Из-под покрова тьмы ночной, Из чёрной ямы страшных мук Благодарю я всех богов За мой непокорённый дух.
И я, попав в тиски беды, Не дрогнул и не застонал, И под ударами судьбы Я ранен был, но не упал.
Тропа лежит средь зла и слёз, Дальнейший путь не ясен, пусть, Но всё же трудностей и бед Я, как и прежде, не боюсь.
Не важно, что врата узки, Меня опасность не страшит. Я — властелин своей судьбы, Я — капитан своей души.
«Непокоренный» Уильям Эрнст Хенли
Горьковатый запах благовоний забивается в нос. В полумраке комнаты сложно что-либо разглядеть. По смутным чёрным очертаниям можно понять, что рядом с одной стороны — резной столбик кровати с полупрозрачными шёлковым балахоном, с другой — крупное тело мужчины с крыльями. Он спит на животе и похрапывает. Рядом с мужчиной зашевелилась маленькая фигурка, явно детская, с крыльями, что, кажется, больше неё. Легкий сквозняк затрепетал балахон. Ребёнок сел, поправив мешающие ему крылья. Обхватил двумя руками рукоять чего-то острого, лезвие которого блеснуло в лунном свете, и поднял его над головой… — Мелкая, вставай, — раздался мощный голос, легко обрывая тревожный сон, — я принёс еду. Страх растаял, а волшебное слово придавало силы и бодрости. Глаза открылись легко. Над ней был привычный потолок из облака. Не красивое сравнение — роль крыши в этой хижине играли куски твёрдого облака грязного цвета, с которого вечно капало. Реалии небес таковы — деревья роскошь, как и многие привычные людям стройматериалы. Им давно придумали аналоги, создав на их основе новую архитектуру, но в это место качественные вещи не доходили. Да и кто будет для таких, как они, тратиться? Девочка, не старше пятнадцати, откинула ветхое одеяло и села… И сразу поморщилась, когда за шиворот попала капля с потолка. — Иду, — после сна её голос звучал хрипло. Или она снова заболела? Тут не угадаешь. Очередной день в этой ебучей реальности начался. Что не может не злить. Глаза упали на железные кандалы, что уродливым украшением находились на запястьях и лодыжках. Она давно привыкла к их весу, только в душе всё равно что-то дёргается. Не каждый день всё же просыпаешься рабом… Ах, да. Она уже просыпалась. Уже чёрт знает какой день подряд. Привычный утренний ритуал — зажевать белый мох, что вместо щётки для зубов, умыться водой из ведёрка, в которое натекло с потолка, надеть заготовленный комплект одежды из грубой ткани. Выходя из комнаты, девушка провела рукой по голове с короткими волосами, отметив, что с прошлой стрижки они довольно быстро отросли. Или её в очередной раз подвело ощущение времени? Выйдя из маленькой комнаты, которую и неизбалованный Гарри Поттер назвал бы маленькой, девочка выплюнула мох в окно. Хоть назвать эту дырку на улицу окном громко сказано. В комнате, что имела дыры в стенах, находился импровизированный стол — кусок небесной породы, склеенный с покоцанной акриловой пластинкой, — за ним сидели двое. — Хэсо, — звонко ответил ей подросток с короткими тёмными волосами и тёмными глазами… И белыми крыльями по поясницу. — Сегодня ты долго спала, Энель. — И не кричала, — заметил смуглый молодой мужчина, побритый налысо. И тот имел белые крылья, чьи кончики достигали поясницы. — Перестала сниться дрянь? — Почти, Гэдацу, — хрипло ответила Энель и прокашлялась. Заговорила более свободно. — Я просто вспомнила одну вещь, — и уселась прямо на пол, протягивая руку к миске с сероватой кашей. Да, отныне её зовут Энель. И это не Скайпия, а намного выше. Ода, сволочь такая, придумал далеко не сказку! Чёрт его знает, каким было прошлое Энеля в каноне, но в этой реальности Энель совершенно не везло.***
— Бескрылая, давай активней, — это оскорбление вызывает вспышку раздражения и заставляет сжать зубы крепче. Но злость придаёт сил, и тележку перед собой выходит толкать легче. Это ебучая альтернативная реальность! У местной Энель раньше были крылья. Большие, намного больше, чем у всех местных жителей — она смогла бы летать! — с золотистым оперением, что было отдельной гордостью. Имя её рода, то есть фамилии, такое же — Златокрылая. Просто и со вкусом, к тому же это фамильное имя могли носить только члены семьи Бога. Толкая перед собой тележку, в которую забросили очередной груз, девочка усмехнулась. А что? Когда разговор заходил о попадании и в кого попадать, то она всегда говорила о роли принцессы. Желательно красавицы и из богатого королевства. Всё это есть. А то, что сейчас рабыня, на лице шрамы в виде чёрточек, так это и не сказка, и мир этот слеплен не из девичьих грёз… Встав в очередь на отгрузку, попаданка со скукой осмотрела других рабов. С ней работали крупные рабы разных небесных национальностей. Скайпицы с короткими и слабыми крыльями. Шандийцы с более крупными, чьи кончики смотрят вверх. Биркийцы с длинными, крупными, по талию и ниже. Есть ещё несколько неназванных жителей небесных островов, но их крылья ничем особым не выделялись. Сюр, но в её