У Сынмина всегда был четкий распорядок дня, и он уверенно шел к каждой цели, которую ставил себе сам. Его учеба, хобби и даже то, как он вел себя дома — это все следствия его решений.
Его родители никогда не заставляли учиться исключительно на высший балл, они придерживались мнения, что их ребенок должен быть счастлив и иметь какой-то минимальный свод правил, которого нужно придерживаться.
Было похвально, что он старается стать лучшей версией себя, но иногда утомляет абсолютно всё. А иногда твои оценки или твоё поведение воспринимается, как должное, что-то само собой разумевшееся.
Сынмину, в первую очередь, не хотелось подводить себя, он ведь старался сам для себя, а не для скупого родительского «молодец». Его место в рейтинге университета, которое лишает сна каждый день, за которое нужно держаться для себя, потому что это правильно.
Он так живет и ему, правда, нормально, но в каждой такой истории появляется тот самый альфа, из-за которого хочется перечеркнуть многие достижения, просто чтобы он задерживал свой взгляд на нем подольше, чтобы сам написал ему какую-то глупость, с которой он бы согласился, честно.
Киму, правда, казалось, что если сегодня он явится в университет в чем-то необычном, то что-то изменится, ему не нужно будет доказывать себе, что он может заинтересовать только так, но он смотрит на альфу, который так ему нравился и своего недалекого одногруппника Ян Чонина.
Он кажется неплохим парнем вне университета, но что он забыл на историческом факультете, зная только то, что дата основания Южной Кореи 15 августа 1948 года. Сынмин никогда не осуждает кого-либо, но сейчас это была смесь раздражения, ревности и недоумения. Неужели он правда хуже этого Чонина?
Конечно, Чанбин ему ничего не должен был, он же просто подошел к нему один раз вживую и помог отнести коробки, и дал свой номер, и караулил его после физкультуры.
Даже если Сынмин молчит, то это не значит, что ничего не видит. И не понимает, что у третьекурсника в три часа дня во вторник явно могут быть какие-то дела, помимо того, чтобы встречать его у зала.
— Привет, — холодно здоровается омега, привлекая к себе внимание.
Чанбин быстро одергивает руку от головы Чонина и обводит парня взглядом.
— Привет, мы как раз несли это всё в спортзал. Присоединишься?
Сынмину хотелось бы присоединиться только к Чанбину, а не к парню, который ладит с каждым в их группе, при этом не являясь их старостой, к которому полагалось хотя бы минимальное уважение и кивок, когда он их приветствует.
— У меня ещё куча дел, поэтому откажусь. Увидимся уже на самом мероприятии.
Ким просто уходит, даже не зная куда, у него же дел нет. Он специально освободился и думал помочь Чанбину донести стаканы, хоть тут он мог не стесняться своей физической формы.
Он слышит торопливые шаги за собой и этот запах темного рома, которым он бы хотел задохнуться.
— Я помогу.
— Мне не нужна помощь, Чанбин.
Он бы мог ответить спокойней, потому что Чонин ушел и вот перед ним стоит объект его воздыхания. Стал ли он этим самым объектом воздыхания от того, что он первый обратил на себя внимание, когда подошел в столовке или это от тех слухов, которые разносились по университету, мол, этот самый Со Чанбин выходец из богатой семьи, который отказался от всего наследства, от роскошной жизни и пытается теперь добиться всего сам, иногда даже через кулаки.
Такое определенно заставляло кровь бурлить, а мысли сразу направлять в совершенно иное русло. У Сынмина был типаж. И под этот типаж отлично вписывался альфа Со Чанбин.
Омега определенно должен быть на мероприятии, но вместо этого он сидит на крыше, наблюдая за людьми снизу. Возможно, они спешат на эту самую ярмарку, возможно, у них действительно срочные дела, а парень греется в теплых лучах солнца. Хоть на улице уже и первые дни зимы, такая теплая осень не хотела просто уступать.
Телефон всё не прекращал вибрировать в кармане джинсов, поэтому парень просто отключает звук, даже не глядя на сообщения и возможно пропущенные вызовы. Он на хорошем счету и всегда сможет соврать, что ему стало нехорошо, если его спросят преподаватели.
