Как болеет И\п
Дазай Осаму Переписочка:— Эй, ты где?
— Помер. — Ну, вернее, я в процессе. — Придешь ко мне? — Умрем вместе.Иди нафиг Где ты умираешь?
— Дома. Приди ко мне.Ок, как скажешь.
Потом Т\и ПРИШЛА. Дазаю настал звездец. Он кричал: «Мама, я хочу умереть!» и «Я не заказывал спасения души! Ангел, вы ошиблись!» Естественно, ангел был неумолим. Ацуши Накаджима — Пчих! — Не рычи. — ответила Т\и. — Это чих. — пожал плечами Ацуши, вытирая нос. — Это было рычание подыхающего тигра и оно мне не нравится. Молись, чтоб Дазай не услышал. — Это почему? — чуть гнусаво спросил Тигр. В ответ Т\и покрутила пальцем у виска, скосила глаза и высунула язык. — А, понятно. Вместо тысячи слов. — Отпрсимся домой? — предложила Т\и. — Только не у Куникиды — сказал Ацуши — И не у Йосано. Они нас точно живыми не отпустят. Отпросились у Рампо. Т\и научалась готовить отядзукэ, чтобы Тигр ел в этот вечер не только таблетки. Ведь это отвратительная диета, согласитесь. Изуми Кёка — Кекааа. Нет ответа. — КЕКАА! Т\и громко стуча ногами, подошла к напарнице, пустыми глазами глядевшую в пространство. — Заяц, ты хоть откликайся, а то мало ли чего я могу подумать. — А что ты подумала? — поинтересовалась Кекка, поднимая свои на этот раз особо грустные глаза на Т\и. — Ничего. Но!.. — Т\и схватила первую попавшуюся подушку и устроила на нее Кеку. — Сейчас ты будешь лечиться, как сказал один хороший человек. — Какой? — Я! Дали игрушечного кролика, детское жаропонижающее (прикольно иметь напарницу, которая младше тебя)0) Рампо Эдогава — Рампоо, — позвала Т\и. — Ничего не спрашивай — отрубил Эдогава, вытягивая руку. На лице у него застыла гримаса сосредоточенности, он стал странно подергивать головой — А. а. а… не, не получается. — Что не получается? — Чихнуть. — Погоди-погоди… — на лбу у Т\и показались бегущая линия — знак загрузки. — Я болею. Лечите меня! — воскликнул Рампо — Так я должен был кричать? Я думал ты чуткая Т\и. — Я скорее чЁткая, а не чУткая.– сказала Т\ф — А чем тебя лечить? Только не говори, что сладким. — Я тебе что, Карлсон сладким лечиться? — усмехнулся Эдогава. — Попроси у Йосано сироп от жара, и пойдем, прогуляемся. — Кстати про Йосано — заметила Т\и, вставая — Она тебя не будет лечить? — Пока не стану кашлять кровью — не возьмется. Все пошло по плану детектива. Танидзаки Джунъичиро Т\и навестила Джунъичиро. Она с удовольствием помогла бы с уходом за больным, но Наоми не позволила. Пришлось помогать морально. Акутагава Рюноске Вообще-то не все поняли это сразу — Акутагава ведь кашляет на постоянной основе. Но потом он чуть не потерял сознание, его за плечи поймала Т\и, но Рюноске самостоятельно встал опираясь на Расемона и с отвращением глядя на Т\и, хотя большее отвращение он испытывал к себе. — Не трогай меня — прорычал он, но Т\ф не удержалась от ответа: — Ты просто… дурак! Ты почти потерял сознание, такими темпами и помереть недолго! — воскликнула Т\и. повисла звенящая тишина. Т\и быстро поняла, что делать дальше — И не смей со мной так разговаривать! — Уйди отсюда! — Акутагава оттолкнул Хигучи и подошел прямо к Т\и, схватив ее за воротник — А ты, я вижу, совсем края потеряла! — Кто бы говорил! — Т\и решила, что хуже уже не будет — Твой гнев меня не испугает! Потому что я вижу кого ты на самом деле убиваешь! Себя! Свихнувшийся сэмпай! Акутагава хотел было что-то возразить, но не успел. Сзади кто-то негромко похлопал в ладоши. — Браво, браво — улыбнулся Мори; Т\и и Акутагава резко развернулись и почтительно кивнули головой. — Храбро с твоей стороны, Т\и. — Босс, я все объясню — хором сказали Т\и и Акутагава, выпрямляясь. — Возможно теперь вы знаете почему эти двое работают вместе — Огай