Пожалуйста, пейте ответственно

Ненавижу дни рождения. Ниа плёлся в направлении комнат Лайта словно человек, идущий на казнь, заранее готовясь к тому, что он обнаружит. Каждый год с наступлением 24 августа он настаивал на том, что не хочет никаких вечеринок или празднований, и каждый год его товарищи по команде его игнорировали. Хоть он и был благодарен за их самоотдачу, неподчинение всё ещё раздражало — и в этом году его двадцать первый день рождения почти наверняка был бы ещё хуже. Достижение совершеннолетия имело большое значение. Наступление возраста употребления алкоголя — нет. Если они ожидают, что я напьюсь сегодня, им лучше подумать ещё раз. Подняв руку, Ниа постучал в дверь, после чего открыл дверной глазок, чтобы заглянуть внутрь. — Лайт, ты там? Ответ последовал без промедления: — А я когда-нибудь ухожу? — Я имел в виду здесь, в прихожей. — В таком случае, нет. — Хорошо. Ты знаешь порядок. Встань туда, где я смогу тебя видеть и стой там; Я вхожу. Лайт вышел из-за угла коридора, ведущего к гостиной, подняв руки, и Ниа распахнул дверь. Закрыв её за собой, он наклонил голову, обращаясь к бывшему Кире: — Ты хотел меня видеть? Лайт кивнул, опуская свою больную руку, и проводя другой по волосам. Как только его каштановые корни отрасли, Лайт попросил Рестера сбрить всё, предпочитая несколько месяцев абсурдно коротких волос отращиванию окрашенной части. Не то чтобы это имело значение, на самом-то деле. Он так или иначе выглядел нелепо. — Джованни сказал, что у тебя есть новое дело. — Заурядная сеть наркоторговли. Ничего, с чем бы я не справился без тебя. — О, я знаю. Тем не менее, он кое-что рассказал мне об этом, и у меня есть пару соображений. Не будешь против выслушать? — Думаю, нет. Ниа взглянул в сторону спальни Лайта, всё ещё ожидая праздничной засады, но дверь была закрыта. Он всё равно не стал бы прятать их там. Слишком волнуется по поводу её декора. День рождения Лайта выпал на тот месяц, когда он пребывал наверху, и по этому поводу Ниа сделал ему подарок: им была подборка фотографий из аккаунта Саю в Фейсбуке, которые Джованни распечатал для него. По мнению Ниа, это был небольшой подарок, но заключённый был в восторге, прикрепляя полюбившиеся на стену над своей кроватью, как если бы он был тоскующим по дому ребёнком в Вамми. После этого Ниа позаботился о том, чтобы каждая размещённая Саю фотография попала к Лайту, и коллекция над его кроватью разрослась от небольшого коллажа до чего-то претендующего стать стенным Полагаю, оно и к лучшему. Всё остальное в его владении на самом деле принадлежит Роджеру, и он знает это. Он заслуживает чего-то, что бы ощущалось как дом. Лайт проследил за взглядом Ниа и облизал губы: — Есть новые фото для меня? — Пока нет. Твоя сестра в последнее время до ужаса неактивна. — Неактивна? — Она всё ещё учится в колледже, Лайт. Она наверняка занята. — Я знаю. Я не волновался, — Лайт бросил последний взгляд на дверь своей спальни и махнул рукой Ниа, проходя мимо него: — Пойдём. Мы можем поговорить в гостиной. Лжец. Покорно стиснув зубы, Ниа пошёл впереди него, запутав палец в волосах. — Сюрприз! Он знал, что это грядёт, но всё равно подпрыгнул, его тело напряглось от раздражающего фактора. Лиднер, Рестер и Джованни сидели на полу в стороне, а рядом с ними на полу лежали упакованные подарки. И, если я не ошибаюсь, в бумажном пакете какой-нибудь крепкий алкоголь. Обратив суровый взгляд на Лайта, Ниа спросил: — Ты в этом участвовал? — Конечно же, да. Ты устроил для меня вечеринку, и я решил, что должен ответить тем же, — Пожал плечами заключённый, — Хотя, не могу сказать, что взял на себя большую часть работы. Сложновато планировать вечеринку-сюрприз, находясь под круглосуточным наблюдением. — Ты полагаешь, что я был изумлён. — Неприятные сюрпризы все ещё засчитываются. — Если я их ожидаю — нет. Ожидаемые события не удивляют по определению. Даже неприятные. — Такие, как празднования продолжения твоего существования? — Определённо. На это Лайт усмехнулся: — С днём рождения, Нейт. — Спасибо. Он зовёт меня Нейтом. Когда-то позволить Лайту узнать его имя или внешность было равносильно самоубийству. Теперь бывший Кира был одним из всего лишь четырёх человек в мире, которые знали и то, и другое — включая, помимо этого, дату рождения Ниа. Как меняются времена. — Что именно вы запланировали? — По большей части алкоголь, — сказал Рестер, вытаскивая высокую прозрачную бутыль. — В конце концов, тебе двадцать один, и Ягами очень хочет увидеть тебя пьяным. Ниа сдержал вздох: — Могу поспорить, так и есть. — Ты видел меня в более чем смущающих положениях, — ухмыляясь сказал Лайт. — Будет справедливо, если ты вернёшь должок. — Жизнь несправедлива, Лайт. Ты уже должен был это понять. — Думаю, я просто мыслю позитивно. Разве? Улыбка Лайта была достаточно искренней, но она не могла скрыть бремя усталости в его взгляде. Хоть Ниа и проверял камеры в спальне Лайта