***
В первый класс Сынмин поступает на год раньше, и Чонин, испуганный тем, что общаться они перестанут, кидается чуть ли не на шею старшего, страшась отпустить. Сынмин по спине поглаживает понимающе, и подбадривает тем, что общение у них будет такое же, как и раньше. Сынмин свое слово держит. Чонин в первый класс поступает на следующий год, и общение за тот промежуток времени, что они не всегда проводили вместе, в самом деле не ухудшается. Они строят вместе домик на дереве и проводят там едва ли не все свое свободное от школы время.***
Чонин понимает, что что-то с ним не так, когда на первые отношения Сынмина в 10 классе с его одноклассницей реагирует слишком уж бурно, даже для самого себя. Холодный как айсберг в условной Антарктиде, он плачет ночами в подушку, пытаясь заглушить в себе все, что надумал за эти годы. Чонин избегает эту парочку в школе и не отвечает на смс Сынмина неделями, отговариваясь постоянной занятостью в литературном кружке и усталостью после командной тренировки по футболу. Осознание того, что он надеялся быть всегда рядом с другом рассыпается в прах всякий раз, как он наблюдает за их взаимодействиями. Сынмин не понимает, что происходит, пытаясь наладить общение всеми способами. Первый идет на контакт, первый приглашает на ночевку, первый пишет и первый звонит. Чонин пытается не замечать. Чонин старается убить в себе всё и даже больше, чтобы в груди не болело от чужих отношений. Чонину становится физически тяжело дышать и стоять на ногах и сердце чуть ли не взрывается, когда мельком он в коридоре видит, как Ниён целует Сынмина в щеку и наскоро убегает. Сынмин замечает, как Ян наблюдает за ними, и порывается помчаться за младшим, но его и след простывает во внезапно образовавшейся толпе.***
Сынмин спустя пару дней ловит Чонина в коридоре, специально подкараулив возле двери его класса, и с последнего урока уводит, оправдываясь тем, что дело срочной важности и отлагательств не терпит совершенно. У Чонина сердце удар пропускает от ощущения сильной ладони, что сжимает его худое запястье. Чонину становится страшно, что его разоблачили и сейчас либо побьют, либо выбросят, как ненужную куклу, и дружбе настанет конец. Чонин к такому исходу не готов. — Ян Чонин, — взволнованно на одном дыхании выдает, уведя младшего за собой в дальний угол. — Объясни мне, что происходит с тобой в последнее время? — Руку не отпускает, все так же сдерживая запястье, страшась, что если отпустит, то младший даст дёру восвояси. — Ничего не происходит, — лжет. — Я ведь говорил, что устаю. — Раньше было то же самое, но мы общались чаще, а сейчас ты будто отдаляешься от меня. В чем причина, Нини? — Сынмин рукой волосы неаккуратно уложенные Яна поправляет, мягким движением щеку его оглаживая, ощущая, как непроизвольно к нему младший льнет. — Прости, Минни, я правда виноват за это. Но все в порядке, дело ведь во мне. Я обещаю, что буду стараться лучше. Мы ведь все еще друзья? — Чонин взгляд поднимает с надеждой на положительный ответ, а по блестящим глазам видно, что вот-вот и расплачется. — Конечно, друзья, — по волосам треплет уже более расслабленно. — Всегда были и будем. Чонин выдыхает тяжело, как будто бы с плеч упал Эверест, и улыбается натянуто, но стараясь показать, что все хорошо. Общаться они в самом деле начинают, как и раньше. Чонин тоже слово свое держит. Через неделю Сынмин расстается с Ниён.***
