Люби меня днями ночами

– Твой пенсил свободен от волос или он с чёлкой? – Коля уже смотрит в разные стороны, потому что сфокусироваться на сидящем Ване не получается. Пытаясь поднять свою ногу и поставить на край стула, он промахивается, резко ударяя ступнёй по полу. Серёжа, стоящий в дверях, издаёт смешок, прикрыв лицо рукой. Он планировал предложить закончить на этом их сегодняшний вечер, но момента подходящего не было. Вроде бы и появилась хорошая возможность, нужно спасать Ваню, пока он окончательно не превратился в раскалённый кипятильник, но вроде бы и хочется довести эту историю до конца. Коля, хоть и пьяный (спасибо действиям, которые Серёжа придумывал для него), сращивает в голове долгую реакцию друга и начинает вертеться на месте, в поисках водки, которая мирно проживала свои последние минуты на столе. Ваня же в своих мечтах был дома, за компьютером в ламповом свете, рисуя анимацию для нового видео в TikTok, но реальность ударила по нему резким запахом спирта. Пару раз моргнув, он смотрит на протянутый стакан и проклинает себя за то, что не отказался играть в Правду или Действие. – Давай. Пей, Ванёк. Сам не захотел про свой пенсил отвечать. – Коля встряхивает прозрачную жидкость, заставляя её перекатываться по стеклянным стенкам, тем самым показывая, что она всё ещё тут и её надо выпить. И Ваня пьёт залпом, почти сразу пытаясь залить жгучее ощущение, проходящее по глотке, апельсиновым соком, который ему любезно предоставил Жожо. Кудрявый смотрит внимательно, понимая, что уровень предела почти достигнут и в любой момент могут случиться необратимые последствия, а ему это не надо. – Всё, заканчиваем. Никоглай на это заявление кивает, прихода белочки он не жаждет, и поднимается с места, сильно качнувшись при этом, а вот Дипинс садится. «Была лишняя», – думает Ваня, поправляя спадающую на лоб чёлку. Ощущение пылающих щёк начинает раздражать, хочется приложить что-нибудь холодное. Вещи словно начинают тяжелеть и душить, отчего руки на автомате пытаются стянуть кофту, но этого слишком мало. Нужно больше свежего воздуха. Слишком всё давит, будто едешь в заполненной маршрутке с тем самым человеком, которому всегда дует, и плевать он хотел, что на улице +30. Дипинс оттягивает ворот футболки и уже предпринимает попытку подняться, но Жожо давит на его плечо, усаживая на место. – Тихо, сиди. Я тебе воды холодной принесу. – Серёжа собирается уйти, как рука друга хватает его за запястье, останавливая. – Окно открой, – немного подумав, Ваня добавляет, – пожалуйста. Жожо освобождает руку от переплетения длинных пальцев и двигается в сторону балкона, открывая дверь на него. Возможно, потом кто-то будет сидеть и гонять сопли туда-сюда, но Серёжу это не касается. Он сам который день их гоняет и как-то скучно делать это одному, нужна компания. Ваня же окончательно плывёт, ложась на диванчик, но тот кажется слишком тёплым, поэтому пол привлекает его затуманенное внимание. Игнорируя нетравматичные и безопасные спуски, он солдатиком летит вниз, ударяясь боком. – Ай. – Говорит Ваня, делая вид, что орущего Коли нет. А тот даже пополам сгибается, хлопая себе по ноге (точно скоро сломает руку об колено, либо колено). Жожо прибегает на этот ор, словно молодая мамочка, которая услышала крик своего цветочка жизни с другого конца игровой площадки. Он тут вроде самый трезвый, потому что на нём лежит ответственность за квартиру, в которой они находятся. Если что-то случится, то трусы на голову будут натянуты моментально, а Серёжа повторит опыт того самого Богдана, любящего засовывать пальца далеко не в розетку. – Давай, вставай. – Жожо пытается потянуть друга за руку, но тот отмахивается, самостоятельно начиная подниматься. – Я сам могу. – Ваня ничего уже не может, он даже не уверен, что вставит ключи в замочную скважину, а вопрос об их нахождении даже вспоминать не хочется. Слишком много вариантов с карманами. Для пьяного мозга, теряющего нейронные связи, эта задачка нереальная. В голове мысли тянутся, как жвачка, а вот всё тело будто придавило. Были б у Дипинса глаза закрыты, он бы подумал, что на него лёг Серёжа, но тот стоял перед ним, вглядываясь в покрасневшее лицо Вани. Хотелось бы спросить, что он делает и зачем, но энергии на это совсем нет. Она была потрачена на самостоятельный