только поздней ночью, он почти всегда обнаруживал, что мужчина сидит, выпрямившись, в своей постели, уставившись на фотографии на стене вместо того, чтобы спать. Когда он спрашивал заключённого об этом, Лайт отказывался говорить — так же, как и отказывался рассказать что-либо ещё о проведённых с Янусом часах сверх того, о чём он проговорился Лиднер в камере. Я думал, что со временем ему станет легче, но прошло уже восемь месяцев. Он не может и дальше делать это с собой. Запутав палец в волосах, Ниа, как смог, отогнал свои тревоги. — Значит, мы будем просто сидеть и пить? — сказал он. — Звучит скучно. — Мы можем сыграть в игру, — предложила Лиднер. Мы можем сыграть в игру. Ниа застыл. — Она имела в виду алкогольную игру, Ниа, — мягко произнёс Лайт. — Оу, — Его сердце всё ещё колотилось, Ниа потянулся к своим волосам в попытке скрыть мгновение паники, — Я никогда... Я никогда в них не играл. — Правда? — Да. Рестер усмехнулся: — Иногда я забываю, что ты никогда не был в колледже. — Справедливости ради, — сказал Лайт, — я был в колледже, но я тоже никогда не играл ни в одну из алкогольных игр. — Да, что ж, не все мы можем быть такими же добродетельными, каким ты был в колледже, Ягами, — говорит Лиднер, приподнимая бровь. — Полагаю, ты был довольно занят в то время. — Так и было. Объедините это с тем фактом, что секреты и алкоголь несовместимы, и вы поймёте, почему алкогольным играм недоставало привлекательности. — Секреты? — её лицо озарилось вдохновением, — Теперь у нас есть идея. Рестер, ты играл в "Я никогда не"? Командир помотал головой: — Не могу сказать, что звучит знакомо. — Тебе понравится. Я всегда играла в неё со своими сёстрами из женского общества. Стивен, сколько стопок в этом наборе? Джованни схватил упомянутый пакет и изучил его содержимое: — Сорок. — Отлично. Каждый может получить по восемь. — Восемь? — вопрос Лайта прозвучал скептически, — Ты ведь понимаешь, что мы говорим о Ниа, верно? Лиднер закатила глаза: — Ну ладно. По шесть каждому. И я наполню шоты наполовину для легковесов, просто на всякий случай. Лайт нахмурился: — Ты сейчас...? — Половинные шоты для всех, — сказал Ниа. — На случай, если вы забыли, у вас не выходной. Он многозначительно взглянул на покрасневшего Лайта. — Я не собираюсь пользоваться ситуацией, Ниа. — Даже так. Его слова сопровождались неловким молчанием. Затем Лиднер кивнула: — Половинные шоты для всех. Джованни раздал стопки, по шесть для каждого, и Лиднер наполнила их с опытной уверенностью бывшего профессионала. — Ты работала барменом раньше, не так ли? — спросил Ниа в попытке развеять тишину. Она кивнула: — Весь колледж. Нужно было как-то выплачивать кредиты. — Удобный навык, — сказал Рестер. — Ты даже не представляешь. Так что, мне нужно объяснить правила? — Пожалуй, это бы помогло, — сказал Лайт. — Это очень просто, правда, — Лиднер налила последние полшота и отставила бутылку в сторону. — Каждый из нас по очереди говорит о том, чего он никогда не делал. Если кто-нибудь другой делал это, он должен выпить шот. Если у вас закончились шоты, вы выбыли. Достаточно понятно? — Значит, нужно говорить то, чего не делал, но пить за то, что делал? — спросил Джованни. — Именно. Например... я никогда не убивала хладнокровно тысячи людей. Так что, если вы это делали, пейте. Все взгляды устремились к Лайту. Театрально вздохнув, он опустошил одну из своих стопок, скривившись при глотке: — Что это за фигня? — Клубничная водка, — сказала Лиднер. — Моя любимая. — Она мерзкая. — Заткнись, Кира. Ниа, хочешь быть следующим? — Полагаю, да. Ниа был далеко не уверен в том, что хочет играть, но отказ лишь испортил бы всем остальным веселье. Думаю, проще просто разделаться с этим побыстрее. — Я никогда не... получал огнестрельных ранений. — О, да ладно, — простонал Лайт, потянувшись за стопкой. Рестер рядом с ним сделал то же самое. — Правда? — сказал Джованни. — Однажды. Кто-то снял своё оружие с предохранителя, когда этого не следовало делать. Ничего серьёзного в конечном счёте, но и ничего приятного, — Рестер усмехнулся и поднял стопку, — Этот вид ущерба мне нравится куда больше, скажу я вам. Твоё здоровье, Ягами. — Канпай, Рестер, — они чокнулись стопками и выпили. — Твоя очередь или моя? — Моя, думаю, — сказал Рестер. — Хм-м. Я никогда... не был в браке. Никто не двинулся. — Что происходит, когда никто не делал утверждённого? — спросил Джованни. — Либо тот, кто задал вопрос, пьёт, — сказал Лиднер, — либо никто. Учитывая, как мало у нас раундов, я бы предложила последнее. Иначе игра будет очень короткой. — Тогда, моя очередь, — Лайт на мгновение задумался, — Я никогда не встречался с президентом Соединённых Штатов. По крайней мере, лицом к лицу. Я встречался. Ниа потянулся за своей стопкой и осушил её, поморщившись от вкуса. Лайт не ошибся. Она ужасна. Он поставил пустую стопку обратно и повозился со своей рубашкой, наблюдая, как Рестер также ставит стопку: — Джованни? — О. Ну, Халле ещё не пила, поэтому, думаю... я никогда не играл в эту игру раньше. Лиднер закатила глаза: — Вы все такие скучные. Вы должны заставлять людей признаваться в неловких вещах, таких как извращённый секс или... — Массовые убийства? — сухо спросил Лайт. — Именно так. — Что ж, твоя очередь, — сказал Рестер, — Долой смущение. — Отлично, — она на секунду задумалась, её пустая стопка всё ещё была у неё в руках, — Я никогда не смотрела порно до конца. Рестер пожал плечами и, не теряя самообладания, потянулся за стаканом, но Джованни так удачлив не был. Покраснев, он как можно быстрее выпил свою стопку, изо всех сил стараясь не встречаться ни с кем взглядом. К большому огорчению агента Лайт усмехнулся и похлопал его по спине, а Ниа притворно-осуждающе изогнул бровь. — Мне стыдно за тебя, Джованни. — Простите, сэр. Игра была достойной. Лиднер расхохоталась: — Что, прости? — Заткнись, Халле, — пробормотал Джованни, смущённо опустив голову, — Это было давно. — Ты не пьёшь, Ягами? — спросил Рестер. Лайт покачал головой: — Не в этот раз. Я никогда не находил порно привлекательным. — Ни секунды в это не верю, — сказал Лиднер. — Ты наблюдаешь за мной через мониторы уже более чем два года. Видела ли ты когда-нибудь, как я мастурбирую, за всё это время? Это заставило её задуматься. — Если подумать... — Я обратил на это внимание, — сказал Рестер, — Я предполагал, это было из-за того, что ты знал, что мы наблюдаем. — Или из-за твоей руки, — вставил Джованни. Все повернулись, чтобы посмотреть на него, и его румянец снова стал ярче, — Просто говорю. Лайт ухмыльнулся: — Я амбидекстр, просто не заинтересован. — Оу. — Для протокола: до этого момента я никогда не обращал внимания на твою одинокую половую жизнь, — сказал Ниа, — Как и не собираюсь думать об этом в дальнейшем. Чья сейчас очередь? — Твоя. — Хм-м, — Ниа оглядел их круг, его взгляд задержался на Лайте. Что бы ни сделала Янус, о чём Лайт отказывается говорить, это не оставило никаких физических следов. Это значительно сократило варианты, но не достаточно. Но он, кажется, играет честно, и в нём уже есть немного алкоголя. Возможно... — Я никогда не подвергался изнасилованию. После его слов наступила потрясённая тишина. Глаза Лайта сузились от внезапного подозрения, но он не предпринял никакого движения к своей стопке. Значит, нет. — Ниа, — осторожно сказала Лиднер, — тебе не кажется, что это тяжеловато для такой игры? — Ты спрашивала о массовом убийстве. Это казалось честным. — Честно или нет, — сказал Лайт, — никто не выпил. Теперь очередь Рестера. — Хм-м? Ах, да, — Командир поджал губы. — Ну, так как у Ниа день рождения и у него был только один шот... Я никогда не использовал псевдоним "L". — Вы все полны решимости увидеть меня пьяным, не так ли? — проворчал Лайт, потянувшись за стопкой. — Не знаю насчёт решимости, — сказала Лиднер, — Полны любопытства — определённо. Ниа тихо выпил шот, всё ещё размышляя о своём прошлом вопросе. Он чувствовал на себе напряжённый и настороженный взгляд Лайта, но стал смотреть пленнику в глаза. Он понял, что я пытаюсь сделать, значит, я на верном пути. Он бы ничего не подумал об этом, если бы я был совершенно не прав. Отбросив эту мысль, он улыбнулся и поставил стопку: — Перестань ныть и говори своё утверждение, Лайт. — Если ты настаиваешь. Кто сейчас выигрывает? Лиднер? Рестер кивнул: — У нас с тобой выпито три шота, у Ниа — два, а у Лиднер и Джованни по одному. — У Джованни тоже? — Лайт злобно ухмыльнулся, — В таком случае, я никогда не читал "Сильмариллион". — Я мог бы это исправить, знаешь ли, — сказал Джованни, поднимая стопку, — Если тебе нужно будет как-нибудь убить время на пару дней. — Мне нужно будет как-то убивать время около шестидесяти лет. Всё ещё не заинтересован. — Ну, твоя потеря. Агент выпил. — Поскольку ты так стремился достать меня, я наверное, верну тебе должок. Мм... Я никогда не спал с моделью. — Ну, твоя потеря, — повторила Лиднер, потянувшись за стопкой. Джованни уставился на это: — Ты спала? — Вот, почему я пью, да. Лайт ухмыльнулся и поднял свою стопку в её сторону: — Канпай. — Твоё здоровье. Они выпили. — Ну, эта игра была, безусловно, познавательной, — тонко заметил Рестер. — Думаешь? — глаза Лиднер злобно сверкнули, — Посмотрим. Я никогда не спала с мужчиной. Брови Лайта взметнулись к линии роста волос, а вот Джованни чуть не поперхнулся: — Никогда? Но я... ты сказала... — Это утверждение было о моделях. Ты никогда не уточнял пол. — Она тебя подловила, — сказал Рестер. — Отлично сработано, — ухмыльнулся Лайт, — Тебе будет сложно превзойти это, Ниа. Глаза Лиднер сузились: — Это был двойной смысл? — Всё им является, если долго и упорно думать о чём-то. Румянец Джованни стал её ярче, но Лиднер это не впечатлило. — Мы уверены, что казнить его уже слишком поздно, Ниа? — Вполне уверены, — сказал Ниа, — но меня можно переубедить. Заключённый закатил глаза: — Очень