Рядом возле него ставят банановое молоко, и он резче, чем нужно дергается.
— Прости, не хотел напугать. Можно присяду?
Сынмин кивает и берет напиток в руки, немного нервно покручивая. Чанбин садится не прямо, чтобы смотреть на небо или куда-то ещё, он садится боком и перекидывает одну ногу через бетонный парапет, смотря на профиль Сынмина какое-то время.
— Тебя все ищут, — омега подергивает плечами, давая понять, что это его не интересует, — и я тоже искал.
— Ну, ты нашел, — Ким отпивает немного молока и просто покусывает трубочку зубами, все ещё не глядя на Чанбина.
— Я сделал что-то не так? — альфа опускает свою руку на его колено, пытаясь привлечь больше внимания.
— Не ты. — Сынмин отрицательно качает головой и всё-таки поворачивает голову к парню. — Никто не сделал, просто я сам виноват, подумал о чем-то и расстроился.
— О чем подумал? — рука альфы все ещё находилась на его колене, начиная поглаживать.
— Я не хочу говорить об этом.
Чанбин отпивает немного клубничного молока, которое купил для себя, и, задумчиво глядя на горизонт, проговаривает.
— Ты красивый. Вне зависимости, как ты одет был вчера или сегодня, для меня ты красивый всегда. И если ты расстроился из-за того, что я ничего не сказал, — парень немного заминается, но сразу же продолжает, — я обычно не теряюсь так перед теми, кто мне нравится, но с тобой такое каждый раз.
Сынмин, который до этого смотрел на Чанбина, отворачивает голову и чувствует, как быстро краснеют его уши. Он старается переварить всю информацию и при этом не выглядеть, как зависнувший компьютер, но судя по всему, получается не так хорошо, как хотелось бы.
Альфа тихо смеется и вновь говорит.
— Ну вот, снова сказал тебе глупость. Если напугал своими словами, то прости ещё раз. Можем просто посидеть в тишине или я могу уйти.
Сынмин косит глаза в его сторону, но альфа, убрав свою руку, всё ещё сидит рядом, только уже не так уверенно. И чувствует его грусть, которая овладевает теперь им.
Первый прохладный ветерок заставляет Кима поежиться, но он упорно молчит, глядя на солнце, которое должно греть и думая о том, что должно было его успокоить, их чувства взаимны, но теперь он теряется.
— Тебе холодно, пойдем внутрь.
Чанбин хочет подняться, но Сынмин ловит его за руку и, копируя позу альфы, перекидывает ногу через парапет, придвигаясь ближе.
— Я ревнивый.
Со хмурит брови, не понимая, что ему хотят донести этой информацией.
— А ещё со мной нужно целоваться медленно из-за брекетов, — Ким добавляет, — если не хочешь проблем.
Сынмин кладет руки на его плечи, ожидая, пока теперь Чанбин сможет обработать полученную информацию, что на удивление не занимает так много времени. Альфа берет его лицо в руки, и медленно приблизившись к лицу, шепчет в самые губы:
— Я могу тебя поцеловать?
— Да, конечно.
Сынмин прикрывает глаза и наклоняет немного голову вправо, с нетерпением ожидая, когда Чанбин коснется его своими губами.
Его губы влажные и такие горячие, трепетно касаются его, замирая на какое-то время вот так, просто соприкоснувшись. Поглаживая большими пальцами щеки, альфа начинает медленно изучать его губы, сминая их своими. Сынмин чуть крепче сжимает пальцами чужие плечи, чувствуя, как руки Чанбина медленно опустились на его шею, заставляя парня прекратить поцелуй, чтобы вновь начать новый, такой же нежный.
— Мы можем пойти ко мне домой целоваться, ты весь дрожишь, — Чанбин оставляет легкий поцелуй на его щеке.
— Ты разве живешь один?
— Нет, но мои соседи очень любят вечерние прогулки на свежем воздухе.
