Элизабет

… Щелчок захлопнувшихся наручников… Слишком поздно! Слишком поздно я понял, что все это была лишь игра. А ведь так хотелось в нее поверить! Хотя, а чего я, собственно говоря, хотел? О чем мечтал? Я ведь изначально догадывался, что все так и будет. Просто мне хотелось верить. Верить в несбыточную мечту. Верить в тебя. Верить… во что? Я ли не говорил тебе сам о том, что у меня нет понятия о чести и совести? Так зачем теперь каяться об этом? Я просто пожинаю плоды своих необдуманных слов. Или слишком обдуманных? Какая, к черту, сейчас разница? Сейчас, когда я добился того, к чему сам же и шел… Знаешь, а я ведь был почти в тебя влюблен. С того самого первого мгновения, как... … Нет, не то. я не верю в любовь с первого взгляда. Только не я. Только не так. Да, я спас тебя. Тогда еще не совсем понимая, зачем? Я ведь сам этим своим необдуманным поступком надевал себе петлю на шею. И не только именно в тот раз. Просто – раз и навсегда. Почему я не прошел мимо? Просто, наверное, где-то в глубине души еще осталось во мне то галантное, джентльменское представление о том, что мужчина должен помочь, если леди в беде. Наверное, это так. А возможно, просто потому, что я узнал в тебе губернаторскую дочь, которую видел мельком пару раз, когда случалось бывать на вашем острове? Что бы то ни было, знаешь, иногда я искренне завидовал. Да, завидовал той странной твоей верности этому простому пареньку. Кузнецу. Потомку пирата. Да. У вас не могло быть будущего. Не должно было быть. Но ради него ты не побоялась бросить вызов своему великосветскому обществу. Ты предпочла мальчишку-кузнеца блестящему офицеру королевского флота. И, возможно, ты была права. Наверное, так и нужно. Так и должно быть. Мы с тобой в этом так похожи: оба идем по головам к цели, не взирая на общество и моральные устои. Оба горы готовы свернуть ради иногда ничего не стоящих для всех остальных ценностей и идеалов. Ради свободы выбора. Просто – ради свободы. Я понял, что ты такая же, как и я, тогда, на острове. Ты меня не боялась. Ты была наглой и смелой. Ты пила со мной крепчайший ром и строила мне глазки, а потом просто опоила меня… И я понял, что ты идеально мне подходишь. Не своему добропорядочному мальчику-кузнецу, а мне - прожженному пирату, повидавшему на своем бурном веку многое. Мы - две половинки. Две стороны медали, Элизабет. И я стал мечтать. О многом. О несбыточном. И я знал, что ничего у нас не выйдет, несмотря на то, что мы так похожи. Просто именно поэтому. Ведь только противоположности могут мирно уживаться вместе, несмотря на то, что подобное тянется к подобному. Я видел в твоих глазах интерес. О, да! Я видел и обещание. Я знал, что не безразличен тебе. Ты играла моим сердцем и душой. И я, кажется, иногда понимаю Дэйви Джонса… Но ты никогда не снизойдешь до меня. Потому я не мечтал. Просто не было смысла. Ничего не обязывающий флирт. Пусть даже и между нами воздух наэлектризован до предела. Только флирт. Ты - дочь губернатора. Я – пират. Этим все сказано. Но иногда хотелось помечтать о несбыточном. О том, что однажды поутру ты проснешься, соберешь свои вещи, кинешь своего милого мальчишку-кузнеца и побежишь босиком на пристань. К отплывающему кораблю. Моему кораблю. Ты, подобрав широкие юбки, будешь бежать вслед по песчаному берегу, и волны будут ласкать твои лодыжки. А потом ты, отбросив всякое благоразумие, войдешь в воду, и поплывешь следом за «Жемчужиной». За мной… Глупо как-то, наверное. Но, клянусь бородой Дэйви Джонса, если бы так вышло… О, если бы так вышло, я бы повернул свой корабль! Наверное, потому я и поверил в искренность твоего поцелуя. Да, все и должно быть, как в детской сказке со счастливым концом. Из тех сказок, что давным-давно, когда я еще не был пиратом, на ночь рассказывал мне мой отец. Все, как в сказке… Я вернулся, чтобы спасти вас. Нет, наверное, не так! Я вернулся, чтобы спасти тебя. Несмотря на то, что знал, что для меня это, наверное, конец. Да, я обречен. Но вернулся. Я успел вовремя: мой выстрел снес тянущееся к тебе мерзкое щупальце безжалостной твари Джонса. Твари, что пришла за мной. Ты это знала… Я многим рисковал, чтобы спасти тебя. И это ты тоже знала. Никто не осудил бы меня за трусость, если бы я не вернулся. Но я пришел. И спас. И заслужил поцелуй. Как и положено в сказке. Но это - не сказка. Это - жизнь. Ведь так? И я сам учил тебя, что у пиратов нет понятия о морали. Тоже верно. И потому этот звук так закономерен. Ты принесла меня в жертву. Ты… Элизабет… Ты стала прекрасной и безжалостной пираткой. И я сам тебя этому научил. Но я тебя не виню. Я тебе это прощаю. В конце-концов, ты оказалась способной и толковой ученицей. И пусть теперь ты никогда не побежишь на рассвете за моим кораблем, но знаешь, я видел… Я успел увидеть твои глаза. И боль в них. И что-то еще. Больше боли. Больше жалости. То, что будет терзать тебя долгими бессонными ночами. И я поверил. В то, что моя сумасшедшая мечта могла исполниться. Могла бы… Но, поздно! Поздно. Еще я увидел Его глаза. Да, Он видел, как ты целовала меня. И он знал, что ты сделала и для чего. Но… но? Простит ли Он тебя, Элизабет? Простит ли поцелуй, подаренный другу, которого приносят в жертву? Ради спасения других? Ради спасения себя? Такую жертву? Не знаю, Элизабет. Ты уплываешь с Ним, но слезы, которые катятся по твоим бледным щекам, ты льешь по мне. Элизабет! Сможешь ли ты жить с этим? Смогу ли я умереть с этим? Наверное, нет… Судьба не так жестока, как ты думаешь. Она порой полна странностей и парадоксов. И для того, чтобы понять истинную ценность вещей нам иногда необходимо потерять их. Но я верю, верю, глядя, как скрывается вдали шлюпка, уносящая тебя подальше от этого опасного места, что мы еще встретимся. Элизабет! Я обещаю тебе, что, даже если окажусь в Преисподней, я обязательно вернусь к тебе. Потому, что не сержусь. Потому, что простил. Потому, что мечта должна сбыться, а у сказки должен быть счастливый конец! Верь мне, Элизабет! Верь в меня и жди!