смешно. — Кто сказал, что я шутил? — Ха. Просто делай свой ход, Ниа. Ты задерживаешь игру. Терять нечего. Смотря Лайту прямо в глаза, Ниа произнёс: — Я никогда не подвергался сексуальным домогательствам. Лайт вздрогнул. — Ты уже использовал это, — опротестовал Джованни. — Нет, я не, — Было трудно не отвести взгляд, но Ниа заставил себя выдержать пристальный взгляд Лайта. — Любое изнасилование является сексуальным домогательством, но не каждое сексуальное домогательство является изнасилованием. Разве не так? — Ниа, — сказала Лиднер, — это должно было быть игрой... — Я нарушил правила? — Да, — голос Лайта был холоден. — Это утверждение неверно. Тебе придётся предложить что-нибудь другое. Ниа нахмурился: — Думаю, я бы знал, если бы... — Утверждение неверно, Ниа. Используй что-нибудь другое. Ну, это было неожиданно. Внезапно осознав, что все смотрят на него, детектив нервно потянулся к своим волосам. Хотя у него не было таких воспоминаний, Лайт не подавал признаков лжи — что могло означать только одно. Янус. Пока я был без сознания. Эта мысль заставила его нервничать, но он решительно отбросил её. — Хорошо, — сказал он, — Я никогда не был во Франции. Никто не выпил. Никто не двинулся с места. Глаза Лайта горели гневом на другой стороне круга. Рестер перевёл взгляд с него на Ниа с непроницаемым выражением лица, после чего прижал костяшки пальцев к губам и прочистил горло: — Я никогда не подвергался сексуальным домогательствам. Джованни выглядел потрясённым. — Рестер, не... — Успокойся, Джованни, — сказал Ниа, поднимая стопку. — Все мы знаем, что это всего лишь игра. Верно? На мгновение Ниа подумал, что Лайт может пересечь круг и ударить его. Затем заключённый пожал плечами и опрокинул шот, его лицо покраснело по причинам, не имеющим ничего общего с алкоголем. — Всего лишь игра, — мрачно повторил он, — и это моя очередь. Я никогда не разочаровывал родителей до такой степени, что они пытались убить меня. Внутренности Ниа скрутило так, словно его ударили. — Только потому что твой отец не прожил достаточно долго. — Даже если и так. Лиднер перевела взгляд с Ниа на Лайта, её взгляд был обеспокоенным: — Возможно, это была плохая идея. — Может быть и так. Но игра почти окончена. Нет смысла останавливать её сейчас, — взгляд Лайта не отрывался от лица Ниа. — Не будь лжецом, Ниа. Пей. Я не пытался ранить тебя, чёрт подери. Я пытался помочь. Игнорируя взгляды СПК на себе, Ниа поднял один из своих стаканчиков и выпил, после чего запутал палец в своих волосах. Джованни нервно облизнул губы: — Итак, эм, моя очередь, верно? — Это так. — Хорошо. Эм. Я никогда не... занимался соревновательным видом спорта. Лайт осушил последний стаканчик и впечатал его так сильно, что пластик смялся. — Ну, посмотрите на это. Похоже, я проиграл. Я просто позволю вам закончить игру без меня, а? — Слегка покачиваясь, он с трудом поднялся на ноги. — Это было весело. — Лайт, тебе не обязательно... Игнорируя незаконченную просьбу Лиднер, Лайт зашёл в свою комнату и захлопнул за собой дверь. Рестер вздохнул. — С этим надо что-то сделать, — сказал он. И не говори. — Я пойду поговорю с ним. — Нет. Сначала дай ему пару минут, чтобы успокоиться, — сказала Лиднер. — Иначе ты ничего не добьёшься. Джованни покачал головой: — Может, мы просто должны оставить его в покое. Даже если бы мы смогли достать кого-то, чтобы увидеться с ним, что хорошего это принесёт? Ты не сможешь заставить его принять помощь, Ниа. Он может быть заключённым, но это все ещё его жизнь. — Его жизнь, чтобы жить её. Не чтобы разбрасываться ей. Снова. Ниа поднялся на ноги, с любопытной отстранённостью заметив внезапную нечёткость по краям его поля зрения. — Вам не обязательно оставаться. Я могу убрать беспорядок сам. Лиднер приподняла бровь: — Ты уверен? Нисколько. — Я уверен. Спасибо за вечеринку. Это было... это было хорошей идеей.

____________________________________

Он нашел Лайта именно там, где и ожидал, сидящим на своей кровати и уставившимся на стену с фотографиями. При звуке приближения Ниа Лайт оглянулся, чтобы посмотреть, кто это был, после чего снова намеренно отвернулся с лицом красным и злым. — Дверь закрыта, Ниа. Что значит, я хочу уединения. — Я уверен, это так. Но, как ты прекрасно знаешь, твоя конфиденциальность — это привилегия, а не право, — Ниа неловко встал рядом с кроватью, запустив пальцы в волосы. — Нам нужно поговорить. — Чёрта с два. — Не будь ребячливым. — Почему бы и нет? — Глаза Лайта не отрывались от коллажа, — Оставь меня в покое. — Нет. Я должен был подтолкнуть тебя к этому ещё несколько месяцев назад. Возможно, мне не следовало делать это так публично, но… — Возможно? — Это была не лучшая моя мысль, нет. Мне очень жаль. — Да пошёл ты. Ты пытался унизить меня. Не притворяйся, что нет, — заключённый помотал головой. — Просто уходи. — Я уйду. Как только мы поговорим. — Я сказал всё, что планировал сказать тебе сегодня. А теперь