обратился к присутствующим (Кое, Ящеры, Хигучи). Короче говоря, босс осмотрел Акутагавку и велел Т\и следить за его лечением. — Доктор назначил постельный лежим — сказала Т\и — Поэтому я в аптеку, а вы - лежим. Чуя Накахара Летал как запущенный, пока Мори не велел ему спуститься. — Я не болею — утверждал Чуя. — А лисицы болеют простудой? — вполголоса спросила Т\и. — Замолчи. — А коты? — продолжала Т\и задумчиво. — Т\и, успокойся. — Прекратите болтовню; Чуя, открой рот — Мори посмотрел горло больного — Так-с… Т\и, будьте добра, присмотрите за ним. — Простите? — уточнила Т\ф. — Сейчас в пойдете и проверите чтобы он не бегал по морозу в шляпе и плаще, — пусть шапку нормальную надевает и куртку — и за приемом лекарств. А тебе, Чуя, нужно пригласить Т\и в гости. Давай-давай, почему я должен тебе подсказывать? Чуя сначала был «против» (ПрОтИв), но потом Т\и просто страдала ничегонеделанием, кстати, вы посмотрели много фильмов. Каджи Мотоджиро Лимоны. Много лимонов. И самоизоляция. Зачем? Чтобы брать анализы крови и никто не мешал. Т\и отправили к нему старшие из Мафии, чтоб Мотоджиро себя не покалечил. Каджи кричал: «Наука требует жертв!» Вот вы когда-нибудь лечили душевнобольных? Теперь лечили — он был болен скорее душевно, чем физически. Ода Сакуноске Никто не мог поверить, что это огромное существо способно болеть. Как это вообще? Он сам померил себе температуру. — Как твое себячувствие? — спросила Т\и — Ты чувствуешь себя? — Эм… будто 50 похмелий за раз. — признался Ода. — Вот кто просил тебя бежать по снегу босиком? — Я не так туп как Автор — сказал Ода — У детей игрушка под машину укатилась. — Тапки никто не отменял — с упреком отрубила Т\и. — Честное слово — сам как ребенок! — Ой, кто бы говорил — вполголоса заметил Сакуноске, но его уже толкали в спину и усаживали в кресло. — Кстати, как только мелкие узнают — в том числе и Дазай — я не смогу их сюда впустить. — констатировала Т\и, чуть отходя и издали наблюдая за результатом рук своих, кои были скрещены на груди. — А сама ты тут что делаешь? — приглушенно поинтересовался Одасаку, замотанный в длиннющее одеяло до самого носа. — Я только переболела, не боюсь. — Дазая можно будет впустить. — Суицидальную рыбу? Ну как скажешь. Т\и провела рядом с больным несколько дней, хотя он этого не ожидал. — Ты ко мне не безразлична — сказал Одасаку тем же вечером, со своим вечным каменным выражением лица. — Самоуверенно звучит. С чего ты взял? — Т\и отвернулась от телефона. — Я вижу. - Спи уже! Марк Твен — Я не болен! — Спать иди! — Нет! — Не вмешивайся, Гек! — Гек прав! — Молчи, Марк! — Том, как ты мог меня предать?! — Заткнись, Марк! Если ты внезапно отбросишь копыта, мне тоже ой как не сладко придется! — Хоть один адекватный человек в этом помещении — победоносно завершила Т\и, с благодарностью в голосе. — Т\и, ты прямо как моя тетя! — хрипло возмутился Марк. — Я хуже! Я не разрешаю тебе есть мороженое на холоде! — Марк, просто подчинись — посоветовал Сойер. — Да ну тебя! — ответил Марк — На тебя я вообще обижен! Т\и задумчиво наблюдала за тем, как эспер спорит со своей способностью. Силой его не возьмешь. Может…. — Ну ладно тебе, Марк — Т\и обвила его плечо рукой — ты очень уперт… (главное выдержать) может пойдем выпьем чаю? Холодно… (Мистер Твен, вы обронили челюсть) Но Твен быстро вернул ее на место. — Эм… о’к, нечего больше сказать. — Вот и прекрасно — усмехнулась Т\ф. План сработал! Федор Достоевский Вы когда-нибудь видели Федю с румяными щеками, кроме слеш-артов? Теперь видели. Температура была очень высокая, Крыса даже снял шубу и шапку. Хотя не очень хотел выходить из холодного подеземлья и сидела, бухал чай. — Гоголю и