Ночь, утро, дым.

Искренне приятно было находиться в месте, что хотя-бы на время унесет тебя подальше от осточертевшей обыденности. Где можно не вспоминать о школе, проблемах, предстоящих экзаменах… Да и вообще ни о чем, что важно. Где можно расслабиться, позволить себе утонуть в праздничной атмосфере и эйфории от алкоголя и комфортной компании. Было приятно. Но уже нет. Ощущение праздника тут же испарилось, да и когда праздник не у тебя, это чувство особенного дня едва уловимо. Для кого-то априори день рождения Токена — не более, чем просто возможность побывать на чуть более роскошной тусовке, чем обычно. Но… Не для Стэна. По крайней мере, он на это надеется. Ему действительно хотелось прийти, проникнуться весельем, разделить с другом радость и отметить чужой день рождения так хорошо, словно это его собственный… Но планы как всегда обломались, надежды рухнули, как карточный домик, а все потому, что четырем Магомедом сегодня совсем не сидится дома. Кайл, Эрик и Кенни еще на прошлой неделе дружно решили, что не пойдут на день рождения Токена. Ведь наверняка у него, как и у любого мажора, непостижимо завышенные критерии в оценке подарка — безупречная отмазка в стиле Маккормика. Да и вообще, они не друзья, с младших классов их общение сошло на нет… По словам Кайла. Смысл появляться? Вместо этого парни дружно решили остаться в тот день на ночевку у Картмана, а теперь ни с того ни с сего заявились как миленькие. Стэн не хотел их видеть. Он с парнями вдребезги поссорился сразу же, как вступился за Блэка. Марш считал его одним из немногих действительно близких ему людей, ведь что бы ни происходило, он всегда оказывался рядом. Всегда поддерживал в трудную минуту. Беспрекословно выручал, в какое бы дерьмо тот ни вляпался. И ничего не требовал взамен. Хоть он и не являлся Стэну вторым Кайлом, который с ним через это же дерьмо и проходил, но для Марша не появиться на его вечеринке было просто высшей степенью неуважения. Так и произошел конфликт на фоне развилки мнений на этот счет. И ладно бы они пришли одни, ведь рано или поздно Стэн все равно бы с ними помирился, но вместе с ними пришел еще и Баттерс. Как назло, черт возьми! Но если б они знали… С недавних пор, после одного происшествия, Марш просто на дух не переносит его присутствие. Как его вообще родители отпустили куда-то так поздно ночью?! Стрелка на часах переваливает за три. На очереди идет третья по счету бутылка вина. Стэн, вынув из нее пробку, делает лишь пару глотков и откладывает — больше уже физически не лезет. Голова идет кругом. Еще полчаса назад он завалился в одну из гостевых комнат в особняке Блэков и не высовывался. Он отправился сюда сразу же, как его взгляд неизбежно столкнулся со взглядом персоны, упомянутой ранее. Было неловко избегать Стотча так очевидно, но ничего не поделать. Музыка играла очень громко. Буквально прошивала насквозь. Все вокруг весело танцевали, прыгали, шумели всевозможными способами и с головой уходили в отрыв, и только Баттерс с Кайлом сидели на диване и спокойно о чем-то беседовали. И единственные обратили внимание. Стэн, едва войдя в гостиную, тут же из нее вышел. Прихватив с собой несколько бутылок из серванта. С того момента веселью официально пришел конец. Стэн ложится на кровать и некоторое время задумчиво смотрит в потолок. Но через полминуты возвращается в кресло, решив, что лежать в таком состоянии — определенно плохая идея. Почти сразу же улетел на вертолетах. Не стоило так много пить. Даже сквозь ощутимое помутнение рассудка, от навязчивых мыслей никак не было отбоя. Что со мной такое? Что со мной не так? С чего все вообще началось? Наверное с школьной столовой. И с его компании троих лучших друзей. Когда Стэн почувствовал первый рвотный позыв, стоило Баттерсу сесть к ним за столик. Или с головокружения, когда Баттерс, оставшись убирать класс после уроков, пролил ведро с грязной водой на глазах у всех? Или может все-таки с сосания под ложечкой, когда на прогулке Картман толкнул Стотча так сильно, что он поскользнулся на заледеневшей луже? И со временем этот сомнительный набор неприятных физических ощущений превратился в открытое желание оказать помощь, поддержку… Защитить, оказаться рядом при любых обстоятельствах. Заговорить. Поднять ведро. Наклеить пластырь на содранную коленку. Навалить кошачьего дерьма под дверь отцу, что несправедливо наказал. Оттаскать за волосы мать, что пыталась утопить собственного сына. Взять за руку и увести за собой ото всех неприятностей. От всего этого мерзкого жестокого мира.