ослабленном тельце силы больше, чем у многих тут. Канон или нет? Наследственность или личная особенность?.. Облокотившись об тележку, Энель подняла глаза к пасмурному небу. Бог на Скайпии это не только титул правителя, это ещё и главный защитник. Бог должен быть сильным, чтобы защитить всех. А Ган Фолл не был. Идея пацифизма актуальна во время мира и сытости, а не когда твой народ желают разорвать шандийцы, что прямо под боком, а более дальние соседи не прочь набрать рабов и получать дань едой, ведь у Скайпии есть варса. Что именно тогда случилось, Энель не знала, ибо с матерью находилась в резиденции семьи — Святыне бога. И там же их двоих застали врасплох биркийцы, которые стали вестникам дурных вестей — Бог пал, а сын его, отец Энель, убит. Горе побеждённым. Её мать, скайпийку с розовыми волосами, разложили весьма шустро. Энель повезло — она была нужна главнокомандующему, так что ничего не видела… Зато слышала крик матери, когда её уводили. И эта сценка из своего-чужого прошлого снится, заставляя стонать без возможности проснуться. Протолкнув свою тележку, Энель стала помогать двум рабам перебирать куски твёрдых облаков с породой. Небесные шахты — это какая-то аномалия. Вроде небесные острова, но в них образуются металлы, особенно золото, в большом количестве. Бред? Бред. Невозможно? Она тоже так думала, а вот пальцы сжимают чёрное, грозовое облако с блестящими жёлтыми вкраплениями. Это даже красиво. Энель кинула кусок небесной породы в тележку для золота, и она тронулась с места. Но по другим рельсам, что ведут к плавильням. Они находятся намного дальше, выше и никогда не затихают. Но как они работают, девочка не спешит узнавать. Все работающие там — смертники. Как Энель сюда попала? Она же была нужна главнокомандующему Бирки? Нужна извращенцу проклятому. Ему нужен был ребёнок с золотыми крыльями. Может, хотел подмять под себя Скайпию на законных основаниях или же манию величия поймал? Тут не угадаешь. Но обе личности его ненавидели. За отца. За мать. И за то, что он делал. Хочешь наследника — хорошо. Но зачем насиловать девочку, которая пока, по сути, ребёнок? Заламывать крылья с такой силой, что тело тряслось от боли? Приковывать и заставлять спать на полу? А когда ревнуешь из-за чужого взгляда, оставлять на спинке носа порезы, глубокие, до шрамов? Зачем? И непонятно, почему он пустил её спать в свою кровать. Из-за долгожданной беременности? Собственной глупости? Чёрт его знает, но до этого не расслаблялся никогда. Та Энель старалась показать покорность, но её выдавали глаза, полные ненависти. Ненавидела своего хозяина-мучителя. Ненавидела золотую клетку. Других рабов, которые ей завидовали. Биркийцев. Скайпию с её жителями. Деда, что не уберёг. Себя. В её воспоминаниях только ненависть. Наверное, с такой самоотдачей может ненавидеть только ранее добрый человек… Эх, чего об этом думать? Всё равно итог один — она тут. Напоили ядом, что спровоцировал выкидыш, отрезали крылья и отправили сюда умирать. Только отправилась в этот ад уже другая личность. Что именно добило девочку, можно только предположить. Нынешняя Энель не хочет об этом думать. И почему попала — тоже, они мало похожи… Кроме одной вещи. Они обе возненавидели рабство.***
Энель сделала шаг в сторону. Отклонила голову. Развернула корпус. — Блять, — вырвалось, когда в плечо попал кусок мусора. Рука обхватила место попадания. Больно. — Не ругайся, тебе… — строго одёрнул её Лютик и глухо закашлял. Прокашлявшись, биркиец выдохнул и продолжил говорить. — Тебя это не красит. К тому же лучше, чем в прошлый раз. Девочка с раздражением стянула отрезок ткани, что закрывал ей глаза. Слегка щурясь, Нель недовольно глянула на друга. — Я полагаюсь на слух, а не предугадываю, куда именно прилетит этот мусор, — с досадой произнесла Энель и потёрла глаза. — Это совсем не то. Лютик покачал головой и примирительно поднял руки. — Я слышал, что многие воины тратят годы тренировок на пробуждение мантры. И столько же времени тратят на её освоение, — справедливо заметил друг. Покрутив в руках мелкий мусор, он кинул его обратно на облачную почву. — К тому же, эти воины не работают на износ и могут тренироваться от рассвета до заката, а не пару часов, как ты. Не будь так строга к себе. Энель разочарованно закусила губу. Воля — её козырь. Про неё на небесах известно не так много, только о Воли Наблюдения — ощущение живых существ, их эмоций и состояния. О Вооружении тут неизвестно ничего, а в памяти всё ещё свежа арка Вано с раскрытием этого типа воли. Легко придумать тренировки, зная, как это всё должно работать. Для Наблюдения девушка нагло украла идею из Звёздных Войн, ощущая себя Люком, который никак не может ощутить Силу. А раз силу ощутить не можешь, ощущай боль. С Вооружением Нель стремится ощутить движения жизненной энергии или этого течения дракона, как говорят в этой далекой стране, — и кажется, у неё что-то получается