ради него.

—Эмиль, заебал, хватить про него говорить, ты даже про ничего не знаешь! - Никита был явно зол, да и Эмиль сам виноват, но и его тоже можно понять, человек которого он увидел был явно не просто так, - Ладно, прости. Короче, ты его раньше видел, слышал, но не помнишь где, верно? —Верно, и это меня ещё больше загоняет, - кто же он? Эмиль был явно не в себе, но как тот незнакомец мог довести парня? Иманов пытался просто утонуть в мыслях и прошлых эпизодах жизни, но все равно это заканчивалось тем, что парень не помнил. Будто его память просто отшибло и у него забрали какую-то информацию, которая явно была связана с тем мужчиной в переулке. Парни решили забыть об этом и пошли на уже давно знакомую им крышу. Улица была пропитана тишиной и покоем, будто так и должно быть. Иногда проезжали машины, а после стремительно уезжали куда-то далеко и на долго, листья иногда шелестели от легко ветра, пропитанного теплом, который проходил по всему телу и оставлял лёгкое наслаждение после него. Юноши долго не задумываясь пошли к Антону. Парень всегда был рад им, да и по его лёгкой ухмылке на лице это можно было понять. Передвигаясь по двору, парни иногда ощущали пристальный взгляд на них, но ведь никаких звуков кроме их двоих никто не мог издавать, если только алкаши или такие же ночные прогулщики. Подойдя к знакомому подъезду, Никита набрал в 74 квартиру, долго ждать не пришлось и дверь открылась с громким пиликанием от домофона, а после закрылась тяжёлым хлопком об магниты. —Сударь, тебя не смутило это напряжение на улице? - юноше было не наплевать на это, да и странно с одной стороны, кто в здравом уме следил бы за ними? Но спросить парня напротив него точно надо было, а то так и откинуться можно от волнения. —Смутило, но мы живы здоровы, да и Антон всегда поможет, поэтому пока волноваться не нужно, ладно? - в словах Сударя было явное беспокойство за обоих, ведь, все что угодно могло произойти с ними, не будь рядом квартиры Шаста. Лифт давно приехал, а кнопка 9 этажа загорелась красным. Вся поездка в лифте была пропитана разговорами о том случае в школе, парни долго смеялись, добивая шуткой ту ситуацию, что делало ее ещё более смешнее, но все это закончилось перед тем как открылись железные двери и дали проход вперёд юношам. Дверь квартиры уже была на распашку открыта, а за ней был виден высокий силуэт парня, который явно был немного да и озабочен своими переживаниями. Пацаны с ходу завалились к нему в квартиру, попутно закрывая дверь. Почему-то напряжение между ними стояло продолжительное время. Парни тихо разулись и пошли следом за Антоном на кухню. У Шаста кухня была просторная. Около стены с правой стороны можно было увидеть небольшой холодильник, а после него кухонный гарнитур, состоящий из плиты, трех ящиков, один из которых являлся мусоркой, к верхней части стены были прикреплены полки, с огромным количеством разных книг и маленьких сундучков. Слева был стол, довольной маленький по сравнению с самим хозяином квартиры, сверху был один большой ящик, в котором много посуды и всего такого. Для юношей хватало места, ведь они даже не заполняли и половину всей кухни. Рассевшись на свои места, которые уже явно были пропитаны парнями, Антон так и не объяснил свое состояние. Пацаны обеспокоенно глядели на старшего друга и подумать не могли, что Шаст наконец раскроется им, но это лишь мечты. —Вижу по вашим взглядам, вы беспокойтесь обо мне, хах, - этот смешок в конце, был явно лишним для Эмиля, будто парень перед ними издевается и ставит его приоритеты выше них, - что ж, хочу вас обрадовать, салаги, я в вашу школу иду, - маленькая ухмылка в конце дала знать о себе, что Антон явно не шутит, ведь не стал бы он наливать подросткам крепкий коньяк, - пока ваш учитель заболел или чёт там у нее случилось, я в душе не ебу, меня назначили вашим классным вроде или нет, бляха, - парень немного фыркнул в сторону окна, явно показывая свое недовольство, а пацаны то и дело пытались не заржать с плохой памяти Шаста, - короче, я ваш новый учитель, по английскому, поэтому вот так, - парень явно был не рад такому, ведь ему придётся ощутить себя заново в школе, именно в том здание где и происходило много чего плохого во времена Антона. —Ну круто же, теперь мы будем чаще видеться, предлагаю выпить за это, - Никита всегда найдёт некий тост, чтобы выпить, на то он и Никита. Парни дружно чокнулись и выпили все содержимое до дна, оставлял лишь в стеклянных бокалах запах, который прям вбивается в нос. Время подходило к 3 часам, а юноши слушали разные истории Антона, но все