Любовь, седина и снова любовь!

      Вэнь Кэсин всегда любил ранние подъёмы: встретить самые первые лучи рассветного солнца, прислушавшись к пению утренней тишины, восхищенно вздохнув отсутствию людей на улицах города; но всё это млеет на фоне самого главного — его мужа, его чжицзи, его драгоценного А-Сюя, с которым они вместе вот уже целых пятнадцать лет. За это время случилось много — и горе, и радость — но одно оставалось неизменным — крепкая любовь, что словно магнит тянула и тянула, окутывала своим нежным теплом, приятно убаюкивала по ночам и радовала каждым моментом их совместной жизни.       Всё было хорошо.       Всё должно было быть хорошо и сегодня. Пока Вэнь Кэсин не добрался до прикроватного столика с небольшим зеркальцем, чтобы привести в порядок спутавшиеся за ночь длинные пряди волос. Среди многочисленных шелковых каштановых локонов зачесалась одна седая (не очень заметная, если скрупулёзно не высматривать) прядка волос. Одна, но для Вэнь Кэсина это — целая трагедия, катастрофа! Ему всего сорок три года, а он уже поседел! А как на это всё отреагирует Чжоу Цзышу? Что, если он больше не увидит в Вэнь Кэсина прелестного красавца, способного баловать всю ночь напролёт, каким Вэнь Кэсин был при знакомстве и столько долгих лет их совместной жизни?       Вэнь Кэсин обернулся. Чжоу Цзышу всё ещё мирно спал, казалось, внезапная паника Вэнь Кэсина, упавший с громким стуком гребень и длительное завывание, со страхом прожигающего взглядом своё отражение сквозь пальцы, ничуть не потревожили сон его супруга.       Вэнь Кэсин подскочил со стула, тот с громким шумом упал на пол, но кого это сейчас волнует? Точно не его.       — А-Сюй! А-Сюй, просыпайся, это ужасно, это просто ужасно! — в панике закричал Вэнь Кэсин, бегая из стороны в сторону по небольшой спальне, то потряхивая Чжоу Цзышу за плечи, то забираясь на кровать, седлая его бёдра — и это, чёрт возьми, было даже приятно — то снова подскакивает с кровати и недовольно бухтя, словно старый дед. И был бы здесь сейчас Е Байи — Вэнь Кэсин уверен — так бы ему и сказал! Но мнение этого ворчливого деда со старческим маразмом его беспокоило в самую последнюю очередь. Вэнь Кэсина в принципе мало что беспокоило в этом мире, кроме мнения его драгоценного супруга.       — А-Сюй! — Вэнь Кэсин дёргает за край одеяла, скинув его на пол, снова седлая бёдра Чжоу Цзышу. — А-Сюй! — Вэнь Кэсин почти хнычет, уткнувшись носом в обросшую щетиной щёку супруга.       — Что же ты так расшумелся ни свет, ни заря…– Чжоу Цзышу выдохнул, лениво приоткрыв глаза, и в лёгком полудрёме поглядывая на Вэнь Кэсина, что выглядел сейчас слегка… вызывающе. — Какие кошмары мучили тебя на этот раз? Только не говори, что это всё из-за моего отказа наконец-то побриться… Боже, А-Син, хорошо, я сделаю это сегодня же, только дай мне ещё немного поспать, прошу, — Чжоу Цзышу успокаивающе погладил Вэнь Кэсина по спине, провёл линию вдоль позвоночника, задержался на лопатках, и с нежностью, на которую только был способен в своём сонном состояние, вплёл пальцы в шелковые пряди волос супруга, тот слегка напрягся, но Чжоу Цзышу не подал виду, продолжая массировать, перебирать и путать пальцы в гуще волос.       — Так что стряслось, А-Син? — Чжоу Цзышу намотал одну из прядок — ту самую, из-за которой Вэнь Кэсин устроил всё это шоу — и слегка улыбнулся собственной догадке.       — Волосы…– хрипло ответил Вэнь Кэсин, поднимая мокрый взгляд на супруга. — Мои волосы, А-Сюй, я… я седею… Теперь ты не будешь любить меня, как раньше, да? Посмотри… посмотри, я теперь такой некрасивый! — последняя фраза прозвучала отрывисто и хрипло, Вэнь Кэсин собирался снова спрятаться в изгибе шеи супруга, но его лицо обхватили грубые, слегка шершавые от частых мозолей, но такие родные руки.       — Не говори глупостей, А-Син, — это прозвучало так нежно, что сердце Вэнь Кэсино сжалось, пропуская несколько бешеных ударов. — Ты — это ты. С сединой или без неё, я люблю тебя не за твою красоту, а за то, что ты есть у меня, что ты со мной уже столько лет, что терпишь меня… Любишь и отдаёшь всю свою любовь целиком, — он бережно коснулся чужих губ своими, утягивая в ленивый — очень подходящий для раннего утра — поцелуй.       — П-правда? — неверяще прошептал Вэнь Кэсин.       — А-Син, ну как такой умный человек может быть таким глупым? Время идёт, мы не можем всегда выглядеть молодо. Конечно же это правда, родной.       Глаза Вэнь Кэсина заблестели от слёз, он хотел сказать что-то ещё, но только и получалось прерывисто выдохнуть. Вэнь Кэсин зарылся носом в изгиб шеи Чжоу Цзышу и зарыдал. Так громко, так отчаянно. Он не сдерживал слёз, а его супруг не пытался его успокоить, давая возможность выплеснуть все накопившееся эмоции. В конце концов, у Чжоу Цзышу появилась небольшая возможность доспать свои законные часы выходного дня.

***

      — А бороду ты всё-таки сбрей, она колюча–...ай! А-Сюй, за что? Я же правду говорю!