убирайся к чёрту из моей комнаты. — Комнаты Роджера, — вырвались слова прежде, чем Ниа успел их остановить, — Я переместил тебя сюда, чтобы дать твоей психике шанс на борьбу. Если ты в любом случае собираешься разорвать себя на части, я не вижу в этом смысла. Это заставило Лайта поднять голову: — Ты мне угрожаешь? — Напоминаю. Тебя могут приглашать на корпоративы теперь, но твой статус не изменился. Ты по-прежнему под моим надзором, Лайт. Я несу ответственность за твое благополучие, нравится тебе это или нет. — Мое благополучие. Конечно же. Потому как ты проделал столь замечательную работу с этим на сегодняшний день. Дави на меня, как хочешь, L. Ответ по-прежнему "нет". Я не сделал ничего, за что ты можешь наказать меня. У тебя есть право шпионить за мной, но у тебя нет права на мои мысли. — Ты скрываешь от меня информацию о деле. Это даёт мне право. — Так отправь меня обратно вниз. В конце концов, я всего лишь твой пленник. Твоя ответственность. Ты всегда действуешь в моих интересах, — в его голосе звучало отвращение. — Отправь меня вниз, если ты думаешь, что это поможет, и катись к чёрту. Дайте мне ещё несколько шотов, прежде чем ты это сделаешь, и, может, я наткнусь на решетку и решу всю эту чёртову проблему. Кто знает? Этого ты пытался добиться, не так ли? Напоить меня, чтобы я делал то, что ты хочешь, как какая-то чёртова девчонка на вечеринке в колледже? Это интересный выбор сравнения. — Пожалуйста, Лайт. Мужчина на кровати проигнорировал его. Вздохнув, Ниа взглянул на стену. Большинство фотографий, размещенных Саю в её аккаунте, были жизнерадостными, вплоть до энтузиазма, но примерно шестью неделями ранее, в день рождения Соичиро Ягами, она разместила фотографию другого рода: торжественный, неулыбчивый снимок её и её матери позировавших по обе стороны от кладбищенского памятника Соичиро и Лайта, подписанный лишь как «Семейный портрет». Ниа боролся с тем, печатать ли это, не зная, как отреагирует Лайт, но в конце концов его честность победила. Теперь фотография находилась в самом центре коллажа — чёрная дыра высасывающая радость из более ярких и жизнерадостных фотографий, вращающихся вокруг неё. Ниа знал, что люди скорбят странными способами, но находил это скорее тревожным, чем здоровым. Они живы для него, но для них он мёртв. Зачем напоминать себе об этом? Наконец, Лайт нарушил тишину. — Вечеринка окончена, я так понимаю. — Окончена. Остались только ты и я, — Ниа указал на кровать. — Будешь возражать, если я сяду? — Да. Ниа всё равно сел. На покрытой шрамами щеке Лайта дёрнулся мускул, но он ничего не сказал. — Ты бы предпочёл поговорить с Лиднер? — спросил Ниа. — Ты раскрыл ей кое-что после… — Нет. — Я лишь предлагаю… — Я сказал, нет. Упрям, как и всегда. Идиот. Подавив своё раздражение, Ниа попробовал другой подход: — Ты говоришь, что Янус сексуально домогалась до меня. Не хочешь объяснить мне, что я пропустил? — Не очень, — Поведение Лайта смягчилось от гнева до смущения. — Я не должен был ничего говорить. — Сейчас немного поздновато для этого. Ты также не совсем невиновен в отношении публичного унижения. — Я знаю. Мне очень жаль. Могу ли я винить в этом алкоголь? Можешь, но я тебе не поверю. — Тебе не нужно ничего в этом винить. Просто расскажи мне остальное. На это я право имею, не так ли? — Я полагаю, да, — неохотно сказал Лайт. — На самом деле, рассказывать особо нечего. Она раздевала тебя, ей стало любопытно, она взглянула. Сделала пару комментариев. Ничего ужасно вопиющего. Брови Ниа приподнялись: — Это всё? — Это и всё. На самом деле она не была заинтересована в тебе, она просто пыталась доставить мне неудобство. Ей это удалось, — Лайт почесал выпуклый красный шрам на лице и пожал плечами. — Извини, что испортил тебе вечеринку. — Всё в порядке. Я всё равно не придаю особого значения дням рождения. — Даже в детстве? — Да. Это необоснованно. Я ничего не добился своим рождением; это сделала моя мать. Нелепо дарить кому-то подарки за то, что он существует. Лайт улыбнулся: — Без понятия. Между твоей матерью и Янусом, я бы сказал, что ты имеешь право ощущать своё существование достижением. — Не забывай о себе. — О, спасибо. — Я имел в виду список людей, которые пытались меня убить, Лайт. — Ты никогда не дашь мне забыть об этом, не так ли? — И не собирался. Лайт осуждающе щёлкнул языком: — Будем честны. Я спас тебя от Януса. Это должно свести это на нет. Я спас тебя от Януса. Ниа наклонил голову в зарождающемся осознании: — Ты ей что-то сказал, не так ли? — Что? — Янус. Ты высказался в мою защиту, и она накинулась на тебя взамен. Вот что случилось, разве не так? Ухмылка Лайта испарилась. — Ниа, я не... — Разве не так? Тишина. — Зачем ты сделал это? — Я обещал... — Если ты скажешь "Лиднер", я тебя ударю. Последовало ещё одно молчание. На этот раз Ниа не разрушал его, вместо этого ожидая, когда заговорит Лайт. Я прав. Я знаю, что я прав. Перестань упрямиться и просто расскажи