Memories of past

Я встретил его впервые в столовой городской библиотеки. Он сидел за другим столом и что-то читал в телефоне. Одет в обычную темно-зеленую толстовку. С виду мягкие каштановые волосы на его голове были немного хаотичны, пряди спереди чуть закрывали его брови.Рядом с его рукой на столе стояла чашка оранжевого цвета, возможно, с кофе, но я не обратил внимание, что там может быть. Засмотрелся на игру света в его волосах. Почувствовал мой взгляд, поднял голову. Глаза красивые, чёрные, живые. Нос чуть широкий книзу, ровный, аккуратный, губы розовые, лицо круглое, подбородок мягкий. В ухе слева пирсинг. Проскользил взглядом по мне и продолжил свое дело, а я так и не смог доесть свою фетучини с помидорами черри. Почему-то было ощущение, что я его знал в своей прошлой жизни. После я встречал его часто: на транспорте, в университетской библиотеке или столовой, на лекции по истории искусства, когда я перепутал аудитории. Он был на один курс старше, изучал ландшафтную архитектуру. Нас познакомил мой одногруппник Хосок, с которым я хорошо общаюсь до сих пор. Его звали Юнги. Мы начали здороваться и даже изредка общаться. Начали в той же столовой через полтора месяца, когда на моем телефоне заканчивалась зарядка, а у него с собой был портативный зарядник на столе. Я попросился к нему подзарядить свой смартфон, подсел к нему и дописал тест для отбора на олимпиаду от дизайнерского холдинга.  После этого случая мы стали общаться чуть больше. Иногда мы с ним встречались за стенами университета, позже стали чаще пить вместе и гулять по музеям. Все развивалось в спокойном темпе. Постепенно, я узнавал о нем больше нового. Я знал его любимых авторов, влюбился в его любимых режиссёров и его объяснений их точек зрения, знал, что он любит есть и пить. Мы спорили с ним, какой способ готовки романа лучше и с чем бы есть пибимпаб интереснее, какие соусы он любит и что пьёт с каким блюдом, какой вкус моти больше ему по душе, а какой совсем не любит. Он никогда не был против моих затей по поездкам по различным местам, мы вместе с ним изучили многое по искусству, он советовал, что читать, делился своими материалами для подготовки.  Я знал, что хоть многие его считали холодным, но это было не так. Возможно, у него было меньше друзей, чем у остальных, но он никогда не брезговал помочь, если спрашивали о чем-либо. Наоборот, он был открытым, честным и умным. Он постоянно что-то читал, что-то смотрел, проходил различные курсы, слушал лекции различных университетов с различных платформ, отлично "шарил" за музыку и кино. Рядом с комфортными ему людьми веселился и делился своими мыслями. Всегда был внимательным, заботился обо мне и поддерживал меня во всех моих начинаниях. Я понимал, что он становится для меня больше, чем друг, но я боялся и много рефлексировал над своими чувствами. Так прошла весна и началась сессия. Мы все успешно закрыли.  Было лето. Он поехал на 2 недели к своим родным и быстро приехал обратно, т.к. ему предстояло пройти практику. При содействии преподавателей Ким он также смог написать летом несколько научных работ для своего будущего портфолио и 2 из них подтвердили сразу же для публикации в передовых журналах. Мы также встречались время от времени, говорили обо всем и ничего одновременно. Я познакомился с другом его детства Ким Тэхеном, который сразу разрешил его назвать Тэ, и его знакомым по практике - Чон Чонгуком, который учился на один курс младше моего в факультете музыки. Ким Тэхен учился на третьем курсе на педагога младших классов в Корейской педагогической академии. Стало понятно, почему мы не встречались до этого, ведь мы учились в КГУ. Мы несколько раз сходили вместе на аттракционы, потом совместно исследовали рестораны европейской кухни, пели в караоке и пробовали различную уличную еду. Наступила осень. Мы встречались реже с Тэ и Гуком: у Юнги начался последний курс, да и у них учёба была нагруженной. Юнги выбрал свою