Сынмин поступает на первый курс юридического и в один из дней приглашает Чонина на вечеринку по случаю начала учебного года. Чонин Сынмину доверяет, хоть и желание идти в компанию людей совершенно ему незнакомых отсутствует вовсе. Чонин одевается сдержанно. Толстовка и джинсы — все как обычно. Не нужно излишне привлекать к себе внимание, ведь присутствие Мина и так должно сгладить атмосферу, а больше в поле зрения никто и не нужен. Вечеринка, в самом деле, оказывается не такой уж и убогой, как думает Ян. Здесь интересные люди есть, с кем можно пообщаться на совершенно разные темы. Он расслабляется, попивая манговый сок, и только спустя пару часов непрерывной полемики понимает, что Сынмина с ним нет. Сердце опять пропускает удар, а под ложечкой начинает ныть от навязчивых мыслей. Чонин трясет головой и отправляется искать друга. В туалете его не оказывается, в хозяйской комнате и на кухне тоже. Чонин идёт на веранду и выдыхает, наконец, когда видит его смотрящим на ночной небосклон в практически абсолютной темноте. — А ты быстро в коллектив влился, малой, — ухмыляется будто досадно и головой трясет тоже, цепко за перила хватаясь. Чонин понимает, что Ким сейчас пьян. — Возможно, — неуверенно мямлит, осторожно подходя ближе. — Поедем домой? Я устал. — Уже устал, лисенок? — Мин улыбается, по-хитрому смотря на растерянного младшего, и поворачивается, спиной на парапет наваливаясь. — Угу, — подтверждает. — Да и ты уже…выпил достаточно. Поедем? Сынмин отталкивается резко слишком и, пресекая подбиравшееся головокружение, неспеша подходит к Яну, вставая ровно напротив. Хмыкает. Наклоняется ближе и целует. Совсем невесомо как будто, но так горячо, что у Чонина подкашиваются колени, а стакан с соком вылетает из рук, разбившись об пол. И прежде, чем Ян успевает опомниться, Сынмин отстраняется. — Домой так домой, — шепчет в губы. — Я провожу тебя. И разворачивается, вышагивая ровно под совершенно ошарашенный взгляд младшего, но тут же врезаясь в стеклянную дверь. Чонин касается холодными пальцами своих губ, пытаясь осознать не почудилось ли ему секундой назад произошедшее. Сынмин на утро не помнит ничего.***
Через месяц Сынмин торжественно заявляет, что у него появилась девушка. Чонин торжественно заявляет (самому себе, конечно же), что совершенно запутался. Чонин не находит себе места, едва ли не волосы рвет на голове и скулит в подушку, вспоминая тот вечер во всех деталях. У Чонина болит сердце. Чонин не понимает почему и совершенно не осознает зачем. Чонин невольно рассыпается на части, осознавая, что больше, чем друг быть для Сынмина просто не может. Чонин не знает, куда ему деть себя и куда засунуть свои чувства, чтобы не было настолько тяжело от осознания того, что Ким Сынмин сейчас счастлив с другим человеком. С другим, а не с ним. Одна только мысль об этом режет острее ножа и бьёт по голове сильнее бейсбольной биты. Чонин опять отстраняется намеренно, не желая мешать чудесным отношениям друга. Появляется в его жизни намного реже, больше не звонит и не пишет, оправдываясь в этот раз подготовкой к экзаменам. Чонин даже думать не хочет, чем занимается его друг вместе с девушкой, потому что сердце саднит и разрывается, в животе тянет чувство безысходности, а попытки начать готовиться к важному экзамену пресекаются очередной истерикой. От шабаша в голове отвлекает короткое сообщение на телефон. От Сынмина. Всего два слова, от которых слезы сами порываются наружу: от Минни: Мы расстались.от Нини: Хочешь, чтобы я приехал?
