У стены

Несмотря на все возможные опасности, на огромное количество дел Вин всё же находила время, чтобы погулять по ночной Лютадели просто так. Легко прыгать с крыши на крыши, бесшумно проноситься в клубах тумана, оставляя за собой недоуменных стражников. Улицы изменились. Теперь на них было больше огней. Казалось, что они были отражением тех огоньков, которые зажглись в сердцах людей. И все благодаря Кельсеру. Скаа все ещё недоверчиво относились к туману, тысячелетний страх нелегко было изжить. Но теперь над городом вился просто туман, а не исполненная безнадежности и странного отупения завеса. Куда бы не направлялась Вин, в конце пути ноги сами приводили ее на стену. Она замирала там, смотря вниз. Здесь ничего не изменилось. Сюда не доходили отсветы огней. Здесь были лишь туман и она. Она закрывала глаза, бросала вниз монетку и подпрыгивала, зависала над клубами тумана. Вин оставляла олово тлеть едва заметным огнем. На всякий случай. Здесь она могла помечтать. Иногда ей казалось, что она слышит тихие шаги внизу. Или, распахивая глаза, видела неясную фигуру в тумане. Фигуру человека в плаще рожденного туманом. Но это, конечно, были просто вихри мглы. Иногда ей казалось, что этот верный помощник как будто хотел утешить её. — Ты доверилась мне настолько, чтобы прыгнуть с городской стены, и я поймал тебя. Почему бы тебе и сейчас не довериться? Здесь ей казалось, что он может прийти сюда, улыбнуться и снова рассказать ей что-то о том, каким должен быть мир. Другим людям Вин не верила, когда те говорили о зеленой траве, о желтом солнце, о мире без пепла, о цветах. Но Кельсеру невозможно было не верить. Он говорил так уверено, как будто сам видел все эти небывалые вещи. От него исходила непонятная сила, рядом с ним Вин могла поверить во многое. Девушка вздохнула. Она знала, что Эленду не нравятся эти ночные проделки и пробежки. Но ничего не могла с собой поделать. Она любила его, правда, любила, и он был первым, кто вернулся. Но именно Кельсер был тем, кто заставил ее поверить. Именно он научил подозрительную мрачную маленькую воровку с улицы тому, что людям можно доверять. Просто доверять, без доказательств. Именно Кельсер указал ей пути из той темноты, в которой она жила всю жизнь. Именно он привел её к свободе. — Тебе еще предстоит кое-что узнать о дружбе, Вин. Надеюсь, однажды ты все-таки поймешь, что это. Да, теперь она знала. Вин прикусила губу, сморгнула слезы. Она всё еще порой злилась на Кельсера за то, что он оставил её. Он так многому не научил ее, всех их - Доксона, Бриза, Хэма. Кельсер мог быть безумцем, мог совершать, на первый взгляд, бессмысленные или совершенно смертельные поступки. Для самого Кельсера это было не так. Он всегда заранее всё предвидел. Рассчитывал, подготавливал. А потом так заразительно улыбался, когда друзья смотрели на него ошеломленные неожиданным успехом. — Чувство юмора — это все, что у меня осталось. Чувство юмора и решимость. Она была рожденным туманом, как и он. Они вместе уходили на прогулки. Все видели в ней его преемницу. Даже кандра. Но Вин не была Кельсером. Она не могла так улыбаться, не могла вести за собой. Этому он её не научил. Вин склонила голову. Кельсер сделал ей куда более роскошный подарок, он позволил ей самой решать кем быть. С ним, как сейчас казалось девушке, она была настоящей собой. Даже если она сама не знала, кто этот человек. Иногда Вин опасалась, что забудет его - его голос, его улыбку, даже его шрамы. Она даже завидовала Сейзеду - ей бы очень хотелось сохранить свои воспоминания о Кельсере четкими. Но здесь, на стене, всё было таким ярким. Здесь она почти ждала, что сейчас он окликнет её или просто встанет рядом, разделяя с ней и туманом уютное молчание. Здесь ей казалось, что Кельсер не обманул её. Она прижала руку к сердцу и улыбнулась. Он всё-таки не оставил её. Он был здесь, рядом, подбадривая. Пускай, это было не так, как ей хотелось бы. -Я есть то, чего тебе никогда не убить. Я есть надежда!