равно оставался осадок после них, будто он не договаривает что-то, но строить какие-то теории или догадки по этому поводу, сейчас совсем не к месту, охота лишь насладиться это атмосферной посиделкой на кухне, с самыми близкими людьми для Эмиля. —И короче я уже более такой, серьёзный и озлобленный иду к этому мудаку и с кулака даю прямо в нос, - парень медленно встал со стула, попутно рассказывая о том, как одного быдлана не убил, и резким движением правой руки, выпрямляет ее куда-то прямо, - и он падает, ну я конечно такой из себя герой, но не суть, короче, говорю девушке уйти из комнаты, а сам пока беру за макушку этого пидрилу и ещё сильнее бью его, а после так сильно пинаю его, что мне кажется, он бы давно уже выблевал свои кишки, а после заглотнул бы обратно, - истории Шаста это как отдельный вид искусства, они настолько интересны, в то же время и смешные, но бывают и затрагивают важные темы. —А пойдёмте на крышу, - чуть трезвый Никита решил обрушить слово, после долгой истории. И в правду, на кухне уже становиться жарко, и вся одежда прилипает на тело, что очень не комфортно. Парни забрали весь алкоголь, который ещё остался в стеклянных бутылках и мигом вышли из душной квартиры. Путь на крышу был не так уж и долог, всего лишь нужны ловкие пальцы Шаста и проход открыт для всех. Эмиль чувствовал себя не важно, а особенно после пару шотов с лимоном и сильная боль в голове обеспечено на утро. Иманов решил, что лучше идти медленней, ведь это резкое чувство беспокойства и какое-то напряжение было вокруг него, будто они шептали на ухо, всякие предложения с скрытым смыслом, которым приводили его к одной точке, смерть. Эмиль, будучи под воздействием алкоголя, шёл настолько решительно, что самому стало не по себе, а вокруг до сих пор эти мысли крутятся и крутятся. Заебали. Наконец вид на прекрасную Москву открылся, после закрытия полу живой дверцы. Парни сели рядом с какой-то не известной им стеной. Эмиль принялся допивать свою бутылка и дальше сидеть, смотреть куда-то в даль, в эту тёмную даль, в которой столько тайны, что задохнуться в ней можно, но пока без этого. —Я раньше трудным ребёнком был, - и тут мир погас. Антон заговорил о своём прошлом, зная что можно им доверять, этим двум пацанятам, которые чуть ли не каждый день навещали Шаста и помогали ему, зная только поверхностно о всей ситуации с ним. Эмиль немного насторожился, зная Антона, он мог только чуть рассказать и дальше держать все в себе, пока опять эта стенка внутри него не лопнет, а глаза накроет лавина, но последние не про парня, - ругался с родителями, грубил им, а после уходил в истерике к другу, - голос был настолько безнадежным, а глаза... точнее взгляд, был холодным, такими безвыходным и пустым, что просто хотелось обратно вернуть те сверкающие глаза, цвета летней травы или листьев деревьев в глубине леса, в тёплый летний денёк, - пил часто, а мне всего было то 14. Мать в больницу попала, а я у друга был, на тусовке. Отца я не знал, и знать не хотел, но он мне позвонил тогда, думал, опять хуйня какая-то, но он был. Хах, говорит тогда мне "Антоша, мама в больнице, я тут с ней, приезжай пожалуйста, она тебя увидеть хочет...", а голос у него был, такой грустный, - Эмиль не думал, что вот она, правда. Антон залез в карман олимпийки и быстро нашёл пачку. Быстрыми движениями тонких пальцев, парень вытащил одну сигарету и зажёг её, алым пламенем, от чёрной зажигалки. Иманов внимательно следил за движениями друга, ему было интересно, что дальше, что случилось такого, что теперь Антон настолько чёрствый, как двух недельная горбушка от хлеба, - Я сорвался, хах, дурак. бежал, что силы были. Ну вот стою в больничке, а я весь холодный и потный, боялся за неё, хоть и многое она творила. Вбежал в это здание, как псих, бегу и вижу очертания отца. Думал, он по другому выглядит, а я вообще на него не похож, только рост и глаза, а остальное не его, даже не материнское. Тут и понял папаша, что мать то, гуляла, - Антон медленно кладёт табак меж губ, а после все так же медлительно затянулся, секунд 20 прошло. Шастун выдохнул все содержимое из лёгких. Никита сидел как на иголках, не привыкли парнишки, что Антон так открылся им, а ведь это только маленькая часть из его настоящей(?) жизни, что дальше не известно, а что будет тоже, но надо жить, не смотря на прошлое, даже если эти эпизоды сильно ранили молодое сердце, - Сидим с ним, а он молчит, Сына видеть в первые за 14 лет, я б тоже так сидел..... **** Мальчишка медленно подошёл к мужчине. Тот стоял как вкопанный, даже слова не проронил, а пацану