Т\и ни слова, понял? — вкрадчиво велел он Ивану — А то проще будет умереть. — Как вам угодно господин — поклонился Гончаров. — Босс, а мне Ваня ничего не говорил. Молчал как крыс… то есть рыба об лед. — Сказала Т\и, наклоняясь к Достоевскому — Ну-ка посмотрите сюда — она взяла одной рукой его подбородок и стала поворачивать лицо. — Ого, как все запущенно. Знаете что? Горячий чай вас уже не спасет. — Меня эта новость не интересует, свободна. — Пойдемте ко мне. — Нет. — Ну Федор Михайловииич ( — Нет, я сказал. — Ну пазязя. — Т\и, что тебе надо? — Отомсти... То есть отблагодарить за заботу. — Чего? — тут даже Федор не понял. — Ну, помните… когда мне стало плохо вы помогли. Молчание. — Эх, ладно… — Федор с покровительским видом поднялся и посмотрел на Т\и — Пойдем. — Ессть! — вполголоса обрадовалась Т\и. Теперь он хоть на человека похож. Федор заметил это краем глаза, а потом закатил оба, мол, вот ведь ребенок. Сигма — Можно? — после стука в помещении показалась голова Т\и. — А? А. Ааа *звуки понимания*… Т\и, проходи. — устало улыбнулся Сигма. В руках у него была салфетка, а на столе валялась кучка таких же. «АПЧХИ!» в исполнении Сигмы звучало громоподобно, и за секунду до этого грома он успел вооружиться еще одной бумажкой. — Извините, конечно, директор, но это очень важное соглашение. — заметила Т\и. — Ай! Вот ведь… капут! — Не совсем, я делала скан вчера. — Спасибо тебе за это. — А вы, директор… по-моему вы перенапряглись. — Что? — Вам нужно лечиться. — Мне не нужно лечиться. — Тогда внимание и уход. — Внимание, я ухожу. — Диреееектоооор…. — Ладно, что ты хочешь делать? — 😈Лечить. Т\и все возместила Сигме. Смотрела за Сигмой так же, как и директор заботился о ней. Одна из поварих сказала, что это очень мило. Сигма попросил ее прекратить. — Да ладно, директор… - ехидно заметила Т/и. — Просто Сигма. — Хорошо, Сигма. Ты и правда похож на котика, когда закутан в это одеяло. Николай Гоголь — Федор!!! — Т\и ворвалась к главе Крыс — Мне срочно нужна помощь! — Что опять? — Гоголь! — Одно слово вместо тысячи… Что он натворил? — Он заболел, я пришла за помощью! Он такой же дурак как и Автор! Сказал, снег такой мягкий, что нельзя удержаться и теперь температурит! — Пойдем, посмотрим. И вы пришли в ту комнату, в которой Т\и заперла Гоголя. Из-за двери доносил стук, шум, грохот и хихиканье. — Ключ давай — велел Федор и с легким щелчком дверь отворилась. Достоевский пригнулся уже по привычке. Т\и интуитивно. Но это решение было верным, потому что на них вылетел Гоголь. В Ы Л Е Т Е Л И резко развернулся. — ДОСТ-КУН! — закричал он, радостно разводя руки — УРА! — Т\и, — вполголоса приказал Достоевский — Заходи в комнату, там на верхней полке лежит смирительная рубашка. Тащи ее сюда. Т\и прошмыгнула внутрь, пока из коридора доносились вскрики Коли и негромкая речь Федора. Потом грохот. — Т\и! — позвал Федор. Т\и торопливо выскочила и обнаружила двух парней, оба пытались скрутить друг друга в морской узел; Гоголь побеждал. — Т\и, надень на него рубашку — пропыхтел Дост. Еще полчаса копошения и связанного Гоголя в комнату тащили за руки и ноги Иван и Федор. — Хахахаха! Какое все… ПРЕРЕВЕРНУТОЕ. ПеРеВеРнУтОе. А если есть ПЕРЕвернутое, значит есть ВЁРНУТОЕ? А куда мы меня тащим? — Гоголь, ты заболел, тебя надо вылечить — заботливо и ласково сказала Т\и. — Успокойся, Т\и — сказал Федор — У него все равно бред. — А одни мои знакомые — Ангожемент Сракагучи и Дадзад Обосраму — сказали что нет. А дядя Комод подтвердил. — Дазай Осаму? — уточнил Иван. — Успокойся, Николай! Ведешь себя как ребенок. — сказал Дост. - А правда, что Дазай задом наперед будет Йазад? — Устами младенца глаголет истина — пожал