мне. Лайт вздохнул. — Хорошо. Я соврал. Она не просто взглянула. Она раздела тебя до боксёров, усадила на свои колени и использовала как анатомическую куклу, чтобы показать, куда и как она била Роджера ножом. Когда она не получила достаточно реакции с моей стороны, она продолжила давить. Обострять. Ниа втянул воздух и медленно выдохнул. — И ты вступился. — Она угрожала отрезать тебе член, Ниа. Сказала, что приличный серийный убийца забрал бы трофеи, но у тебя особо нечего взять. Поэтому я сказал... Я сказал, что, если бы она хотела увидеть что-то более впечатляющее, всё, что ей нужно было сделать — это спросить, — он устало пожал плечами. — Ты можешь догадаться, как она отреагировала. Могу. — Она сказала, что ей не нужно спрашивать. — Угадал с первого раза. После этого всё стало немного неприятным. — И ты попался на её удочку, потому что? Лайт отпрянул, словно его ударили. — Я был зол. Мне было больно. Какая разница? Это моя чёртова вина. — Я знаю, что это не так. Это не то, что я... — Так ли это? Если бы я умер там, чем бы это было для тебя? Ущербом? Неудачей? Я думал, она собирается убить тебя, Ниа. Если бы я выжил, а ты — нет, как думаешь, что бы случилось со мной? Ниа не нужно было гадать. — Тебя бы отравили газом в твоей камере. — Если предположить, что Халле не застрелила бы меня в первую очередь. Никто из СПК не может позволить себе содержать меня, и ни Дом Вамми, ни правительство США не пощадило бы меня, если бы они знали. С уходом Роджера, ты — единственный оставшийся человек со средствами и мотивацией сохранить мне жизнь. Я был в ошейнике, и ты был беспомощен, и я не знал, что ещё делать, — в голосе Лайта не было горечи, лишь усталая, недоумённая боль, — Я всё ещё не знаю. — Ты мог поговорить со мной об этом. — Ты ничего не помнил. Я решил, что ты был бы счастливее, не зная. — Теперь я знаю. Несмотря на то, что это было тревожно, Ниа был удивлён тем, как мало его беспокоило откровение Лайта. Возможно, когда у меня будет больше времени, чтобы подумать об этом, но сейчас... я просто рад, что он, по крайней мере, что-то говорит. Это прогресс. — Ты можешь поговорить со мной. Лайт покачал головой: — Это не поможет. — Почему нет? — Во-первых, я не хочу. Во-вторых... не всё в моих кошмарах исходит от Януса. Оу. Ниа уставился на свою ногу, застигнутый врасплох напоминанием. — Ты никогда не дашь мне забыть об этом, не так ли? Это была паршивая попытка пошутить, но Лайт всё равно наградил его слабой улыбкой: — И не собирался. — Справедливо. Однако тебе необходимо поговорить с кем-нибудь. Один из СПК... — Нет. Я в порядке, Ниа. Правда, всё хорошо. — Всё хорошо в плане лжи, подразумеваешь ты. У меня тут мониторы, помнишь? Я знаю, что ты не спишь. — И? Как и L. — Ты не он. Лайт покраснел и отвёл взгляд, но Ниа настоял: — Нет ничего плохого в том, чтобы временами нуждаться в небольшой помощи, Лайт. Ты прекрасно знаешь, не мне осуждать. Нравится тебе это или нет, но ты теперь на моём попечении. Я не против того, чтобы ты был здесь, но я бы предпочёл не обшивать стены. Лайт сощурился: — Я не схожу с ума. — Я никогда не говорил, что ты это делаешь. Просто сказал, что предпочёл бы, чтобы так и оставалось. — Как и я. Мне не нужна твоя жалость, чёрт возьми. Я сам справлюсь. — Я не предлагаю тебе жалость. Я предлагаю тебе помощь. Прекрати быть идиотом и прими её. — Я не хочу... — Лжец. Если бы ты действительно не хотел говорить об этом, ты бы не стал пить. Ты определённо никогда не стеснялся врать мне раньше. — Ты когда-нибудь разговаривал с кем-нибудь? — тихо спросил Лайт. — О чём-либо? — Нет. — Тогда, возможно, тебе следует больше беспокоиться о себе и меньше — обо мне. — Я плачу СПК, чтобы они беспокоились обо мне. Они достаточно хорошо справляются с этим и без моей помощи. — И я достаточно хорошо справляюсь без твоей помощи. Я в заключении. Я не должен быть счастлив. Что ж, ты не ошибаешься. Ниа вздохнул. — Ни одна тюрьма не допустила бы того, что произошло в Лондоне, Лайт. Во всяком случае, ни одна респектабельная тюрьма. — Я знаю, но меня беспокоит не Янус. Это просто... всё. Она. Ты. Мацуда. Роджер, — он схватился за свою робу. — Это. — Ты имеешь в виду тюремное заключение? Лайт кивнул: — Я думал, как только у меня появится больше пространства, я не захочу больше лезть на стены, но я всё ещё хочу. Если уж на то пошло, это ещё хуже. Я не должен быть здесь, Ниа. Роджер должен. Не я. Ниа нахмурился: — Ты бы предпочёл вернуться вниз? — Нет. Я не знаю, чего я хочу. То есть, я знаю, но не... Я не хочу ничего, чего бы я действительно мог иметь. У меня всегда была цель, что-то к чему я стремился и что поддерживало меня. Стать чемпионом в теннисе. Выпуститься лучшим в своём классе. Присоединиться к НПА. Исправить мир. Поймать Януса. Чёрт, даже внизу у меня была цель: пережить тебя. Это не было большой поддержкой, но хоть что-то. А сейчас... Я наткнулся на преграду, Ниа. У меня столько