Так почему же ты не захотел пойти за мной, Баттерс? То, что ты сказал в тот день, когда уехал с Кенни черт пойми куда… Ты действительно так считаешь? Думаешь, я эгоист? Что мне кажется, что мир крутится вокруг меня? Тогда какого черта я думаю о тебе часами напролет, жертвуя сном и нервными клетками?

Стэн не может заткнуть свой внутренний голос. Он зажимает глаза, прижимается лбом к коленям, сдавливает ладонями голову, но ничто не помогает — перед глазами застывший образ того дня. Они встретились во вторник, когда Марш поссорился с друзьями. Как раз шел от них, и встретил по дороге Стотча, который направлялся как раз туда, откуда брюнет уходил. Состоялся несодержательный диалог, а позже случилось то, что поспособствовало неизбежной паузе в их дальнейшем общении. «Куда идешь?» «К Кайлу домой. Там сейчас все. Может, вместе пойдем?» Стэн отчетливо помнит, как сердце предательски отозвалось даже на это прозаичное «вместе». Хотелось согласиться. Но еще сильнее хотелось побыть с ним подальше от этих гребаных «всех». «Я как раз оттуда, мы поссорились. Не хочу их больше видеть.» «Оу… Мне жаль, Стэн… Ну ладно, увидимся…?» Блондин уже развернулся и почти пошел дальше, когда Марш поймал его ладонь, хрупкую и холодную. Сжимая своей, покрытой тканью красной варежки. «Стой…» Когда Баттерс вновь повернулся к собеседнику и их взгляды столкнулись, там-то Стэн и осознал, что сделал раньше, чем подумал. Стотч действительно не ожидал от него такого жеста, а Марш, ощутив напряжение, повисшее в воздухе, окончательно утратил свою решимость. «Я… Должен тебе кое что сказать. Уже давно.» Ведь тогда было ясно, что если он не сделает этого сейчас, то не решится больше никогда. Никто в здравом рассудке не пойдет на такое… От стресса и страха живот не на шутку скрутило. «М-может прогуляемся?» Баттерс только и мог, что непонимающе хлопать глазками со своими длинными светлыми ресницами, от которых… Невозможно оторвать взгляд. Даже сейчас, когда все позади, они помнятся ярко и завораживающе. Стэн, погрузившись в воспоминания, как будто переживает это все вновь. А тогда он, осознавая что ведет себя абсолютно идентично тому, как ведет себя Баттерс большую часть времени нахождения в обществе, видимо… запаниковал окончательно. Они ведь все еще стояли посреди дороги. Держась за руки. Стэн понял, что наверняка у Стотча нет совершенно никакого желания гулять с ним сейчас, чтобы он что-то там сказал, поэтому говорить надо было здесь. И он выпалил. «Ты мне нравишься.» И отпустил руку. Резко, словно в тщетной попытке еще успеть заткнуть себе рот, но пути назад уже не было. Марш даже не заметил, как зажмурился, словно ожидая удара. Не верится, что сказал. Не верится, что это действительно так, черт возьми! Блондин опешил. «Стэн, знаешь… Мне- м-мне действительно надо идти.» И он развернулся и пошел. Почти побежал. А Марш так и остался смотреть ему вслед, как полный идиот. Глаза уже слипаются от погружения в воспоминания, но спать нельзя. Не хочется оставаться на ночевку, чтобы на утро проснуться в доме у друга и пережить все это заново. Стэн выпрямляет ноги, медленно разминает их, а затем поднимается. Подобрав с пола свою куртку, он отпирает дверь и наконец-то покидает свое временное убежище. В нос тут же ударил запах марихуаны, в котором утонули остатки спертого воздуха в помещении. Маршу