плечами Федор и плюхнул Колю на подушки. — Т\и, Иван принесет лекарства. Если хочешь можешь посидеть с ним. Предупреждаю -иначе твой страх и риск. На следующее утро Гоголю полегчало, но рубашку с него все равно не снимали. Он со смехом выслушал про свое вчерашнее приключение. Шибусава Тацухико — Т\и, нет. — Т\и, ДА. — Я знаю, ты свихнулась. — Я позову русских. — Федора? — Да, я ему уже звонила. Русские страшные. Хотя ты страшнее. — Только не говори что…. Да блин. — выругался Шибусава. Открылась дверь и в зал прошел Дазай. — Ёшкин кот! Дубачелло просто. Т\и, вы че тут натворили? — Это нормальная температура для нашего пингвина — ответила Т\и, кивая на Тацухико. — Готов спорить, что если тут кто-нибудь чихнет, то Цитадель обвалится. — сказал Дазай, чуть скованно (от холода) подходя к вам. — И зачем я пришел? Т\и, это твой пингвин. Пингвины не болеют простудой. — Этот болеет — сказала Т\и, становясь рядом с Дазаем на против Шибусавы. Тот находился в состоянии «варёные макарошки». — Ну ты посмотри на него! Щеки такого же цвета как глаза! — Это ваше личное — пожал плечами Осаму. До Т\и дошло не сразу. — Тут на пингвина больше ТЫ похож, извращуга. Соберись в кучу! — Ладно-ладно — отмахнулся Дазай — Делать что будем? — Лечить. — Не нада тётя. — Шибусава устало плюхнулся в свое кресло. — Шуба, слезь. Ты сел на мою книгу — сказала Т\ф. Шибусава положил книгу на соседнее кресло и снова сел. Тут задумался Дазай. — Во-первых — с каких пор ты зовешь его Шубой? Во-вторых, — почему ты при этом еще жива? (хотя я догадываюсь) А в-третьих — с каких пор вы живете вместе? — Эмм. Так. Стоп. Он Шуба — потому что еще не в состоянии мне что-либо за это сделать. А ответ на третий вопрос — давно, но не твое дело. Понял? — Я-то думал, у Федора шансов будет больше. — В каком смысле? — В прямом. — на лице Дазая опять красовалась противная ухмылочка. — Мне надо будет поискать твой аккаунт на Фикбуке — закатила глаза Т\и. — Что-что ты там говорил про Федора, а? Дазай? — спросил «Бес», появляясь за спиной суицидальной рыбы. У той на лице пробежала тень изумления, а потом исчезла. — Я скоро не то, что японские, русские маты учить буду. Федор, а ты молись, чтоб я не хотел тебя напугать, а то… — Так, а ну-ка хватит! — хрипловато воскликнул Шибусава и вскочил с кресла — вечно вы как кошка с мышью! Кха-кха-кха… Тут он обессилел и опять свалился в кресло. Достозаи удивленно уставились на него, а на лбу у Т\и было написано самодовольное «Вот видите!» — Федор — позвал Дазай, продолжая удивленно смотреть на Шубу — почему это выглядит как в европейском мюзикле? — В смысле? — Ну… Там старый отец… умирая… потом кашляя… — Аааа. Ага. Понял. Что-то в духе Шекспира. Тут они переглянулись, а потом опять смотрели на почти потерявшего сознание Шибусаву с прежним видом. — Шибусава… Это старость. Смирись — сказал Осаму. — Так, остановитесь. Я рада вашему гениальному диалогу, но Тацухико надо лечить — на этот раз вскочила Т\и. — Чем? — спросил ГлавКрыса. — А может… — Дазай скрутил руки, будто затягивая веревку на горле у тени ( Роудс в Финале Мстителей) — Не-не-не. — сказала Т\и — Смотрите сюда: вы его крепко держите, Дазай блокирует способность, чтоб Шибусава меня ненароком не прибил, а даю ему лекарство. Если успею, то принесу полотенце — свяжем ему руки и поставим градусник. Достозаи переглянулись, и все делали по плану Т\и, которой ко всему прочему еще надо было смотреть чтоб Святая Троица друг друга не поубивала. Выяснилось, что у Федора крепкие руки, а у Тацухико талант к вольной борьбе. Когда Шибусава поправился, то старался не вспоминать тот день, ни под каким предлогом, но за ним навсегда закрепилось прозвище Шуба.