Вечная последняя минута

Мужской гул, шепот, ругань и дым. Много дыма. Неразбериха окончательно доводила до изнеможения и так на последних силах держащуюся волю Кейске. Избиение близкого товарища стала еще одной ступенью к новым сомнениям, к новым страхам и неуверенности в продолжении намерения. Окровавленные костяшки тяжелой руки начинают ныть от разодранной кожи на них. И так невыносимо чувствовать несправедливость, что не твоя кровь капает с отступившего от очередного удара кулака на пыльный цемент помещения. При виде избитого и без живого места лица грудь с трудом вздымала в себя и без того загрязненный воздух. Подступившим комом чувствам нельзя позволить отразиться на лице, на котором, судя по ощущениям, оказалось пару отступивших кровавых капель. Происходящее не скрасит уже ничего. Чужие быдлянские рожи, словно стадо, скопившееся над интересным зрелищем, нагнетали окружающую атмосферу, требуя наглядно подтвердить, что ты верен им, верен Вальхалле. В толпе показалась пара новых лиц. Школьная униформа вошедших явно выделялась на фоне белого одеяния группировки, на задней стороне которого был силуэт безголового ангела — именно этим вторым прозвищем славилась Вальхалла. Даже участники банды были слегка в недоумении от действий бывшего командира. На глазах у всех так непоколебимо отказываться от окончательной связи с Тосвой. Не было и мысли, что тот настроен лишь водить их за нос. — Ну что, Ханма? Этого достаточно? — приподнимаясь с жертвы и натягивая самодовольную гримасу, спрашивает Кейске. Ослабляя резинку и позволяя густым и темным волосам расплываться по спине, тот подходит ближе к главарю. Опущенная голова, постепенно поднимаясь, позволяет разглядеть томность светло-янтарных глаз, прищуренных за счет улыбки. Зрелище выдалось успешным, в этом можно сомневаться, а значит этап пройден, и никакие посторонние шушуканья не затмят стремление к завершению следующего. — Я присоединяюсь к Вальхалле. Пускай и неприметное присутствие Такемичи особо никого не интересовало, однако удивлением тот отличался знатно. Казалось, еще немного и челюсть Ханагаки вот-вот отпадет. Выступление выполнено, а значит пора заканчивать этот цирк. Но куда направляется эта шпала? У него какое-то дело к тому хлюпику? Ему нельзя здесь быть. Нельзя втягивать в это дерьмо ещё кого-то. Достаточно. — Урод, тебе не хватило? — кажется, он и позабыл мой теплый прием в прошлый раз. Стоит напомнить ему, чтоб больше не совался куда не следует. — Пришел сюда умереть? — повторяю уже громче, чтобы дошло в какой он ситуации. Это не просто уличная потасовка, где за пару извинений в тебя может прилететь харчок. В этом месте морали нет. Нет ни ценностей, ни принципов. Здесь — ты надолго запомнишь последствия необдуманных действий. Надолго.