Сучки и их дрессировщики

Крис подцепляет краешек одеяла и легко перекидывает его через плечо. Охрана вырубила свет, и Эм-Сити замер в темноте, полной шорохов и грязи. Шепот и неясные тягучие движения, дрожь ожидания бури, напряжение в дыхании каждого заключенного всегда напоминали Келлеру осиное гнездо в коробке. Как раз такое он в пятнадцать лет подкинул в шкафчик к своему однокласснику. Коробка, полная затаившейся смерти. Голос молитвы смешивается с болезненным кашлем и стонами жаждущих. Шаги охранника, его резиновые подошвы, их скрип стеной приближаются к стеклу, луч фонарика выхватывает неясные тени. Любопытство всегда сурово каралось в Эм-Сити, уже в пятый раз чужие глаза обшаривают взглядом недра камеры Криса и Бичера. Накрывшись одеялом до самого носа, Крис отворачивается к стене. Нет, ребята – сегодня никаких шоу. Глаза слипаются, веки словно свинцовые, а мысли разбегаются, разрывая связи, ускользая и утопая в повседневных образах, Крис пытается их удержать, он широко распахивает глаза, закусывает губу и впивается ногтями в ладонь, не желая попасть в теплые объятия Морфея. Но дремота обволакивает его тело нелегким саваном, и нить рассуждений распадается, превращаясь в одни ощущения. Тоби. Его присутствие, его возвращение. Его дыхание. Как может быть его дыхание столь спокойным? Только час назад Бичер признался, что именно ему Крис обязан появлению двух шрамов на спине. И что же? Теперь Крис пытается понять, что чувствует. Напрасно, сегодня их первая ночь вместе после трех месяцев перерыва. Крис уже не может думать, он слишком устал за это время ожидания, за три месяца он успел понять о себе слишком многое. И если Бичеру нужно вонзить в него нож… что ж, быть может, человеческий мозг и правда обладает способностью забывать наихудшее. Тогда у Криса все еще есть крохотный шанс на любовь. Подгоняя факты под теорию, он вспоминает само нападение. В темноте. Со спины. Тоби не был трусом. Крис не был знаком с тем испуганным, сжавшимся в комочек Бичером, только-только поступившим под стражу. Крис знал другого Тоби, и тот определенно был всем самым занимательным, светлым и чуть-чуть безумным, что когда-либо волновало Келлера, но только не трусом. И как же тогда объяснить удар в спину? Просто. Засыпая, вслушиваясь, в слишком спокойное, нарочито ровное дыхание Тоби, Крис объясняет это тем, что глядя ему в глаза, Бичер не смог бы нанести удар. Первая ночь проходит спокойно. Когда на следующий день звучный голос Мерфи объявляет «тихий час», Крис надеется, что ничего не изменится. Так оно и выходит. Бичер все также упорно притворяется спящим. Первые три часа Крис гадает, на сколько же хватит его упрямого соседа. А потом сдается. Глядя в узор пружин, поддерживающих верхнюю койку, Келлер понимает, что Тоби не будет спать в его присутствии. Не сейчас. Осознание этого смешно и болезненно. Это обидно. Что же нужно сделать, чтобы доказать пусть не любовь, но раскаянье, черт возьми? Дружбу… Это посильнее ножа. Сон забирает Криса к самому утру. Когда врубают свет, первое, что он видит – равнодушную фигуру Бичера у двери. Он уже одет и умыт. Он собран, готов к новому бою, только вот тени под глазами выдают его состояние. Хорошенькое дельце – не спать два дня. Крис озадачен. Но он не знает, сколько еще выдержит Тоби. Хотя, казалось бы, давно пора понять, что такие как Бичер не сворачивают с выбранного курса. На следующую ночь Крис зовет его по имени. В ответ тишина. - Я знаю, что ты не спишь, – повторяет Крис. – Тоби? - Отъебись, Келлер. Я сплю. И снова ритм дыхания. И никакого скрипа пружин. Господи, он лежит там, и даже не шевелится. Может быть, раздобыл заточку, и сжимает ее в пальцах, готовый отразить возможную атаку. Как мне заставить тебя поверить? Через два дня в столовой Тоби роняет пакет молока. Разразившийся было хай со