льнёт к своему хёну. — сегодня мы собираемся в ресторан, чтобы отпраздновать дебют, — на кухню заходит хвичан в компании джэхана. они садятся на диван и начинают бурно обсуждать то, как отдохнут сегодня вечером. джину не упускает возможность вместе с ними поддержать разговор, так же, как и чонхун. джэхён, наслушавшись веселых сожителей, уходит к себе в комнату. хангём всё это время сидит в неком напряжении. хёк голову с его плеча не убирает, напротив, придвигается ближе, прикасается к его руке своими, как обычно, холодными пальцами. он явно не понимает, что застал хангёма врасплох. — хён, ты приятно пахнешь, — хёк проговаривает это в какой-то момент немного тихо, на ухо хангёму. тот улавливает чужой голос среди разговоров остальных и, кажется, будто эти слова услышал только он один, или так оно и есть. хангём этот комплимент воспринимает, как что-то личное, предназначенное только для него. хёк через пару секунд тоже уходит к себе в комнату. у хангёма в груди плавится сердце, и ему это нравится.***
вечер наступает в предназначенное время, и хвичан с кевином уже вырядившиеся, усаживаются на диван в гостиной в ожидании заказанных для себя такси. чонхун, только что вышедший из душа, ходит по общежитию в поисках своего драгоценного дезодоранта, пока джэхан и сэбин один за другим умоляют его уже одеться. — не моя вина, что я последним принимал душ! — поторопись! — джину бросает его дезодорант ему прямо в руки, после чего тащит из комнаты джэхёна за руку. — вас приходится ждать целую вечность. менеджер звонил уже шесть раз. почему я один пунктуальный? — я давно готов, — хёк сидит в кресле рядом с кевином в широкой футболке, и наблюдает за всем со стороны. хангём только сейчас готовый покидает свою комнату. — выходим? — чонхун! — на этот раз джину за руку тащит чонхуна. — а где тэдон с ичаном? — хангём вспоминает о них только тогда, когда выходит из дома и закрывает входную дверь на ключ. — они уже как минут десять уехали пораньше, чтобы нас не дожидаться, — поясняет джэхан. — просто кто-то оказался умнее, — жалуется джину. — не злись, хён. вместе веселее, — джэхён пытается разрядить обстановку и, кажется, джину на это улыбнулся. хангём в машину садится рядом с хёком не специально. скорее это хёк лезет в салон к нему, выпросив это место у кевина. всю дорогу никто не разговаривает, только слышатся разные песни из чужих наушников. и снова голова хёка на плече хангёма. хангёму кажется это милым. в какой-то момент он понимает, что этот жест младшего играет для себя важную роль. хёк рядом, заставляет чувствовать хангёма себя опорой, близким другом, кем-то родным. это для старшего имеет значение, даже если хёк не воспринимает всё так же, как он. ехать приходится минут пятнадцать. добираются до места назначения все в хорошем настроении. уже давно стемнело. заведение в которое приехала не маленькая компания уже заполнилось людьми, разговорами, запахом жаренного мяса и алкоголя. все, усевшись за давно забронированные столы, принялись сразу же за соджу. пропустили по рюмке для начала, затем приступили к жарке мяса. хвичан не стал дожидаться, выпил ещё рюмку и ещё. — эй, всем хватает еды? — выкрикивает один из менеджеров, после чего все довольно отвечают положительно. вечер обещает быть хорошим. хёк на этот раз не стал садиться рядом с хангёмом. он садится к нему спиной между джэхёном и джину, хотя старший хотел сесть вместе. их разделяет один стол и другие работники, которые, как и сами участники группы, внесли большой вклад в их дебют. без них их работа не прошла бы успешна. ужин получается сытным. все, начиная с младших и заканчивая старшими, остаются довольными и едой и выпивкой. хёк пьёт много, одну за другой — это не остаётся без внимания хангёма. сам хангём выпил немного, даже не опьянел, а вот хвичана, кевина и чонхуна, кажется, унесло в другие миры. в какой-то момент хёк прижимается к рядом сидящему с собой джэхёну, кладёт голову ему на плечо и, видимо, так и засыпает в этой позе. хенгём хмурится, цокает, подливает себе ещё немного. хёку стоило напиться и уже неважно на чьё плечо опираться. — отвали, хёк, я не хангём, ну! — вопит джэхён, отталкивая от себя прилипнувшего парня. — он с ума сошёл? — джину громко смеётся, когда хёк надув губы толкает джэхёна. — эй, твой хангём сидит сзади. иди доставай его! — продолжает жаловаться джэхён, но хёк прикрывает ему рот рукой и шикает, прося замолчать. он достаточно пьян. — тс-с, хён нас может услышать! — хёк и сам не контролирует громкость своего голоса. — так он этого и добивается, — вмешивает тэдон. — тс-с, — хёк демонстративно прикладывает палец к губам. — хён не должен узнать, что… — в эту секунду хёк замолкает и его глаза начинают медленно закрываться — он так быстро