нащупать. Энель честно старается, но результат пока… Скверный. — Ты не понимаешь, — покачала головой девочка, но Лютик перебил её очередным приступом кашля. Все переживания о воле отошли на второй план. — Опять простыл? Иди приляг. Днём чёрные облака шахты — раскалённые и обжигающие, а ночью холодные, что аж пробирает до костей. С учётом сильной влажности простывает тут каждый второй хотя бы раз в две недели. Но Лютик местный рекордсмен — заболевает чаще других. Этот биркиец образованный, что нонсенс для раба. Его место должно быть при библиотеке, где, помимо хранения книг, ещё и обучают за отдельную плату, без рабских кандалов. Как он попал сюда — умалчивает, но по тем оговоркам выходит, что его нахождение тут — наказание для отца. Излишне жестоко. — Нормально, я… — упрямо качнул головой Лютик, но снова глухо закашлял. Энель подошла и положила ему на спину руку, прямо между крыльями. — Иди отдохни. В этом нет ничего плохого, — мягко произнесла она и слабо улыбнулась. Парень всегда стеснялся своего слабого здоровья: и вроде понимает, что упрямиться — идиотизм, но так просто признаться?.. Над шахтами раздался глухой зов рога. Оба друга настороженно переглянулись между собой. Такой зов мог обозначать только две вещи — приход новых рабов или важное сообщение. Учитывая, что второе почти никогда не случается… — Иди проверь, Энель, — взволнованно попросил Лютик, повернув голову в сторону главной площади, — Гэдацу точно уже там. Что-что, а в экстренных ситуациях он перестаёт капризничать. — Хорошо, — покорно соглашается Энель, радуясь тому, что друг не рвётся в бой. Осознаёт, что в таком состоянии не может. — Ты ложись, а я побежала, — и после кивка биркийца девушка в самом деле поспешила на место действия. Гэдацу… Единственный персонаж из канона и по иронии один из немногих персонажей из арки Скайпии, которого Энель помнила. Вот только в аниме он был сказочным дебилом, который забывал дышать, говорить, закатывал глаза и ничего не видел… И много других странных и нелогичных вещей. Вот только в реальности этот молодой мужчина немного наивный, но добрый дурачок. Ведь, если бы не он, Энель вполне могла не проснуться, когда попала сюда. Её выбросили ослабленной от кровотечения и боли. Что будет с ней дальше, никого не интересовало — не дали подохнуть от кровотечения и от шока после удаления крыльев, и ладно. Народ тут весьма… Весьма специфический. Есть настоящие падальщики — отбросы, что не прочь прибить ослабленного новичка, а если это женщина — сделать что-то похуже. При этом, сколько лет этой женщине, не важно. Гэдацу отбил её. Принёс в свой дом, где уже находился Лютик. Заботился, пока не оклемалась, и поначалу забирал часть работы. Добряк. За что его любили среди рабов — никто не отказывал ему в услугах, а женщины были и не прочь скрасить ночь. Добрый дурачок, болезненный интеллигент и искалеченная принцесса. Команда мечты, что тут скажешь? Но этих двоих Энель не променяла бы ни на кого. Может, прозвучит слишком самоуверенно и глупо, но их дружба примиряет с этой реальностью, заставляет шевелиться, к чему-то стремиться. Например, удрать из этого ада в небесах. Придя на главную площадь, Энель, как дура, застыла. Она никогда не сомневалась в Гэдацу, но… Вместо того, чтобы привычно всех раскидать, он увяз с крупными рабом из недавнего пополнения. И этот здоровяк его теснит. Она растерялась всего на секунду, думая, что делать. Меж тем Гэдацу свалили на землю ударом в челюсть. И на его голову с силой опустилась нога. Поднялась для второго удара… Энель на скорости влетела в этого здоровяка. Заставила его покачнуться — она сильная, но лёгкая, — и со всей силой, неумело сжав кулак, ударила его в рёбра. Пальцы обожгло болью, но хруст и вой над головой — лучшее обезболивающее. С силой оттолкнув эту падаль, Энель потянулась к Гэдацу, но на неё налетел другой раб. Удар наотмашь, и тот падает как подкошенный, а девочка поднимает голову… Внутри испуганно сжался ком. Она в окружении этой падали. Когда ринулась спасать Гэдацу, не думала. Но… Сжав кулаки, Энель оскалилась и рыкнула. Не отступить. Если потребуется, всех перебьёт! Но к другу не пустит! Хватит бояться. Удар кулаком. Толкнуть двумя руками. Пнуть ногой. Не пустит. Она сильная. Она справится. Но… Налетели со спины. Одна ударила локтем и скинула. Но уже подскочили спереди, валя её на землю. Энель кое-как скинула с себя противника, но встать не успела. Удар по голове на секунду лишил ощущения в пространстве. Моргнула. Её голову прижимают к облачной земле, руки заломили так, что двинуть им не выходит. А по всему телу шарят руки, вызывая дрожь омерзения. Мерзко. Как же мерзко… И страшно. Помощи ждать неоткуда — Гэдацу не встаёт, его, похоже, убили. Лютик больной и далеко. А охрана никогда не вмешивается в драки — большая часть опускается на подоблачную почву в шахты со сменой, а те, кто наверху, больше следят, чтобы не сбежали… Хоть куда? Этот