то что? В первые отца видит. Ноги в руки и пошёл к нему. Мужчина внешне был приятен, довольно хорошая кожа, без единого изъяна, не то что у юноши, а волосы чёрные, как бездонная яма или дыра, глаза так и сверкали зелёным огнём, таким ярким, что хотелось надеть очки. Сидели оба, в гробовой тишине, только вдалеке слышны звуки пациентов и врачей. Напряжение было большое, прям хотелось обранить слово, но оно само не выходило из уст парнишки, а отец ногой шевелил, то верх то в низ, нервничает. —Как школа, как друзья? - мужчина решил первым обрушить эту тишину. Делать было нечего, а в палату зайти можно лишь с приходом медсестры. Парень повернул голову в правую сторону и сразу поймал этот взгляд на себе. Такой обеспокоенный, взволнованный. А юноша то и дело, смотрел на него с обидой и холодом. —Сойдёт, папаша, даже не так, ты мне чужой, зачем приехал? Ты ж бросил нас, то пилотом работал, то военным, то космонавтом. Че, как марс? Луна? Сколько денег заработал? Сколько пропил?! - парень настолько был озлоблен на него, что хотелось ударить, бить и бить, а после смыться с этого больного места, только бы подальше от него, от отца. Мужчина следил за всеми движениями сына(?), внимательно так, с обидой какой-то. —Антош, я тут денег привёз, вот возьми, - он потянул 5 тысячную купюру, руки сильно дрожали. Волновался, - я ушёл по другой причине, ты ещё мал, чтоб знать такое. Прости меня, дурака старого, не хотел обидеть, купишь себе еду там, погуляешь нормально, я помогу вам, ты только прости меня, мудака старого. Столько ненависти и боли, Антон, никогда не чувствовал. Родной отец, настолько ужасен, что даже видеть его не хотелось, не то что слышать. Парнишка ушёл, даже мать не поведал, а деньги забрал, за жилье платить надо, да и жрать тоже. Искал кучу подработок, везде помогал, за деньги естественно, а люди платили, знали этого паренька. Антон жил, себе, мысли часто его посещали, а особенно о матери, приходил к маме, говорил с ней, рассказывал все, а она молчит, только и слышно звуки пиликания, душно там было, но мальчишка приходил, даже школу прогуливал, только бы увидеть ее. Та совсем стала не похожа на себя, худая, бледная, а взгляд её. Такой безнадёжный, грустный, молящий о помощи и прощении, а извиняться не за что, только себя саму надо простить, а после у других просить. Вскоре мать умерла.... **** —Вскоре мать умерла... а отец деньги скидывал, потом пропал, говорят умер, простить его не смог, да и не пробовал. Димка, друг мой, помогал мне, морально, всегда приезжал, слушал, а после свои версии помощи давал. Уехал в Питер, а за ним и любовь моя первая, а после и друг второй. Связь только с Димкой держу. Познакомить с вами хочу, думаю весело вам будет с ним, - Антон был настолько поникшим, а сигарета шла одна за другой, явно больно о таком говорить, тем более такому человеку как он, - Мамку похоронили, копил на похороны ее, знал ведь, что не доживёт, но надежда была, только вот тоже померла, людей мало было, бабушка, сестра старшая, да и Димка со мной, - пацаны даже не знали о сестре, Антон настолько скрытым был, что даже о родне его никто не знал, кроме Димы. Эмиль не знал, что даже сказать. Зачем он это все говорит? При любых пьянках он так не выговаривался, а тут, сразу как только сели. Парнишка обдумывал каждое слово друга, тяжко на душе стало, а Сударь то и дело, что сразу обнял Антона, как только тот договорил последнее слово. Иманов сидел как на экзамене, скажешь что-то, проебал, а для нужных слов нужно время, чтоб не ошибаться. Вскоре Сударь слез с парня, а Эмиль так и молчал, часто поглядывал за Шастом. Бутылки уже все пустые, а содержимое находиться в желудках у парней. —Антон, ты с нами, и это главное, другие пусть идут куда подальше. Мы с тобой, ты нам всегда помогаешь, всегда, так и мы поможем. С Димой мы обещаем хорошо провести время, чтоб он не принял нас за мудаков, - Никита никогда не умел поддерживать, а особенно на пьяную голову, но он пытался, всегда наперёд подумывал слова, чтоб все гладко прошло, а остальное уже за собеседником, - Антош, мы любим тебя, и ты нас тоже пожалуйста. А Эмиль все так и сидел, только иногда вставая с места, чтоб окончательно не замёрзнуть в шортах и лёгкой футболке. А ребята так и сидели в обнимку, только иногда роняя слова. Все мысли бегали вокруг головы, а парнишка выбирал, самый верный вариант из тысяч других вариаций. Дело шло к пяти утрам, тихий гул поднимался по городу, заводились машины, люди выходили из домов, а три паренька сидят на крыше, рядом с алкогольными напитками и одной пачкой парламента.