доводилось курить травку лишь пару раз в жизни, и с его вечной нуждой любым возможным путем убегать от гнетущей реальности эти случаи к его семнадцати годам достигли бы неисчисляемого количества, если бы не ненависть к отцу, который занимается выращиванием травки. Который буквально вынудил всю семью переехать на его гребаную ферму марихуаны, до конца жизни подарив своеобразный триггер. Если он действительно таким образом хотел отбить у своего сына желание курить траву, то, несомненно, план сработал превосходно. Идя вдоль по коридору, парень успел переступить несколько человек, которые так перебрали, что не могли встать и дойти до ближайшего места, где можно было бы лечь. Оказавшись на улице, Стэн достал помятую пачку красных мальборо и закурил. Небо едва заметно светало. На улице никого, воздух чистый и свежий… Немного влажно, первая выступившая трава из-под растаявшего снега была покрыта росой. Стэн отошел за угол дома Токена и присел на корточки, опираясь спиной о стену здания. Хотелось спать, да и курить хотелось с более несчастным видом, чем по-привычному стоя. И не имеет значения то, что его все равно никто не увидит. Парень сложил руки на коленях. Меж сухими от холода пальцами все еще тлела сигарета, но Стэн уже не курил. Его голова с копной отросших темных волос, неизменно покрытая синей шапкой уже лежала в его руках. Усталость и навязчивые мысли вместе с чувством стыда за прошлое делали свое дело. — Стэн? До Марша донесся тихий, чуть хриплый юношеский голос. Боже, он что, задремал? Было непонятно, ведь когда ты пьян и замираешь в одной позе, час может пролететь по ощущениям за одну минуту. Парень медленно поднимает голову, бросает на асфальт окурок, на котором выстроилась башенка из пепла, и смотрит наверх. Это Баттерс. Черт бы его побрал. — Что ты здесь делаешь? — спросил Стэн. — Тебя искал. Марш изумленно посмотрел на него. По Стотчу видно, что он пытается выглядеть решительно и невозмутимо, но все тщетно. И чего же он так переживает? Что ему вообще может быть надо от Стэна? — …Не я один кстати. — Ну вот он я — Стэн поднимается на ноги, из-за чего в глазах слегка потемнело. Парень складывает замерзшие руки в карман и оглядывается по сторонам. — Ну что, пойдем назад? Брюнет смотрит на юношу сверху вниз, но тот не смотрит на Стэна в ответ. Глаза опущены. Так даже лучше. Психологически легче переносить присутствие предмета обожания, который тебя… так непочтенно отверг. Даже не высказавшись. Просто проигнорировав твои чувства и отправившись дальше по своим делам. Сердце сковывала обида, но грубить почему-то уже не хотелось. Свежий воздух отрезвлял, вернулась свойственная Маршу сдержанность, некогда унесенная алкоголем в далекие дали. Обходить весь дом Стэну не хотелось, но Баттерс так и стоял, на этот раз почему-то не торопясь разворачиваться. — Прости за то, что так повел себя во вторник. Тихий шум ветра на пустой улице лишь на мгновенье уступил место голосу Стотча, а затем снова стал единственным звуком около них. Стэн пару секунд переваривал сказанное, а затем недолго думая сухо ответил: — Ничего. Проехали. Но Баттерс все еще стоял. Ну и пусть стоит, если ему так хочется. В любом случае, спешить уже некуда. — Может, покурим? — предложил блондин, обернувшись на восходящее солнце. Решив, что это неплохая идея, Стэн полез в