небесный остров — ловушка без выхода. Так нельзя. Нельзя быть такими животными. Нельзя так жить. Нельзя. Нельзя! Внутри что-то вспенилось и ударилось об нутро. Словно стремится вырваться из плоти. Энель резко опустили. Слишком резко. И стало слишком тихо — пропали крики, улюлюкание, свист… В ушах звенело. Внутри физически что-то бурлило, пенилось, щекоча. Сев, девочка молча осмотрела лежащие тела падали, что секунду назад тянулись к ней или стояли и подбадривали своих подельников. Сейчас же лежат как подкошенные. Это… Как? Раздались одинокие хлопки. Вздрогнув, Энель повернулась, вставая на ноги. К месту побоища подходил невысокий, но мускулистый раб со следами ожогов на плечах и одним поломанным крылом шандийца. — Впечатлён, — объявил он, подходя ближе. Девочка сделала шаг назад, на что шандиец примирительно поднял руки. — Я пришёл не драться. Скорее с предложением и советом. — Каким? — недружелюбно уточнила Энель. Шандиец усмехнулся. И жестом фокусника достал из манжета осколок. Энель напряглась ещё больше. — Совет прост — не оставляй за спиной врагов, — и прошёл мимо девочки, чтобы загнать осколок в глаз здоровяка, который начал шевелиться. Вид смерти, пусть и падали, что-то убил внутри Энель. Она это ощутила точно. Шандиец с такой же усмешкой глянул из-за плеча. — А предложение ещё проще — Мот точно захочет с тобой встретиться. И не прощаясь ушёл, оставляя Энель посреди кучи тел, одного трупа, застонавшего Гэдацу и девушки-рабыни в новеньких вещах, которую заметила только сейчас. Блять.***
За окном давно стемнело, но все жители лачуги не спят. Энель молча переводит взгляд с одного на другого. Лютик сипло дышит, но не поднимает глаза. Он себя винит в том, что заболел и не смог ничем помочь. Но что бы он сделал? Дальше голубые глаза посмотрели на найдёныша. Биркийка с розовыми волосами, симпатичная, но с перебинтованными глазами. Бывшая наложница, но за что её так жестоко наказали — молчит. Зато охотно рассказывала о другом, к примеру что происходило при дворе после убийства главы Бирки. И то, что Энель на шахтах уже два года! Есть что-то удивительное в том, что узнаёшь о том, что тебе тринадцать, от чужих людей. А ведь месячные после этого ни разу не пошли… И взгляд на Гэдацу, отчего в груди болезненно сжимается сердце. Он пролежал в отключке более суток, а очнулся… Молодой мужчина выпучил глаза и похлопал рукой по груди. — Дыши, Гэдацу, дыши, — мягко произнесла Энель, сморгнув слёзы. Это больно — видеть, как твой друг резко стал дебилом… Калекой, который забывает об элементарных вещах. Мужчина сразу сделал вдох и выдох. — Ох, думал, помру, — заявил он и осмотрел собравших за столом, затем выглянул в дырку стены. — А чего мы тут все собрались? — По одному важному вопрос… В дверь ударили, своеобразный стук, прежде чем открыть. На пороге оказался давнишний шандиец, который заработал на плече свежий ожог. — Хэсо. Идёшь? — Энель на вопрос нервно облизала губы. — Да, — и встала. — А что… — начал было уточнять Гэдацу, но его за руку ухватил Лютик и молча покачал головой. Энель вышла в ночь, в комендантский час — время, когда рабов отстреливают, как собак. Ведь это по умолчанию воспринимают как попытку побега. И то, куда она идёт… Рабы не собираются в большие группы, кроме одной — работники кузни или, как их называют за глаза, воины. Бывшие гладиаторы, либо надоевшие, либо покалеченные в бою. Часть личной свиты мёртвых лидеров. Воины, чью волю так и не смогли сломать. Военные преступники — дезертиры, убийцы боевых братьев… Представители всех рас. Яркие, сильные личности. Что собрались вместе из-за случая. А ещё там точно могут оказаться те, кто имеет зуб на неё. Ведь, убив правителя Бирки, Энель отправила сюда немало его воинов из свиты, личных гладиаторов. А ещё Рия рассказала, что множество сторонников из высшей касты лишились головы, то есть претензии могут высказать ещё и они… Страшно? Да. Вот только они просто хотят с ней поговорить. Они хотят Королевскую Волю — да, подумав, Энель пришла к выводу, что тогда это была именно она. Зачем? Самая очевидная мысль — они желают устроить побег. Как от этого можно отказаться? Энель и сама давно планирует побег. Ради него она и пытается освоить волю. Чтобы увести отсюда Гэдацу и Лютика… Теперь ещё и Рию, хоть, как именно к ней относится, девушка пока не определилась. Идущий впереди раб отодвинул металлическую доску, показывая проход. Энель без лишних слов туда зашла… И захотела выйти. В законсервированной плавильне собрались, наверное, все. Они сидели и стояли на железных дорожках на уровне второго этажа, на потухших котлах, на полу, на крюках… Они были везде. Но, словно король, на самой высокой детали сидел глава воинов — Мот. Молодой биркиец, явно гладиатор — им специальными серьгами растягивают мочки ушей, чем больше побед, тем дольше носят тяжёлые серьги, тем длинные мочки — своеобразный показатель силы. Смуглый и с рыжими