тему для диплома, писал свою работу под присмотром своих научных руководителей - профессора Ким Намджуна и доцента Ким Сокджина. Параллельно с учёбой, в новом учебном году я ходил на психотерапию и разбирался в себе. Он всегда готов был обсуждать и говорить о моих проблемах, но я, как гиперответственный человек, считал, что не должен нагружать его своими проблемами. На одном из сеансов я попытался разобраться в своих чувствах и признался себе, что я его люблю. И я решил открыться ему. Через 2 недели кое-как, при очередной прогулке в парке неподалёку от нашего общежития решил признаться ему в своих чувствах. Это было в последних числах октября, последние солнечные дни года. Он был в чёрном пальто, чёрной кепке с кольцами, чёрном свитере и в чёрных штанах. В руках чёрные перчатки. Помню, что у меня на руках был стаканчик мокко с  вишневым сиропом, у него - клюквенный чай. Мы до этого обсудили с ним премьеры недели в кино, решили, на какой интересно было бы сходить. Поговорили о нашей книжной подписке и обсудили последние прочитанные, он вникал в мой рассказ о героях Фаулза и делился своими мыслями. Мы зашли вглубь парка, обойдя озеро с лебедями и утками. В какой-то момент у нас все темы были исчерпаны, все напитки закончились давно и стаканчики брошены в урну. Наступила тишина: она была пронизана спокойствием и чувством умиротворенности. Тут-то моё сердце подсказало, что пора бы ему признаться. Меня охватило чувство паники. Я остановил его рядом с прилавком и сказал: –Юнги, слушай, у меня тут…. Кхм…. Кажется, я тебя люблю, - последние слова произнесены на одном дыхании. Он усадил меня в прилавок, уселся сам и посмотрел с серьёзным видом. – Кажется?  – Нет, точно, я…. я люблю тебя. Я знал, что ответ зависит от его чувств. Понимал, что назад уже мы не вернёмся, наверное. Моя тревога выросла в разы больше, я не мог себя контролировать, ведь мы раньше говорили только о той форме любви, которая принята в обществе, как нормальная. Но и я никогда не слышал от него негативного или осудительного в адрес других пар, где были люди одного пола. Я судорожно пытался вспомнить все наши беседы и выпал из разговора.  Почувствовал, что он сканирует моё лицо своим тем самым внимательным взглядом. Мои руки в его руках: он говорил, что они всегда у меня холодные и я, как всегда, наверняка, забыл перчатки. Что мне стоит чаще пользоваться кремом для рук. Он пытался одеть мне свои перчатки. Видя мою отстраненность, он понял, что до этого я не слушал его, ущипнул за нос и, улыбнувшись, сказал: – Ты тоже мне нравишься, Чимин, думаю, мы могли бы попытаться построить отношения, если ты не против. И не думай слишком много.  Я думал, что я сплю и веду во сне с ним беседу. Вдруг он хитро заулыбался и поцеловал меня в щеку. Я также стоял бревном. Думал: "Всё, Чимин, пришла твоя пора! На твоей могиле так и напишут: умер от бездействия." Он все время держал меня за руку на обратном пути, я что-то бормотал ему на его вопросы и постоянно косился на него, все ещё не верил, что все так обернулось.  Всю оставшуюся осень и зиму я жил в какой-то прострации. Постепенно я привык принимать от него заботу (все-таки в роли парня я был странным для него) и потихоньку осознавал, какой джекпот я сорвал. Я часто думал, что не заслуживаю его и даже один раз поговорил с ним на этот счёт. Он предложил сходить к психотерапевту на этот раз вместе, но перед этим мягко намекнул, что мне стоит сменить психотерапевта, раз мои сессии не приносят мне того результата, которого я хочу. Он сам через знакомых и друзей нашёл несколько других специалистов, которые помогли Тэ и Чонгуку решить свои проблемы (они в начале декабря съехались).  