от Минни: Да, пожалуйста. Я жду тебя в нашем домике на дереве. Чонин понимает, что все в самом деле серьезно, раз местом встречи выбрано их убежище от этого злополучного мира. Чонин понимает, что свои чувства сейчас ему только хуже сделают, поэтому их нужно засунуть как можно дальше, ведь его другу сейчас плохо. Сейчас он должен поддержать близкого ему человека, а не плакаться от невзаимности. Чонин выбирает Сынмина. Чонин собирает сумку с нужными вещами. Уже осень, от того достаточно прохладно, чтобы оставаться на ночь в их укрытии. Кладет все, что только попадется под руку: одеяла, куртки, подушки, снеки, воду и пару мягких игрушек, на последнем вздохе вспоминает про фонарик и веревку на случай, если лестница опять покорежится. Пулей летит к месту встречи и карабкается на дерево, крепко держась за бруски, чтобы тяжелая сумка не перевесила ненароком, заставив свалиться на землю. Дверцу поддевает и, вваливаясь грузно, охает, ударившись головой и коленкой. Сынмин сидит на полу, обвив колени руками. В домике темень кромешная, внезапно нарушаемая лишь светом от фонарика. Сынмин наушник один достает, взглядом пустым окидывая Яна, и голову опускает на колени, обхватив ладонями несильно. Чонин зажигает их старый ночник, включает гирлянду, наспех раскладывает на пол тяжелый матрац и вытаскивает из сумки одеяло и подушки. Садится, выдыхая громко, и жестом предлагает Мину перебраться с пола к нему. Сынмин поднимается молча и так же молча плюхается, заставив младшего чуть-чуть подпрыгнуть от неожиданности. Чонин укрывает одеялом заботливо, а Сынмин предлагает второй наушник. В абсолютной тишине они сидят где-то с час. Смотрят на гирлянду и на то, как ветер прохладный развевает шторки оконные. Волшебная атмосфера, если подумать. Чонин отмечает про себя, что давно не ощущал себя настолько спокойно рядом со старшим. Наверное, с того самого момента, как понял, что далеко не дружеская любовь к нему засела в его сердце. Чонин глаза прикрывает, отдаваясь моменту, и ощущает, как на его плечо опирается голова Мина. У Чонина, кажется, дыхание сперло. — Знаешь… — Сынмин прерывает тишину чуть хрипящим голосом. — Я долго не мог понять, что со мной происходит. Каждый раз было ощущение, что я делаю что-то неправильное, но сообразить, откуда такие мысли, как будто бы не предоставлялось возможным. — Он приподнимается, усаживаясь удобно и облокотившись о стенку. Чонин наблюдает заинтригованно, не смея прервать рассказ друга. Слушает внимательно, внимая каждому произнесенному слову, чтобы ненароком не упустить ничего. — Я правда долго копался в себе. — Усмехается коротко. — Пытался разобраться, почему я реагирую на что-то так, а не иначе. Почему я чувствую то, что чувствую. И, конечно же, пытался понять, почему у меня не клеится с девушками. Забавно, правда? — Снова смеется. — За все это время, мне кажется, я ни разу не любил никого из них по-настоящему. Ниён была хорошей, в самом деле, ты не подумай. Но с ней…как будто было не так. — Сынмин тупит взгляд в пол, перебирая пальцами браслетик, подаренный Чонином на годовщину их дружбы. — Мы расстались, потому что я настоял. Я не мог дать ей то, что она хотела. К моему удивлению, она отнеслась с пониманием и поддержала меня, несмотря на то, что инициатива все закончить была моя. С Джису мы расстались не так гладко, на самом деле. Когда я сказал, что ничего не чувствовал к ней все это время, она разозлилась на меня. Начала истерить и говорить, что я ее не достоин, что я лжец и всякое такое. Чонин наблюдает внимательно за эмоциями, сменяющимися на лице Кима, и пытается прочитать его настроение и все его переживания, стоящие за этим рассказом. Чонин все еще слушает, а Сынмин, кажется, скоро расплачется. — Я пытался понять, что