волосами. И культяпкой вместо правой руки. Все воины замолчали и только глазели на неё. Энель глазела в ответ. — Принцесса? Этот вопрос прозвучал до того внезапно, что девочка вздрогнула, выдавая себя с головой. Она старалась не упоминать свой статус, об этом не знали даже Гэдацу и Лютик. А тут… Энель глазами легко нашла скайпийца, который с неверием смотрел со своего места. Его вопрос взбудоражил всех — скайпийцы подались вперёд, шандийцы зашушукались, биркийцы начали переглядываться. Никто не остался безразличным. — А золотые крылья?.. — Точно она… — Ей отрезали. — Тихо, — властно сказал Мот, и все замолчали. Глава воинов поднялся и сделал шаг к краю детали. — Это правда? Энель сделала глубокий вдох. — Да, — уверенно и громко ответила она. — Моё имя Энель из рода Златокрылых. Подняла подбородок, расправила плечи и смело глянула в ответ — то, что из неё выбивали рабством. Ей надоело бояться. К чёрту — либо всё, либо ничего. Бывший гладиатор широко улыбнулся. — Приветствую тебя, убийца тиранов! Все вокруг взорвались в аплодисментах, радостном крике и свисте. Энель моргнула. Вот это приветствие.***
Было тошно. От качки небесной лодки. От тяжёлого металлического запаха, которым она пропиталась. От мерзкой боли в висках. Побег удался. Кровавый. Страшный. Самая главная проблема небесных шахт в их изолированности. Чтобы на них попасть, надо создать небесные реки, но в постоянном доступе только узкие дорожки, которыми пользуются охранники с небесными коньками. Не вариант — на всех коньков не хватило бы, к тому же эти реки весьма коротки. Поставки продовольствия? Слишком маленькие суда. Как и перевозчики для новых рабов. Шанс для общего побега был один — раз в несколько лет из столицы приезжает ревизор. Ранее из-за военной диктатуры эту проверку проводили воины, которые передвигались небольшой группкой и налегке. Но после смерти главы Бирки произошли большие перемены — воинов отодвинули. К власти пришла каста торговцев. А они любят праздность. Идеальная возможность. У Энель было полгода, чтобы подготовиться. У всех них. После Королевской Воли остальные два вида поддались легко. Особенно Воля Наблюдения… — Энель, ты как? — прикоснулась к плечу девочки Рия. — Тебе так плохо, что меня сейчас тоже вырвет. Энель с трудом подняла голову — чтобы не тошнило, она, не моргая, смотрела в одну точку. От вида цветущей Рии замутило ещё сильнее. Она издала только бульк и склонилась за борт. Нехитрый завтрак поспешно покинул её тело. — Бля-я-я… — протянула Рия и свесилась рядом. Её успех в освоении Воли вдохновил всех, и многие подхватили её тренировки. Особенно Рия. Хоть сначала относились весьма скептически к этой идее. Но Энель настояла. Два года на освоение Воли — это много или мало? Девочка считала — мало. А потом Рия за месяц смогла пробудить Волю Наблюдения. А многие воины перед восстанием смогли найти подход к одному из двух видов. Сокрушительный удар по самолюбию. Энель и Рия уселись на палубу синхронно. Посмотрели друг на друга и скривились. — Я уползла… — Ползи, — уныло кивнула Энель. У Рии площадь чувствительности крошечная. Вот только сверхчувствительность к голосам. Она буквально видит человека насквозь и ощущает всё то же, что тот, на кого настроилась. Энель ей почти завидует — у неё-то площадь чувствительности громадная. И когда оглушённых Королевской Волей охранников, свиту и самого ревизора начали убивать, девочка просто отключилась. Это было подобно взрыву сверхновой в голове. Чужие боль, страх и ужас в таком количестве кончили её, как личность… Небесная лодка резко осела на песок. Энель ощутила, как её мозги взболтались в черепушке. — Ты жива? — подошёл Лютик, и Энель посмотрела на него мутными глазами. Друг вздохнул и протянул ей руку. — Давай вставай, — приняв помощь, Златокрылая встала. — Мы приехали? — Да-да, пошли, — перехватил подругу под руки биркиец. — Сейчас сойдём на пляж и будет легче. Энель только кивнула, но без качки ей и правда стало значительно легче. А когда босые пятки коснулись облачной почвы, так вообще ожила. Более осмысленно девушка оглянулась. Многие рабы также высадились и начали между собой переговариваться. Ей снова стало нехорошо. Нет, понимает, что торговцев и охрану надо было убить, сама горела желанием в ком-то сделать дыру, не предназначенную природой. Но Воля — коварная вещь. — Я пройдусь, хорошо? — отлипла от плеча друга Энель. — Мне надо побыть одной. — А ты не убьёшься? — с сомнением протянул парень, но после вялого мотания головой настаивать не стал. Причалили они на небольшой небесный остров с рощицей. В неё же Энель и направилась, чтобы никого не видеть хотя бы пять минут. Зайдя в глубь, она опустилась на землю и облокотилась об ствол дерева. Ну вот она свобода. А дальше что? Наивно думать, что такое дерзкое нападение не заметили. Как на небесах поддерживают связь, она не знает, но не надо считать местных тупей тех, кто внизу. Так