подъём с пола, который обжигал пылающую кожу своим холодом, оставляя за собой мурашки. Хотелось бы ещё вот так полежать, но отголоски здравого смысла подсказывали, что это имело бы последствия. Вздрогнув, Ваня обернулся в поисках своей кофты и, обнаружив её, попытался натянуть на себя. В руках пьяного человека вещи превращаются в бесформенные куски ткани, которые не несут в себе никакой функции. Зачем в кофте такой огромный воротник и один длинный рукав, а другой вообще отсутствует и отверстие для руки находится не на том месте, где нужно? Ваня почти начинает скулить в попытке разобраться с вещью, но на помощь приходит Серёжа. Он помогает натянуть кофту и просит Ваню полежать. – Так, Коль. Ты как себя чувствуешь? Просто этот в сопли, сам до дома не доедет. Никоглай, до этого пытающийся придти в себя, сейчас выглядел посвежее и адекватнее, чем раньше. Поправив волосы, которые он намочил, умывая лицо, Коля остановился у дивана, на котором лежал Ваня. – Я норм, а вот с этим что делать будем? – Ты ничего, ты домой поедешь, а я отвезу его. – Коля на такое заявление поднял одну бровь, как бы не вербально озвучивая все вопросы и предположения, что родились в его голове после этих слов. – Да ничего я с ним не сделаю, я ж не настолько ебанутый. Выгнув брови ещё более выразительно, Никоглай продолжил смотреть на Жожо, вынуждая того ударить его по плечу. Ничего не сказав, Серёжа ушёл мыть стаканы, а Коля стал собирать мусор. Никоглай, получив уведомление о прибытии такси, быстро попрощался и вышел из квартиры. Серёжа решил вернуться к Ване, который тихонько лежал на диване, находясь в полусне. Будить его не хотелось, но надо было освобождать квартиру, поэтому Серёжа аккуратно встряхнул друга, но тот никак не отреагировал. Попытавшись ещё раз, он пожалел об этом. Ваня резко потянул Жожо на себя, заставляя упасть сверху. – Блять. – Ругнулся Серёжа, выставив руки вперёд, он поднялся. – Так, Ваня, вставай. – В ответ прозвучало только мычание. Жожо потерял последнее своё терпение, поэтому рывком помог Ване принять вертикальное положение и начал толкать его в сторону выхода из квартиры. – Надевай куртку и кроссовки. – Приказал Жожо, ставя пару обуви перед шатающимся другом. Тот неуверенно наклонился вперёд и, возможно даже упал бы, но Серёжа успел подойти сзади и ухватиться за кофту. – Пиздец. – Только и смог сказать он, чувствуя, как Ваня теперь навалился своим задом на его торс. «Будь он трезвый, он бы точно убил меня», – думает Жожо, отодвигая от себя Ваню и, посадив того, помогает надеть кроссовки. С курткой дела обстоят легче, а вот закрывать дверь с висящим на тебе лбом под 2 метра ростом достаточно сложно. Перекинув руку Вани себе на плечи и, обхватив его талию, Жожо повёл его к лифту, где можно было бы уже чуток передохнуть, позволив Дипинсу опереться на стены. Ключевое в этом всём «было бы», потому что Ваня отпускать Серёжу не хочет. Он лишь удобнее устраивается на Сергее, будто тот его подушка. Увидел бы кто это со стороны, то точно захотел бы задать пару вопросов. Но на пути Вани и Серёжи никого. Без особых проблем они покидают подъезд и оказываются на морозной улице. Оранжевый свет фонаря освещает двор, усыпанный снегом и заставленный машинами. Белый ковёр красиво искрится и хрустит под подошвой кроссовок. Ветра на улице нет, а мороз щиплет за щёки и нос, заставляя их покраснеть вместе с пальцами, что выглядывали из-под рукавов куртки. Гул засыпающего города отличается от дневного. Машины едут реже, медленнее из-за каши на дороге, которая заставляет скользить, и темноты. Не то, чтобы это останавливало всех, но какую-то часть водителей с соображающей головой вполне. Автомобиль останавливается медленно, с тихим скрипом тормозных колодок. Серёжа открывает заднюю дверь и, отцепив от себя Ваню, помогает опуститься ему на заднее сиденье. Держа ладонь над макушкой друга, когда он садился, Жожо просит пригнуть его голову, потом подсказывает, что нужно смахнуть снег с кроссовок и только потом ставить ноги внутрь, а потом и сам садится, уже самостоятельно ставя ноги Вани в более адекватное положение. Водитель смотрит на них мельком в стекло заднего вида и, поздоровавшись, вбивает адрес квартиры в навигатор. Машина трогается с места, разбрасывая снег в стороны, а потом едет