со мной. Предложил ей встречаться, надеясь, что все пройдет. Но стало только хуже, когда мы с тобой снова почти перестали общаться. Чонин, кажется, замер, страшась настолько, будто его поймали с поличным. — Тогда до меня дошло, чего все это время мне так не хватало. Точнее кого. — Сынмин делает паузу. Молчит долгих две минуты, пытаясь успокоиться, шмыгая громко носом, а затем продолжает. — Понимаешь, о чем я, Нини? Чонин сглатывает нервно. Сынмин подсаживается ближе, аккуратно ведя пальцами по острой коленке младшего, витиеватые узоры вырисовывая на ней. Сынмин тоже боится. Боится ошибиться. — Мне кажется, — Чонин едва шепчет, чувствуя дрожь по всему телу толи от холода, то ли от накативших эмоций. — Мне кажется, хен, ты…нравишься мне. Сынмин руку отрывает от коленки и резко поднимает голову вверх, неверяще оглядывая парня перед собой. Моргает глупо, раскрывает рот, порываясь что-то сказать, но тут же закрывает его, не подобрав нужных слов. Сказать, что ошарашен, не сказать ничего. Чонин жмурится немного, сам испугавшись сказанного, испугавшись, что все совершенно испортил своим внезапным признанием абсолютно не к месту, но Сынмин головой трясет, подсаживается ближе, переплетая их ноги, и ладонью по щеке ведет, снова замечая, как от этого действия Ян начинает млеть. — Вот как, — улыбается. — Значит, я в самом деле не ошибся. Сынмин притягивает лицо младшего ближе к себе, прикрывает глаза и нежно касается губами чужих влажных губ, ощущая на коже своей опаляющее дыхание Яна. Отстраняется аккуратно и наблюдает за реакцией. Чонин смотрит будто замыленно. Взглядом упирается в лицо Сынмина и тянется вперед, поправляя отросшую прядку волос. Мин коротко смеется, когда младший в карман штанов наскоро лезет и достает оттуда розовую заколку, ту самую заколку. Щелкает ею возле уха старшего и, сильно смущаясь под пристальным взором, тянется за еще одним поцелуем к нему. Сынмин целует неспеша, давая волю для действий Чонину. Целует медленно и очень мокро. Сынмин напирает, целуя так страстно, что Чонин, кажется, в любую секунду расплавится от переполняющих эмоций. Сынмин нависает сверху, руки по обе стороны от головы друга расставив, припадает к нему всем телом ближе, упираясь своим пахом в чужой и чувствуя выдох судорожный. Сынмин юркий язык пропускает сквозь приоткрытый рот, сталкиваясь с языком Яна вновь. Посасывает нежно, вовсю исследует новую территорию, прикусывает губу очень мягко, оттягивая ее на себя, и наблюдая как Ян закатывает глаза от удовольствия. Чонин сейчас слишком счастлив, чтобы вообще о чем-то другом думать. Чонину слишком хорошо, чтобы думать в принципе. Он обхватывает чужие плечи, резко прижимаясь к телу Мина, и чувствует, как тот тихо стонет, разрывая поцелуй. Чонин снова надавливает на чужие плечи, двигая беспорядочно бёдрами вверх и вниз, задевая чужой пах и слушая громкие выдохи друга. Ещё ближе жмется, утягивая в глубокий поцелуй, и опрокидывает резко на спину, устраиваясь на чужих бедрах сверху. Целует жадно, лицо Кима в руках держа и поглаживая скулы, бедрами двигает на его бедрах, и стонами упивается сладкими, отвечая на них своим. Сынмин руки на талии Яна укладывает, переходя с нее ниже, и перенимает главенство над процессом, двигая парня на себе, как хочется. И целует-целует-целует, словно добрался до самого ценного и впредь опускать не желает. — Я понял, что ты тоже мне очень нравишься, — честно бормочет куда-то в уголок губ Чонина и утыкается следом в изгиб гладкой шеи, целуя ее. — Чертовски сильно нравишься. Без тебя не могу. Дальше мокрых поцелуев в ту ночь ничего не заходит, но им это и не надо. Оба, наконец, поняли, чего им так не хватало. Оба, наконец, поняли, что счастливыми быть могут только друг с другом.