что большая вероятность, что про побег уже знают и послали карательный отряд. Допустим, смогут отбиться. А потом? Очень наивно верить, что небольшая группа людей сможет противостоять системе. Тот же Спартак пытался, и где он? Ещё в голове крутится Дейнерис Таргариен, но ни у Энель, ни у других рабов нет драконов или того, что может сравниться с мощью… Или она справилась без драконов? Ох, сколько времени прошло, фиг вспомнишь. Энель вздохнула и потёрла лицо. Вот что с ней не так? Надо радоваться, а ей в голову лезет всякая гадость. Вот чего не задалась этим вопросом раньше? Ах, ну да, она думала о том, как вырваться. Энель подняла глаза… И напряглась. В зелёной листве проглядывалось что-то жёлтое. Ей только на ядовитого гада осталось нарваться, чтобы сдохнуть и не мучиться. Не сводя глаз с яркого пятна, она нащупала палку. Присев на корточки — чтобы можно было рвануть в сторону, случись что, — Энель аккуратно отодвинула листья. Палка выпала из рук. Пальцы сами потянулись и сорвали находку. Девушка уселась на жопу и во все глаза смотрела на ярко-жёлтый плод. С красными завитками. — Охуеть, — сипло произнесла, ведь голос отказался повиноваться. Дьявольский фрукт. Она нашла чёртов дьявольский фрукт! Энель давно смирилась с тем, что логию молний ей не видать. Этот мир не канон, ведь оригинальный Энель не был в рабстве… Хоть его внешность типичная для гладиатора. И Гэдацу тусит на шахтах лет с восемнадцати. Поэтому, возможно, когда-то в рабстве он и был, но что теперь гадать? Самое важное, что в каноне не говорилось, когда именно Энель нашёл свой фрукт и где. Может, вообще на Луне, зря, что ли, туда путешествовал?.. Девушка хмыкнула, повертев фрукт. А… Вдруг это не логия? Кто сказал, что она найдёт именно этот фрукт? Раздался крик. Встрепенувшись, Энель глянула в сторону берега и сконцентрировалась, раскрывая Волю Наблюдения. Волосы встали дыбом — вокруг их группы появились новые незнакомые голоса, полные сил. Их окружили. Не думая более, Златокрылая запихнула весь фрукт в рот. И постаралась проглотить не жуя… На языке оказался вкус тухлятины, что выбил слёзы. Рвотный рефлекс сработал как-то неправильно — мерзкий комок ухнул вниз по пищеводу. Встав, Энель ощутила сначала холод по коже, затем дрожь, и мир мигнул, окрашиваясь в чёрно-белый. И хоть надо было спешить, она мельком глянула на свои руки. В этом новом виденье они просто светились ярким голубым светом. Шаг… И она оказалась сразу на берегу. Сжав кулак, с трудом удержала себя в этом состоянии. Весь мир всё ещё чёрно-белый, только застывшие люди имели слабые прожилки голубого. Красиво… Но любоваться всем этим некогда. Ещё шаг, и Энель возле незнакомого биркийца, который застыл с занесённым копьём, сияющим белым светом, над скайпийцем с шрамом на лице, и его она знала. Девушка протянула руку и хотела оттолкнуть этого биркийца, но пальца легко прошли плоть и кости, не встретив сопротивления. Одёрнув руку, она увидела дырки на груди. Её прикосновение прожгло всё. Осмотрев чужаков, Энель сделала следующий шаг и проткнула пальцем голову. Ещё шаг, ещё прикосновение. Шаг. Лёгкое касание. Сколько таких шагов она сделала? О, после сотого раза она считать перестала. Но подойти сумела ко всем чужакам. Вынырнув из чёрно-белого мира, Энель пошатнулась. Обычный мир навалился со всей силой. — Энель? — удивился Мот, перед которым она и появилась. Он же её и подержал, не позволяя упасть. — Что… Над головой прозвучал такой мат, что девочка даже заслушалась. Вот это словесные кружева. — Без паники. Это была я, — и уперевшись об руку главы воинов, выпрямилась. — Я всех их убила. — Да о чём ты говоришь?! Посмотри, раз — и они лежат мертвые! Как ты могла это сделать?! Девочка поморщилась и заглянула в лицо биркийца. Его аж перекосило. — Я нашла фрукт, — флегматично объявила она. И на фоне этих эмоций её реакция прозвучала почти издёвкой. — Только что, — Мот снова выругался. — Девочка-чудо! — радостно объявил скайпиец, который всё слышал. — Эй, слышали?! Нас спасла принцесса! У сограждан Энель весьма трепетное отношение к ней. Это всегда ставило её в неловкое положение. Вот как и сейчас — все загомонили. — Снова ты учудила, — выдохнул Мот, наблюдая за нездоровым оживлением скайпийцев, которым они заряжают всех других. Биркиец почесал шею. — Это хорошо. Что хоть за фрукт? Энель хмыкнула, но невольно задумалась и опустила глаза на свои руки. Есть у неё дерзкая мысль… Между пальцами забегали язычки молний. — Логия, — выдохнула девочка, не до конца веря в свою удачу. Она достигла первой того, чего достиг каноничный Энель. По крайней мере какой-то части. Она смогла! Повезло. Хоть в чём-то. За все эти три года. Глаза предательски защипало. — Потрясающе, — искренне выдохнул Мот. — Это отличное подспорье. Облизав губы, девочка кивнула и подняла глаза на лидера всего их небольшого восстания. — Что мы делаем теперь? — на вопрос принцессы Мот повёл целым