спокойно, гудя мотором. Серёжа устало выдыхает, достав телефон, но на этом его отдых заканчивается. Ваня врывается в личное пространство также неожиданно, как это делает Жожо на стримах. Светлая голова падает на плечо, а затем, слегка поёрзав, съезжает на грудь. Водитель косит взгляд, но ничего не говорит, а вот Серёже очень много хочется сказать, но вместо этого он пытается с себя убрать друга. – Отцепись. – Бормочет Ваня, кладя руку поперёк живота Жожо и утыкаясь тому в шею. «Это я должен говорить», – думает Серёжа, чувствуя дыхание на коже, и вздрагивает. Он отталкивает от себя голову, убирая руку, и придаёт Ване обычную позу. – Всё, сиди так. – Ругается Серёжа, смахивая кудряшки со своего лица. Хоть и на мгновение, но щёки его покраснели и он почувствовал это. Может поэтому он раздражённо дёргает ногой, в такт пульса, ведь сердце колотится так, будто сейчас разорвётся на части. Даже колибри посмотрела бы с завистью на такие ритмы. – Мне так неудобно. – Словно маленький ребёнок тянет Ваня, только Дипинс не маленький. Он напился водки и сейчас едет в такси с другом домой, потому что самостоятельно сделать это не в состоянии. – А мне неудобно, что ты липнешь ко мне. – Серёжа разблокировал свой телефон и решил написать Коле в телеграмме, чтобы спросить как он. – Ты всегда ко мне липнешь. – Припоминает Ваня, опуская макушку на плечо Жожо. –И ты всегда меня отталкиваешь. – Серёжа уже хотел стряхнуть чужую голову с плеча, но, увидев подрагивающие ресницы и приоткрытый рот, не смог. – Я это любя. За окном проносятся ночные огни города. Светофоры, свет в окнах квартир, фонари сливаются в одно целое и полосами мелькают на периферии. Резкий химозный запах ароматизатора для авто ударяет в нос, но постепенно к нему привыкаешь, и он не кажется таким противным. Сливаясь с алкоголем, он совсем теряется, будто эта дурацкая ёлочка не висит на зеркале рядом с иконой. Тихий гул мотора, сопение Вани на плече, щелчки поворотников становятся фоном для мыслей Серёжи. Усталость постепенно спускается на Жожо. Веки сами по себе опускаются, а ладонь постепенно разжимается, выпуская мобильный телефон на сиденье. Слабость расплывается по мышцам, и Сергей проваливается в неглубокий сон. Сквозь него он слышит указания навигатора, слышит, как у водителя хрустят кости, при сильном повороте руля. Перед глазами пролетают яркие пятна, если кто-то едет по встречке. Постепенно всё это становится таким далёким и в одно мгновение сваливается на голову Жожо. Резко распахнув веки, он смотрит на водителя, который говорит о том, что они приехали. Кивнув, Серёжа вылезает из машины, а потом смотрит на Ваню. Ему очень хотелось бы иметь в кармане прибор для уменьшения, но в кармане только ключи и мобильный телефон. Хорошенько встряхнув Дипинса, он тянет его на себя, помогая вылезти, и не забывает прикрыть макушку ладошкой (высшая степень заботы, которую можно проявить к пьяному человеку). Парень, качнувшись, отступает в сторону, отпуская свою опору и поддержку. Но, постояв так пару мгновений, он решает вернуться. – С тобой теплее. – Оправдывается Ваня, наваливаясь на Серёжу со спины. Уткнувшись носом в тёмные кудряшки, он водит им из стороны в сторону, а потом ставит подбородок на плечо Серёжи, ожидая от того указаний. – Пошли. В голове было множество вопросов, но Жожо задаст их завтра утром, когда Дипинс придёт в себя. Сейчас конечно можно было бы получить ответы, но Серёже хочется посмотреть, как будет краснеть трезвый Ваня. Вновь закинув руку на плечи и обхватив талию, Жожо повёл друга к подъезду. Тот встретил их холодом и тусклым светом, будто они в погребе. Игнорируя кряхтящий лифт, они добрались до квартиры Вани, и началась любимая игра на интуицию. Перед Серёжей пять карманов. Один внутренний, два в куртке, два в штанах. Где же ключи? Заглянув в каждый, Жожо нашёл его в самом последнем. Открыв им дверь, он впустил Ваню внутрь и тут моментом присел на родной пол, а потом решил не мелочиться и прилечь. Расплывшись в небольшой прихожей, он перевернулся на живот и уткнулся горячим лбом в прохладную поверхность. – Раздеваться ты не планируешь? – Скептично осмотрев тело, Серёжа закрыл за собой дверь и стянул собственные вещи. – Я посплю, а потом сниму всё. – Куда-то в пол сказал Ваня, но такой ответ Жожо