стороны работников кухни стихает под тяжелым взглядом Бичера. Все сразу же думают о его руках, о его травмах. «Калека, калеке можно позволить уронить чертов пакет». Но Крис-то знает, в чем дело. В чем твоя проблема, парень? Если хочешь, чтобы он спал – попроси МакМануса о переводе в другую камеру. Вам смешно? Крису немного смешно. Никто так и не подходит к МакМанусу. Бичер бледнеет изо дня в день, вскидывает голову на фантомные голоса, отбивает тростью рваный ритм, роняет вещи, но не спит. Когда он на пределе, это уже шестой день. Может быть, он дремлет на работе, может быть, сестра Питер-Мари дает ему такую возможность, но все имеет свой конец. Свет выключили, Крис накидывает на себя одеяло, прикрывает глаза и слышит, как Тоби зовет его. - Келлер? - Да. - Скажи, пока я был в лазарете, ты дрочил на меня? - Что? - Ты лежал здесь, совсем один, вспоминал наши счастливые деньки… вспоминал? - Да. К чему ты ведешь? С верхней койки свесилась рука и неопределенно помахала в воздухе: - К чему я веду? Я просто хочу прояснить, скучал ли ты по мне. Так ты дрочил, представляя, что я вернулся, и что я простил тебя, что я все еще люблю тебя? Крису не нравится это дерьмо. Этот участливый тон. Слишком живой для того, кто за неделю не обмолвился с Келлером и парой предложений. Он кривится, признавая, что не в силах представить, к чему по-настоящему стремится Бичер. - Конечно, – язвительно отвечает он. Наверху удовлетворенный вздох. - И как это было? - Сам не знаешь что ли? Тихий смех Бичера заполняет стены камеры, заполяет самого Криса, и он дрожит от неприятного ощущения где-то в груди. Под кожей сотни пиявок. - Я не об этом, мой дорогой сосед. Я о фантомных чувствах. Видишь ли, когда мы с тобой жили словно два счастливых эльфа в одном цветке, мне снилось не только прошлое. Иногда мне снился ты, порой видения были настолько яркими, что я потом целый день в смущении избегал твоего взгляда, мне снилось, как ты прикасаешься ко мне, и я был готов поклясться, что чувствовал твои пальцы. Это фантомные ощущения. Они были у тебя, когда ты думал обо мне? Тоби снова опустил руку, и Крис нежно дотронулся до нее. - Жутко не хочется быть пошлым, Тоби. Не вынуждай меня. Келлер осторожно обхватывает запястье и гладит выступающую косточку: - Естественно, у меня были эти твои фантомные чувства. - Любопытное это явление, правда? Чувствуешь то, что было недели назад, переживаешь все заново, раз за разом. Знаешь, Келлер, каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, вот как сейчас, мои руки и ноги снова и снова пронзает боль переломанных костей. Крис вздрагивает и разжимает пальцы. - Фантомные чувства, – флегматично повторяет Тоби, – бывают разными. Наступает тишина, и спустя несколько секунд Тоби спрыгивает вниз и протягивает Крису маленькую пластиковую бутылку, наполненную прозрачной жидкостью. Но вряд ли это просто вода. - Ты хотел, что бы я выспался? – спрашивает Тоби. – Но я не могу спасть в твоем присутствии. После случившегося это было бы глупо, не находишь? В этой бутылке снотворное. Выпей его. Так у меня будет гарантия того, что ты не придушишь меня во сне. Думаю, трех глотков будет достаточно. Крис не верит своим ушам. Придушить во сне? - Тоби, ты с ума сошел? Он тяжело смотрит на человека, которому готов продать свою душу, а потом выхватывает бутылку и выпивает ее залпом. Сукин сын… Тоби. Тоби равнодушно наблюдает за этим актом протеста, пожимает плечами и лезет наверх. - С утра будут побочные эффекты. Но глотаешь ты отменно. – отмечает он и отворачивается к стенке. - Пошел ты, Бичер, – говорит Крис, камера начинает кружиться перед ним, стены оплывают раскаленным металлом, а пепел засыпает ему глаза.- Я ведь тебя люблю, дерьма ты кусок. - Сладких снов, мой милый нацистский эльф. Крис засыпает. И Тоби с наслаждением закрывает глаза.