плечом. — Главное добраться до городов. Там можно легко затеряться… Бред. При всём желании бывшие рабы не смогут затеряться — достаточно посмотреть на измождённое лицо каждого из них, как всё станет понятно. Особенно калеки или хозяева шрамов от ожогов — особая карточка бывших рабов из кузниц. Все будут сдавать беглых рабов для личного успокоение или награды, если правительство не будет жадничать. Не одна она не думала о будущем… — Нас не оставят в покое, — негромко, лично Моту, произнесла Энель. — Не после побега, убийства представителя высшей касты и разгрома карательного отряда. Глава восстания вздохнул. Думал он об этом, но смириться с рабством? С неволей? Ни за что. Лучше умереть, пытаясь вырвать у судьбы шанс, чем покорно принять это всё. — Ты что-то можешь предложить? — всерьёз спросил он. — Захватить Бирку. У Мота вытянулось лицо. Но сколько бы он ни всматривался в лицо Энель, так и не смог увидеть там и тени насмешки. Она была серьёзна, как никогда. — Ты что, с ума сошла? — справедливости ради спросил Мот, даже руку ко лбу Энель приложил, проверяя её температуру. Златокрылая же сжала кулаки и сбросила ладонь со лба. Сошла ли она с ума? Определённо — да. — Я логия молнии. У нас есть Воля. Мы сильнее, — уверенно произнесла Энель. — Если бы не фрукт, я бы это не предложила! — Мот поднял единственную руку, открыл рот… И закрыл его, махнув рукой. — А, в бездну. Ты настолько фартовая, что я пойду с тобой хоть в бой, хоть на висельницу, — и хмыкнул. — Девочка-чудо. Девочка-чудо поморщилась. — Не надо так… — Надо, надо, — и хлопнул её по плечу. — А теперь толкай речь, новый лидер. И предательски толкнул прямо в гущу толпы! Беглые рабы, что удивительно, отошли на несколько шагов, образуя вокруг неё круг. И все смотрят, чего-то ждут. Вот это попадалово. — Привет. Все вы меня знаете, — весьма неловко начала она и нервно потёрла руки между собой. Ё-моё, может, ну их? Она сама всех нагнёт… — Я не знаю, что вам сказать… В толпе легко нашёлся Мот, что показывал жест остановиться — покачал головой и помахал рукой. Энель с трудом удержалась от жеста двух пальцев — рука акушера, местный аналог фака. — Но ни вас, ни меня не оставят в покое, — резко перешла она к делу. А после нервно запустила руки в волосы. — Послушайте, кто мы? Беглые рабы? Нет, мы с вами свободные люди. Воины, которые смогли отстоять свою свободу. Правильно я говорю? — все заворчали, но позитивно. Никто не спешил поддерживать её радостным рёвом… Эх, кино врёт. — Но есть те, кто с нами не согласится. Нас будут преследовать и выслеживать, как животных. Лично меня это не устраивает. А вас? — в этот раз её подержали более активно. — Поэтому у меня есть идея… Нет, план. Я хочу захватить Бирку. Ти-ши-на. Даже обычно трепетные скайпийцы молчат. — Безумие? Да, — кивнула Энель, ощущая странное вдохновение. Нести бред она никогда не умела, но любила. — Но разве сбежать с небесных шахт не безумие? Пробудить и подчинить мантру? Дотянуться до силы, что не имеет аналога на небе? Выжить там, где не выживает никто? Да, да, да, сотни раз да! И это всё мы. Брошенные на смерть безумцы, которые могут всё. Девочка перевела дыхание и осмотрела серьёзные лица всех собравшихся. Что же, они её хотя бы слушают… — Поэтому предлагаю это вам я, последняя из рода Златокрылых, — и указала пальцем на себя. — А если не верите в план, верьте в меня. Я сокрушу всех наших врагов и вырву победу у судьбы! Последнее явно было лишним, но… Но захотелось сказать. И уже ничего не изменить. Все молчали. Что же… Это и к лучшему. Наверное. Но с фруктом у неё неплохие шансы. — Мой Бог, — преклонил колено скайпиец. — Богиня, — опустился второй. — Господь, — третий. И начали опускаться все. Сначала скайпийцы. Затем биркийцы. Шандийцы. Знакомые, незнакомые, приятели, друзья… Последний на колено опустился Мот. Он широко улыбался. — Укажи нам путь, Боже.***
Лавли-Стрит совсем не изменился. Все его дома, украшения, переулки… Словно не было войны с Биркой, тех смертей, трёх лет рабства их принцессы… Это злит. Это больно. Глупо и иррационально. Только отделаться от этих мыслей и эмоций не выходит. Она прошла сквозь ад, а они об этом даже не знают. …Первую цель, как в играх, несложно было взять. Поместье на небольшом островке, на котором беглые рабы смели всех без особого сопротивления. Они некрасиво себя повели — старый биркиец своих рабов не обижал, содержал в стандартных условиях. Но им всем нужен был отдых. Революционером оказалось быть не так уж и просто… Не так здорово, как фантазировала Энель, вспоминая своих коллег из этого мира. Но после принятия впервые за столько лет горячего душа и вкусного обеда все сомнения ушли на второй план. Элементарные блага, которых она была лишена, придали уверенности в правоте намерений. Чего она должна жалеть этих работорговцев, которые домашнюю скотину кормят лучше?.. Как странно, что центральная улица такая пустая. Скайпийцы