сдастся? — даже самый младший йечан хорошо держится, не смотря на выпитое. сон понимает, что с младшего уже достаточно. его нужно отвести домой и он говорит об этом джехану. — мы же тут не так давно, — джехан смотрит на согнувшегося хёка и хмурит брови. — понятно. я вызову такси. — я тоже поеду, — говорит хангём, на что джехан уговаривает его остаться, но он отказывается, под предлогом того, что уже сильно утомился. такси приезжает через минут десять. хангём с помощью джэхана забирает хёка и тащит к выходу из заведения. запихнуть его в машину оказывается не такой большой проблемой, как удержать его на ногах. когда они добираются до общежития, хангём понимает, что дальше тащить тушу младшего ему придётся самому. однако хёк сидит рядом в сознании и хлопает глазами, отличаясь от человека, что вырубится с минуту на минуту. — ты в порядке? — хангём пододвигается к нему ближе и смотрит прямо в лицо, пытаясь уловить его состояние. хёк медленно и даже неожиданно переводит на него взгляд, заглядывая прямо в глаза старшего. их зрительный контакт перебивает водитель, который сообщает о приезде. хангёму удаётся без происшествий вытащить хёка из машины. когда машина уезжает, хёк, отпрянув от старшего, идёт во внутрь общежития, шатаясь из стороны в сторону. — погоди, куда понёсся? — хангём идёт следом. уже в гостиной хёк падает на диван, уставившись в потолок. хангём садится на кресло неподалёку и смотрит на него, думая, чем же заняты мысли в чужой голове. — я так устал, — констатирует хёк. — хён… я очень устал. — ты много выпил. — совсем немного. я пьянею быстро, но я всё ещё контролирую себя, — хёк продолжает смотреть в потолок, пока хангём продолжает смотреть на его лицо. — тебе нужно сократить тренировки, иначе твоё здоровье может пострадать. хёк вдруг улыбается. — ты настоящий хён. заботишься обо мне, потому что я младше? — я беспокоюсь о тебе, — хангём говорит это, потому что молчать уже не получается. хёк садится прямо. на этот раз он смотрит в упор на старшего. они некоторое время поддерживают зрительный контакт, пока хёк не нарушает тишину: — ты такой красивый, хён. от его слов хангёма пробирает до дрожи. в полутьме сказанное обретает особый смысл, а хёк даже и не пытается перевести тему. хангём чувствует на себе чужой взгляд и осознаёт, что хотел услышать это от младшего. — такой красивый, что с ума можно сойти, — хёк продолжает низким голосом говорить вещи, от которых у старшего ритм сердца начинает ускоряться. — это неправильно? неправильно, что я так думаю о тебе. — нет, — хангём сглатывает образовавшийся в горле ком. — завтра мы протрезвеем и забудем о моих словах, верно? — возможно, — он точно не забудет это в скором времени. — значит, если я поцелую тебя, это не будет чем-то ужасным? бившееся до этого в быстром темпе сердце хангёма, буквально останавливается от услышанного. он чувствует, как внутри закипает желание и боязнь дальнейшего. хангём даже не пытается уйти, когда хёк поднявшись на ватных ногах, садится поямо напротив него. они всё ещё смотрят друг другу в глаза, и даже не смотря на то, что света в комнате нет, хангём прекрасно видит омут чужих чёрных глаз. далее хангём ощущает на своих губах чужие губы, когда сам наклоняется к ним и целует. словно цепь, что всё это время удерживала обоих срывается, и этой ночью можно допустить то, чего бы они не допустили будучи не опьянёнными алкоголем и друг другом. хангём становится настойчивее, когда хёк позволяет себе провести рукой по его бедру. старшему безусловно нравится вкус чужих губ и его это немного пугает. есть вероятность остаться зависимым от прикосновений хёка. через пару минут они отстраняются друг от друга, чтобы осознать происходящее. ян выглядит протрезвевшим, поэтому хангём уже ожидает того, что он назовёт произошедшее ошибкой. однако хёк не говорит ничего, встаёт на ноги и садится обратно на диван. хангём не в силах больше оставаться на месте, сбегает на кухню, желая отделаться от дикой жажды и сводящих с ума мыслей. стоя над раковиной, он слышит шаги хёка за своей спиной. через секунду хёк прижимается к нему сзади, обнимая, устроив удобно свои руки на чужой талии. он тяжело дышит ему в шею, и хангём, как старший, наверное, должен вразумить донсена, однако не может и слова против сказать. — хёк… — хангём подаёт голос, когда чужие объятия начинают казаться блаженством. — м? — не думаю, что смогу завтра обо всём забыть… пауза, в которой, кажется, хёк о чём-то размышляет. — я тоже. он отпускает хангёма и тот разворачивается к нему лицом. хёк продолжает смотреть в глаза напротив, а потом снова утягивает старшего в долгий поцелуй, наполненный страстью и взаимностью. возможно, они поговорят об этом завтра. но сегодня, думать трезво совсем не получается.