После нескольких сессий мы с ним стали больше понимать друг друга: я понял, что заслуживаю его в той же степени, что он меня, научился доверять ему, он не давал мне уйти в пучину своих дум. Рождество и новогодние каникулы мы провели вместе, готовясь к сессии и наслаждаясь обществом друг друга. После мы много говорили с Юнги о совместном снятии жилья и пришли к выводу, что было бы лучше, если мы будем жить с весны вместе. В начале марта мы переехали в новую квартиру с 2мя маленькими, но уютными комнатами. Распределили все обязанности по дому, стали ещё больше времени проводить вместе. Теперь все ночи мы засыпали в объятиях друг друга, все утра нашей жизни принадлежали нам. Я любил его всей душой, стал ценить каждую нашу минуту и разучился выпадать из реального мира в мир моих размышлений. Моя тревожность рядом с ним сошла почти на нет. Я до сих пор тревожился по учебе, у меня все хорошо получалось и у него тоже все было замечательно. Мы также как раньше постоянно смотрели что-то, обсуждали разных альбомов, вместе сходили на концерты и кино. Он устроился работать стажером на влиятельной компании от нашего университета, я получал повышенную стипендию. До сих пор помню, как впервые Юнги поцеловал меня во время прогулки в музее, когда я решил сделать провокационное фото со статуей, Юнги засунул в карман телефон, подошёл вплотную и лукаво попросил разрешения поцеловать меня. А я только и смог выдавить: – Это моя мечта.  Он улыбнулся тепло и поцеловал меня в губы. Простой поцелуй. Губы мягкие, с привкусом клубничного бальзама. Фейерверки в моей душе взорвались. Посмотрел своими глазами цвета тёмного кофе. Я смутился и уткнулся ему в шею.  Наш первый секс был на тематической вечеринке, посвящённой Новому году, с гламурным мейкапом (ох уж этот Тэ с его затеями). Юнги, не заморачиваясь, пришёл в обычной белой рубашке и свободных чёрных штанах. Тэ не хотел его впустить. Чонгук решил проблему: принёс глиттера и отдал мне. Мы с Юнги перешли в спокойную комнату и я попытался сделать ему хотя бы макияж: налепил ему по 3 звездочки в его веки, нашёл где-то шиммерные тени и наложил чуть под его глазами, придавая его нижним веках эффект сияния и  немного растушевал уголок глаз коричневыми тенями. Нашёл в своей сумке блеск-плампер и нанёс Юнги на губы. Он удивился, что оно жжется. Я обещал ему, что вскоре все пройдёт и подумывал не рисовать ли ему слезу. Юнги вдруг обнял меня за талию. Сзади был стол, сам он сидел на диване. Я никуда не мог убежать. Хотел ли я убежать? Нет. Боялся ли? Я был просто в ужасе. Он начал целовать мои руки, убрал подальше всю косметику и потянул меня в сторону дивана. Он поцеловал каждый миллиметр моего лица, каждый его поцелуй был невесом и мягок. Мы начали целоваться в губы, я весь сгорал от любопытства и стыда.Юнги начал целовать мою шею, между делом спрашивая, остановиться ли ему или нет. В ответ я простонал тихо. Юнги начал расстегнуть пуговицы моей рубашки: его руки блуждали по телу. Его поцелуи были пыткой. Я попытался снять с него рубашку, но мои руки тряслись. Он разделся и продолжил свое дело. В ту ночь я плавился в его сильных руках, просил пощады, но и не хотел, чтобы он остановился. Он был и искусителем и исцелителем. Ту ночь я запомнил навсегда, той самой ночью мой любимый мужчина с нежной кожей и пухлыми щечками, лисьими глазками и сияющим блеском показал мне какая сладкая может быть моя жизнь. Той ночью у моего мужчины был блеск в глазах, под глазами и на веках. Той ночью я узнал, что кожа моего мужчины для меня слаще сахара. Той ночью мой мужчина был великолепен. И все последующие ночи были прекрасны. Моя любовь к нему растёт с каждым мгновением, до сих пор считаю, что все поцелуи мира предназначены для Мин Юнги.  Он уже год, как закончил университет, получил свою работу мечты, в свободное время читает лекции по истории искусства, пишет свою кандидатскую работу, я – также хорошо учусь и надеюсь закончить КГУ с красным дипломом и стать в будущем прекрасным дизайнером. Тэ с Гуком вместе живут и воспитывают шпица. Учёба Тэ закончилась, он работает в частной школе, Гук - выпустил свой альбом и стал популярным, но до сих пор иногда просит совета у Юнги на различные темы.