карман куртки за пачкой. Зажав свою раковую палочку меж обветренных покусанных губ, он заглянул внутрь коробочки. Осталась всего одна. Он на пару секунд задумался, не удостоить ли Баттерса чести выкурить последнюю его сигарету (он искал его, все-таки. Даже извинился за свой поступок!) но в этом уже не было нужды. Стотч уже поджигал кончик сигареты из своей пачки красного ротманса. Некоторое время они курили молча. Стэн стоял, оперевшись спиной о стену, периодически бросая взгляды на Баттерса. Тот в свою очередь неизменно смотрел куда-то в сторону, хоть и корпусом был повернут в сторону Марша. Брюнет искренне старался не засматриваться на его точеную линию челюсти, тонкую шею, худые пальцы, меж которых был зажат сигаретный фильтр, но все было тщетно. Словно когда Баттерс рядом, то ничто больше не стоит внимания Марша. Помимо него одного. — Ты мне тоже нравишься, Стэн. Брюнет может поклясться, что он едва не подавился дымом, услышав это. Он почувствовал, как в миг вернулось то самое уже забытое чувство головокружения, что преследовало его всегда, когда Баттерс с ним разговаривал. Голова блондина плавно повернулась в сторону собеседника. Удивительно, как Стотч смог сказать об этом так, чтобы его голос даже ни разу не содрогнулся… Хоть и смотрел он все еще не Маршу в глаза, а куда-то как раз туда, где бешено заколотилось сердце, едва ли не выпрыгивая из горла. — Мне… просто понадобилось некоторое время, чтобы понять это. Стотч приблизился лишь на один маленький шажок, но и этого хватило, чтобы он оказался на опасно близком расстоянии от Стэна. Даже несмотря на окутывающий дым сигарет вокруг, теперь брюнет чувствовал этот едва уловимый теплый запах чего-то сливочного и ванили, что доносился от любимого человека, от его светлых волос и одежды. И когда Баттерс наконец-то посмотрел ему в глаза, это окончательно вскружило Маршу голову. — Можно я тебя поцелую? — блондин спросил разрешения. И все же, Стэн опустил глаза, теперь его очередь. Потому что казалось бы, еще немного, и он упадет в обморок от такого напора. Он осторожным движением выдернул окурок из пальцев у Баттерса, но только для того, чтобы сплести их со своими. — Почему ты спрашиваешь? Вопрос был риторическим. Их лица подались друг другу навстречу, и губы слились в осторожном, но очень чувственном первом поцелуе. Не верилось в собственное счастье. И в глаза смотреть уже совсем не хотелось. Напоследок скользнув губами Стотчу по щеке, Стэн осторожно положил свой подбородок ему на плечо, когда Баттерс приблизился, чтобы обнять. Все происходило так нерасторопно, словно в замедленной съемке. Действия были такими нерешительными, ведь для парней все это ново и непривычно… но от того ничуть не хуже. В животе порхали бабочки, кожа покрылась мурашками. Марш снова прикрыл глаза. От человека напротив веяло непередаваемым теплом и уютом, и теперь, впервые за неделю, он действительно чувствовал счастье и был абсолютно спокоен и внутренне уравновешен. Хотелось остановить время и навсегда остаться в этом моменте. — Теперь пойдем мирить тебя с парнями, — сказал Баттерс в какой-то момент, и, отстранившись, потянул сцепленные ладони за собой. Но даже таким чудесным мгновеньям в итоге суждено заканчиваться. Но только не этому чувству абсолютного счастья, что пришло к Стэну вместе с утром после бессонной ночи.