прячутся? Почему? Никто нападать на них не спешит, наоборот, многие воины поспешили к своим семьям. Как и шандийцы. Но у них, помимо всего прочего, было отдельное поручение. Первая крепость клана пала легко благодаря Энель. Молния это не только скорость и энергия — это ещё жар, что может испарить камень. Небесную породу с металлическими вставками снесло и не заметило. Как часть оборонительной стены и крепости. Молодой господин Бургон ушёл в затворничество не из-за состояния здоровья, как говорили при дворе. Молодой биркиец оказался гурманом, если можно это так называть. Бескрылые рабы молча указали на обглоданные кости, что ещё не успели зарыть. Встретиться с таким вживую… Это просто за гранью понимания. Это настоящее Зло. Не то, которым пугают в сказках или в книгах, — всё это несерьёзно и не по-настоящему. А вот это… Это просто такой ужас, что внутри что-то дрожит. Этого… «Гурмана» разорвали лично его же рабы. Добыча была богатой — ракушки, корабли, провизия и много чего ещё. В шкатулке нашёлся дьявольский фрукт. И сама цитадель удобно расположена. Это могла быть удачная оборонительная точка. Но Энель уничтожила всё. Собрали всю растительную еду — мясо не вызывало доверия, — рассадили всех выживших рабов по палубам захваченных кораблей. И с неба ударил раскалённый добела столб, что стирал из этого мира не только крепость, останки несчастных и того чудовища, а саму облачную почву. Целый остров, который только предстоит вытереть с карт. Как и имя этого рода с архивов. Такое надо уничтожать под ноль!.. Энель услышала характерное шуршание небесных коньков. Повернув голову, девочка увидела приближающегося к ней шандийца. Златокрылая остановилась. — Хэсо, — первой поздоровалась глава восстания. — Лидер, — кивнул воин, смотря на неё одним зрячим глазом. — Вождь передал, что, если ты сдержишь своё слово, он готов говорить. Энель медленно кивнула и закрыла глаза. Что же, пора переходить к решающей части плана и мести. Как бы она ни оттягивала этот момент. — Хорошо, — просто сказала девочка и без лишних слов перешла в чёрно-белый мир. Точнее, перешла в состояние чистой стихии. Наверх, как можно выше. Выше Обители Бога. Выше всех облаков. Вверх, на вершину стебля Джека. Золотой колокол ярко сверкал в восприятии. Став снова человеком, Энель прикоснулась к гигантской конструкции. Погладила пальцами по золотому боку… И толкнула со всей силой. Колокол запел впервые за эти века. Но не время наслаждаться моментом. Снова чёрно-белый мир и вниз. В то место, что когда-то было домом. Где когда-то одна принцесса была счастлива. Где живёт Бог. Энель появилась за его спиной тихо. Коснулась пола босыми ногами и сделала несколько шагов навстречу. Ган Фолл не имел Воли Наблюдения. Только нынешний хозяин титула Бога сразу понял, что в комнате не один. И кто к нему пришёл. — Ты вернулась, девочка, — глухо произнёс он, не поворачиваясь к родной внучке. Рядом встревоженно заклекотала его птица. Детское обращение резануло по рубцам. Та Энель давно ушла, но дыхание перехватило. Стало больно… И в груди медленно начала появляться ненависть. — Ты не имеешь права использовать это обращение, — холодно произнесла Златокрылая, которая не могла и не хотела сдерживаться. — Всё такая же нетерпеливая, — качнул головой старик и провёл рукой по своей длинной бороде. — Плохое качество для Бога, — девочка поморщилась. — Зато у меня достаточно сил, чтобы защитить то, что я люблю. Попадание прямое — плечи Бога дрогнули. Но он так же не повернулся. Словно брезгует смотреть на неё. Ну как же — рабыня, осквернённая… Ненавижу. — К чему ты стремишься? На этот вопрос хочется огрызнуться. Высокомерно поднять голову и заявить — не твоё дело! Ей много здесь не надо, лишь сделать то, ради чего пришла……Энель, скрестив руки, смотрела на шикарный дворец из дерева. Самое сердце острова Бирки, столица, символ вечной власти и богатства.
— Туда согнали всю знать и мерзость? — её голос звучал тихо, но услышали все.
— Да, — ёмко ответил Лютик, который застыл по левое плечо. По правое молча стоял Мот.
— Хорошо, — кивнула она и закрыла глаза. С неба ударила сначала одна молния. Затем вторая. А после опустился столб, уничтожая постройку и людей вместе с ней.
Никому не спастись от гнева нового Бога.
— Я хочу уничтожить рабство. Хочу объединить все небесные острова, чтобы больше не было войн! Ган Фолл провёл рукой по бороде и хмыкнул: — Прольётся много крови. — Меньше, чем за все времена конфликта, — не согласилась она. — Я возьму на себя эту ответственность, но порву этот порочный круг, — старик кивнул. Расправил плечи и поднял подбородок. — Молодец, — внутри что-то дрогнуло. — Сделай это уже. Ребро ладони легко прошло по старческой шее, отделяя голову от тела. Комнату наполнил запах палёного. Питомец-компаньон пронзительно закричал. Энель зажмурилась и обхватила голову руками. Она отомстила за ту девочку. Только отчего так плохо?..