свободы, сколько ты когда-либо дашь мне. Если мне нечего ожидать, всё, что у меня осталось, это прошлое, — Лайт поднял взгляд на фотографии и помотал головой. — Полагаю, в конце концов, я просто хочу вернуться домой. Так ребячески, неправда ли? — Нет. Невозможно, да, но не ребячески. Собственное изгнание Ниа из семьи не было делом его рук, но он ощутил это достаточно остро, чтобы посочувствовать. — Хотя, вероятно, тебе следовало подумать об этом прежде чем пойти на серию убийств. — Я знаю. Я подумал. Я просто не думал, что это действительно произойдёт. Не со мной, — Лайт закрыл глаза, его губа была зажата между зубами. — Рюк однажды сказал мне, что пользователей Тетради Смерти не ждёт ничего, кроме несчастья. Я не поверил ему тогда, но теперь? Временами мне хочется, чтобы всё это закончилось на складе. Не достаточно, чтобы, знаешь, сделать с этим что-нибудь, но если бы Мацуда снова пришёл за мной или призрак Януса... Не думаю, что ушёл бы с дороги. В его тоне не было ни намёка на жалость к себе, лишь констатация факта. Каким-то образом, это было даже хуже. Ему нужен Роджер, вот кто ему нужен. Он бы поговорил с Роджером. Но Роджера не стало, он был убит, и не было никого, чтобы занять его место. Не для Лайта. Или меня. —Хочешь выпить ещё? — неловко спросил Ниа, — думаю, они оставили бутылку. Если это поможет... — Нет. Я ненавижу быть пьяным. Последнее, что мне нужно — это ещё больше хаоса здесь, — Лайт уныло постучал по своей голове, — Кроме того, если я переусердствую, я, вероятно, умру. В конце концов, ты не можешь просто броситься со мной в неотложку. Нет, не могу. Так же, как Ниа не мог послать его к терапевту. Найти доктора, который зашьёт раны и вправит кости без вопросов было было относительно просто, но найти кого-то, кому он мог доверить, не болтая, выслушать самые сокровенные секреты Киры, было совсем другим делом. Даже если бы я смог найти такого единорога, я бы никогда не убедил Лайта довериться ему. Не тогда, когда его жизнь будет поставлена на его конфиденциальность. Упрямство Лайта поддерживало его до сих пор, но его уединённое существование оставляло ему слишком много времени, чтобы зацикливаться на своих сожалениях. Если я не найду для него способ справиться, я потеряю его. Так или иначе. Ниа был удивлён тем, как сильно ранила эта перспектива. — Что насчёт твоей матери? — спросил он, глядя на стену. — Что насчёт неё? — Ты бы поговорил с ней? Вздрогнув, Лайт поднял глаза. После чего тихо выдохнул: — Будь я проклят. Ты действительно беспокоишься обо мне. — Я несу ответственность. — L никогда не заботился об ответственности. — Я забочусь. Мне не нравится быть вынужденным делиться твоей ситуацией с кем-то вне СПК, но твоя мать вряд ли выдаст тебя. По крайней мере из того, что я о ней знаю. Я ошибаюсь? — Она бы не стала. По крайней мере, ради Саю. Она бы не хотела внимания прессы. Она, возможно, отреклась бы от меня, но не стала бы разоблачать. — Я могу связаться с ней. Объяснить ситуацию, посмотреть, хочет ли она услышать тебя. Судя по тому, что я видел и слышал о ней, сомневаюсь, что она скажет "нет", — Ниа наклонился вперёд, заставляя себя поддерживать зрительный контакт, — Конечно, мне придётся контролировать телефонный звонок, но нет причин, по которым ты не можешь поговорить с ней. Или я мог бы привезти её сюда лично и дать вам поговорить наедине. Саю тоже. Ты не обязан оставаться мёртвым для них, Лайт. Лайт ещё раз уставился на свои фотографии, его глаза были широко распахнуты и по-детски полны тоски. После минутного колебания он покачал головой: — Я не могу. — Лайт... — Ты несёшь ответственность. Я знаю. Как и я. Я не втягиваю свою семью в свой бардак, Ниа. Я могу быть не слишком полезен им теперь, но с этим, по крайне мере, справиться могу, — оторвав взгляд от фотографий, он соскользнул с края кровати. — Со мной всё будет в порядке. Правда. Мне просто нужно время. Этого у тебя предостаточно. — Куда ты? — Чуть не забыл. Я собирался отдать это тебе после игры, но... — Что это? — Твой подарок на день рождения. Я бы не назвал себя художником, но Миса научила меня паре вещей. Ей нравилось делать наброски. И она была хороша в этом. Однажды она нарисовала удивительный рисунок меня за работой, в одну из ночей, когда я игнорировал её. Я поставил его в рамку, чтобы сделать её счастливой. Его, наверное, уже выбросили, — он сокрушенно покачал головой. — Её день рождения был в Рождество, ты знал это? Я совсем забыл об этом, пока Янус не указала на это. — Янус указала на это? — Ага. Думаю, она разузнала обо мне. Спросила меня, не ревновала бы Миса, увидев, как другая девушка... ну, прямо накануне её дня рождения. Ниа колебался, не зная, стоит ли настаивать на большем. — Что ты ответил? — Ничего. Я не мог. Она снова заткнула мне рот кляпом, — выдвину ящик, Лайт осторожно достал лист бумаги, — Тем не менее, Янус вспомнила, а я — нет. Что это говорит обо мне? — Ничего существенного. Ты