не устроил. Перевернув друга, он посадил его, а потом помог снять вещи и, рывком, поднял на ноги. Дотащив того до кровати и свалив на неё, он выдохнул с облегчением. По сути, миссия его может считаться завершённой, но спать не под одеялом как-то совсем нехорошо. Поругавшись на себя за свою мягкотелость, Серёжа решил снять кофту с друга, но тот не совсем верно интерпретировал это действие, решив, что самое время обнять Жожо, чтобы повалить того на кровать и поцеловать в щёку, в челюсть, нос, лоб. Наконец-то губы Вани находят чужие и уверенно целуют их. Серёжа чувствует горечь от водки на губах, но не отстраняется. Он плавится под напором Дипинса, чувствуя, как внутри всё стягивается в тугой узел. Руки Жожо обхватывают лицо Вани. Руки Вани где-то на спине Жожо, пытаются стянуть с него свитер, и это возвращает Серёжу на место. Аккуратно отстранившись, он убирает от себя конечности Вани и просто накидывает на него одеяло, а тот почти сразу засыпает. Обида поселяется в грудной клетке, но Жожо закрывает на неё глаза. С теплящейся внутри нежностью он поправляет русую чёлку, ещё какое-то время смотрит на спокойное выражение лица, а потом уходит в другую комнату. Спать не хочется. На кухню свет попадает от уличного фонаря. Он оранжевым пятном лежит на полу, подоконнике, тянется к столешнице и спинкам стульев. Тишина. Редкий треск мебели, гудение холодильника и тихое бормотание со стороны спальни, где спит Ваня. Серёжа садится на стул и проваливается в собственные мысли. Ваня подарил кучу моментов, которые хотелось бы обдумать. Просыпается Дипинс ближе к полудню. С раскалывающейся головой он доходит до кухни и пугается, замечая сидящего на стуле Серёжу. – Бро, ты чего тут делаешь? – Широко распахнув глаза, он смотрит на друга, который в ответ смотрит как-то по-особенному тоскливо. От этого взгляда внутри Вани что-то переворачивается, воспоминания о вчерашнем вечере постепенно начинают наплывать на болящий мозг, и парень опускает голову. – А ты не помнишь? – Усмехнувшись, Серёжа поднимается с места, начиная разминать затёкшие конечности, заполняя комнату хрустом. – Ладно, я пойду. Не буду мешать, тебе сложный денёк предстоит, бро. – Выделив последнее слово и похлопав друга по плечу, он уже собирался уходить, но, как и вчера, его запястье оплетают длинные пальцы Дипинса. – Останься, пожалуйста. – Краснея, говорит Ваня, глядя в пол. Чувство неловкости накрывает его с такой силой, что он отворачивается, лишь бы Жожо не заметил, но нужно быть идиотом для этого, либо слепым. – Я понимаю, ты был пьян, мало ли кого на моём месте увидел, с кем не бывает. – Серёжа выдёргивает руку из чужой хватки и проходит в прихожую, чтобы собраться. Ваня разворачивается, смотрит исподлобья, словно провинившийся ребёнок. Жожо вроде бы и хотелось уточнить, кем они являются друг другу после случившегося, но язык присыхает к нёбу. Странное волнение завоёвывает верх над ними, вынуждая сердце неприятно ухать в груди, ударяясь о рёбра. Смотреть на краснеющего Дипинса оказывается не такой забавной затеей, как казалось Жожо. От этого самому становится неловко, кровь приливает к щекам и приходится сделать вид, что он очень занят, завязывая шнурки. – Я никого не представлял на твоём месте. Я понимал, что это ты. – Ваня смотрит куда-то в дверной косяк, прикрывшись своей шторкой из волос, будто это помогает скрыть его неловкость. Жожо зависает, пытаясь понять, что ему только что сказали. Возможно, он и сам бы когда-нибудь до этого дошёл, но Ваня смелее. Он в два шага оказывается перед «другом» и, склонив голову, целует его. Он притягивает к себе зависшего Серёжу, поглаживая большими пальцами скулы парня, и только тогда Жожо отвечает. Вначале неловко, прощупывая почву, а потом более настойчиво, боясь того, что это шутка, недоразумение, сон. И сейчас Ваня стоит рядом с ним на кухне, тыкает в его щеку, чтобы разбудить. Но нет, это реальность. Ваня стоит перед ним, краснеет и обнимает. – Люби меня днями ночами. – Тихонько напевает Дипинс, уткнувшись в плечо Жожо, а тот усмехается, зарываясь пальцами в русые волосы. – Будто мы в самом начале? – Спокойно спрашивает он, перебирая отросшие пряди на затылке. – Вообще-то, окутаны тенями печали. – Ваня заглядывает в карие глаза напротив и улыбается. Теперь ему спокойно.