Из уст Чанбина слышится тихий смешок, в то время как Сынмин просто начинает смеяться, прикрыв ладонью рот.
Слыша противный дверной звонок, Чанбин скорее спешит открыть дверь. Кто придумал приходить в воскресенье, когда он законно лежит на диване, поедая чипсы из запасов Джисона, которые он решил разделить с Бан Чаном.
Открыв дверь, Со застывает и начинает глупо улыбаться.
— О, блудный сын вернулся, — альфа поворачивает голову и кричит в квартиру, — Чан, посмотри, кто пришел к нам!
Джисон прислоняется плечом к дверному проему, зеркаля позу Чанбина, который сложил руки на груди и ждет объяснений.
— Цветы кому?
— Тебе, мой любимый Бинни-хён, — Джисон протягивает букет ромашек, который до этого любовно прижимал к своей груди.
Бан Чан опирается на другую сторону дверного проема, наблюдая за своим самым любимым действом. Чанбин цветы принимает и даже опускает голову, чтобы втянуть их аромат.
— Воняют, — сухо констатирует Со.
— Так же, как ты, но я же молчу, так что и тебе стоит молчать.
Чанбин толкает его в плечо, ухмыляясь. От того, что Джисон пошатнулся, куртка немного сдвинулась и обнажила небольшой кусок кожи, которая когда-то была карамельного оттенка, а теперь это просто целый космос.
— Ничего себе, как тебя Минхо разукрасил.
— Это ты ещё его не видел, — победно заявляет Джисон и немного толкает Чанбина в грудь, заходя в квартиру.
Он понимал, что его могут простить только за несколько десятков подколов, после того, как увидели метки, оставленные его парнем.
— Есть дома что поесть?
— А ты из постели не вставал?
— Вчера. Когда встречал доставщика еды, — Джисон скидывает кроссовки и бредет на кухню, — он был явно впечатлен.
Чанбин идет следом за ним, всё ещё держа свой букет с ромашками, а Бан Чан захватывает чипсы с дивана и тоже заходит на кухню, они там точно будут долго, пока не обсосут каждую косточку мелкого.
От: Феликс
Минхо, хочу тебе торжественно сообщить, что в следующее воскресенье ждем тебя на нашей с Хёнджином свадьбе.
От: Минхо
Вау! Не скажу, что это неожиданно, но вау!
Только…
Это свадьба по залету?
От: Феликс
Какого ты обо мне мнения, Ли Минхо.
Эта свадьба по чистой любви.
И потому, что Хёнджин хочет детей после брака.
От: Минхо
Ха! Я был близок.
— Минхо будет.
— Он же не возьмет с собой его?
— Джисон его парень, конечно же, он пойдет с ним.
Хёнджин закатывает глаза и тяжело вздыхает:
— Он мне всё еще не нравится.
— Какой же ты вредный, я не могу, — Феликс присаживается к нему на кровать и, обхватывая его щеки, оставляет короткий поцелуй на его губах, — но я все ещё тебя люблю.
— Я тебя тоже люблю, но неужели нельзя пригласить только Минхо и наших родителей? — Хёнджин убирает челку Феликса, которая лезла ему в глаза.
— Я ещё пригласил Бан Чана с его парнем.
— Своего бывшего, серьезно?
— Он будет со своим парнем, и ты же знаешь, что мы с ним продолжаем хорошо общаться.
Хёнджин откидывается на подушки, устало прикрывая глаза.
— Надо было просто расписаться.
— Ну уж нет, Хван Хёнджин.
Хёнджин знал, что придется только смириться с решением Феликса, потому что этот невыносимый парень не умеет отступать, но даже выбор гостей не помешает ему оставаться самым счастливым альфой в мире, который берет в мужья любовь всей своей жизни.
От: Минхо
Детка, мы в воскресенье идем на свадьбу Хёнджина и Феликса.
Надеюсь, что увижу тебя в костюме.
И ты там будешь самым горячим альфой.
От: Джисон
Кстати, о Хёнджине…
Мне нужно тебе кое-что рассказать.
Я позвоню по видеосвязи, окей?