был немного занят в то время. — Верно. Хотя, сомневаюсь, что я бы так или иначе вспомнил, — грустно улыбнулся Лайт. — Вот. Рисунок был ни в коей мере не музейного качества, но в нём был узнаваем человек: суровая фигура в мятой футболке с тёмными, непослушными волосами. — Это L? — Предполагалось так. Я имею в виду, я не видел его восемь лет, но, думаю, получилось довольно точно. Первый L. Лайт не был Линдой, но он явно упорно работал, многочисленные отметины ластика несли немое свидетельство его решимости получить правильное изображение. Копна чёрных волос закрывала один глаз фигуры, но другой был прищурен в гневе или недоверии, сильное затенение под ним придавало ему почти енотовидный облик. Общее впечатление соответствовало описанию этого человека Роджером — тёмные волосы, глаза с мешками под ними, пристальный взгляд — но бывшего Ватари не было рядом, чтобы подтвердить детали. Мой предшественник. Он действительно так выглядел или просто так его видел Лайт? Странная теснота сдавила желудок Ниа, но он не мог определить эмоции, которые управляли этим. — Зачем? — спросил он. Лайт пожал плечами: — Ты сказал, что никогда не видел его лично, и твоя маска была довольно плоха, поэтому я подумал, что ты должен хотя бы знать, как он выглядел на самом деле. Кроме того, я не мог выбежать и купить тебе что-нибудь. Мои возможности были несколько ограничены. — Тебе не нужно было ничего мне дарить. — Я знаю. Но ты сделал подарок мне, и у меня предостаточно времени, чтобы потратить, поэтому я подумал... почему бы и нет. Почему бы и нет. Ниа встретился с ним взглядом. — Спасибо. — Пожалуйста, — Лайт помедлил, словно взвешивая, говорить ли что-то ещё, после чего махнул рукой на дверь: — Вероятно, тебе следует идти. Сомневаюсь, что Халле и остальные уже закончили с тобой. — Жаль. Я никогда не просил, чтобы вокруг меня суетились. — По моему опыту, мы редко получаем то, о чём просим. Ниа скривился: — Избавь меня от афоризмов, Кира. Слова и жесты Лайта были явным увольнением, но Ниа предпочёл игнорировать их. Он не хочет быть в одиночестве. Не совсем. Догадка Ниа о секрете Лайта не была ошибочной, но и не была абсолютно верной. Что бы ни произошло между Лайтом и Янусом, именно то, что она сделала с Роджером, было тем, что не давало пленнику спать по ночам. Как бы сильно Лайт не пытался скрыть это, на самом деле ему не хватало друга. Я не могу быть им, не для него, но он на моей ответственности. Меньшее, что я могу сделать, это найти время, чтобы составить ему компанию. — Ты играешь в го? — неожиданно спросил Ниа. Лайт моргнул. — Что? — Го. Настольная игра. Или, я думаю, ты можешь называть это "иго". Просто это похоже на то, чем ты мог бы увлекаться. Я ошибаюсь? — Ага, я играю. Я имею в виду, это было давно, но... — Хорошо. Тогда мы будем на равных. Мне не с кем было играть с тех пор как Ро... с тех пор, как ты поднялся наверх, — Ниа развернулся к дверному проёму, — Ты предпочитаешь быть чёрными или белыми? — Я сказал, что играю. Я не говорил, что буду играть с тобой. — Это подразумевалось. Кроме того, это мой день рождения. Ты бы не отказал мне сегодня, не так ли? Лайт приподнял бровь: — Я думал, ты ненавидишь дни рождения. — Я также ненавижу Киру, но всё ещё использую его в своих интересах время от времени. — Когда тебе скучно и не с кем больше поиграть в го, например? — Именно так. Ты играешь или нет? Мгновение Лайт, колеблясь, молчал. Затем он кивнул: — Доска в шкафу в гостиной. — Отлично. Ты можешь играть чёрными. Ниа вышел из комнаты, не дожидаясь ответа, всё ещё наполовину убеждённый, что Лайт не последует за ним. К его облегчению, Лайт последовал, наблюдая, как Ниа сидит и с непостижимым выражением лица делит камни. — Знаешь, мне известно, что ты пытаешься сделать. Ниа взглянул наверх, его пустое лицо олицетворяло невинность: — Побить тебя в го? — Чёрта с два ты это сделаешь. Я не настолько заржавел. — Однако ты пьян. — В лучшем случае навеселе — как и ты. Мы на равных, — скользнув на своё место заключённый на мгновение задумался, после чего поставил камень. — Твой ход, именинник-кун. — Это не моё имя. — Просто заткнись и играй. — Нет нужды быть грубым. — Справедливо, — Взгляд Лайта встретился с его. — Спасибо, Нейт. Пожалуйста. — Ты не будешь мне благодарен, когда я выиграю. — И кто сейчас груб? — Не груб, — камень Ниа щёлкнул о доску,— Просто уверен. — Самонадеян, ты имеешь в виду. — Забавно слышать это от тебя, Кира — Не забавно. Всего лишь достоверно, — Лайт поставил ещё один камень и усмехнулся. — День рождения или нет, я играю, чтобы победить. От тебя я меньшего и не ожидал. Ниа осмотрел доску, удовлетворение и облегчение смешались у него в груди. Одна игра не решила их проблем, но это было началом. Он всё ещё здесь, и я тоже. Достижение или нет, это повод отпраздновать. Лайт не ошибается насчёт этого. Возможно... — В любой день, Ниа. Скрыв собственную улыбку, Ниа поставил камень.