Вы мне надобны

Шелест листьев тополя, тихое щебетание птичек где-то рядом, палящее солнце, мягкая и свежая трава. Николай, или же Николя, как его чаще называли в нынешней, взрослой, жизни, любил такую погоду. А ещё он любил Пьера, и неизвестно, кого больше. А этот самый Пьер сейчас лежал здесь же, положив голову на колени Ставрогина, и вслух читал очередное французское сочинение, наверняка, про революцию, свободу и всё в таком духе. Душа Верховенского была деятельной, можно даже сказать бунтарской, что совершенно не сочеталось с его внешностью. Эти серые глаза, длинные губы, острый нос, светлые волосы и бледная, аристократичная кожа никак не могли принадлежать человеку с такими мыслями и целями в жизни. И имя Пьер тоже не подходило ему, но Николаю нравилось его так называть, это создавало ощущение чего-то нежного и мягкого, одним словом того, чего у них не будет. Честно говоря, Николай думал, что он сам тоже не должен был достаться Петру. Ему бы подошёл кто-то более жестокий, резкий и решительный, да и смелость бы не помешала, под стать Верховенскому. А ведь Николя не подходил этому описанию от слова совсем. Да, это описание было выдумано Ставрогиным, основываясь только на его суждениях, но он почему-то считал, что оно правильно и другого быть не может. Поэтому он каждое утро вставал с мыслью, что вот оно, их последнее утро. Но каждый раз это оказывалось ложной тревогой, ложным волнением. Верховенский неизменно врывался в его кабинет, пока Ставрогин разглядывал коллекцию бабочек или читал, и предлагал что-либо, это могла быть прогулка, визит в гости, простое чаепитие, но обязательно вместе. Иногда даже складывалось впечатление, что без присутствия Николя рядом у Петра ничего не получится, слова и мысли вылетят из головы, ноги откажутся идти, а блюдце с чашкой вывалится из рук. Отчасти это было правдой, по крайней мере со словом окружающих. Кириллов, Даша и все остальные отмечали, что они не сочетаются от слова совсем, никто не понимает, как они ещё не переругались и не устали друг от друга, но при этом лишь безмолвное присутствие рядом одного из них придавало другому сил и энергии. Из лабиринта размышлений и воспоминаний, куда Николя заносило довольно часто вследствие его натуры, мужчину вытащил нарочито обиженный, но с нескрываемой ноткой игривости, голос. -Николай Всеволодович, вы ведь совсем меня не слушайте! -не слушаю, но что я могу поделать с собой, если меня не привлекает ваша идея о светлом будущем, дорогу к которому мы, по вашим суждениям, можем и должны проложить собственными руками путём революции? -вы невыносимы, когда же вы наконец согласитесь с очевидным, берите пример с вашего друга, Кириллова. -ставить мне в пример Кириллова — значит проявить полную невнимательность к человеческой психологии и мимике, Пётр Степанович, что крайне несвойственно для вас. А вот с тем, что я не выносим, я согласен совершенно. Думаю, это уже неоспоримая истина, которая крепко засела в сознании жителей этого миленького городка. К тому же, зачем вы со мной носитесь, если ясно видите, что я не восприимчив к вашим увещеваниям и наставлениям. Что вас держит рядом со мной? Жалость? О, такого чувства вы не испытывали никогда. Азарт? Возможно. Желание добиться поставленной цели? Вероятно. Но мне всё-таки хочется узнать ваше мнение, будьте так любезны. -что ж, с превеликим удовольствием, но сперва давайте прогуляемся, полезно немного размяться после отдыха на солнце. – Пётр встал первым и протянул руку Николаю, тот, поколебавшись, принял её и пошёл следом. Когда они прошли всю поляну и вступили в лес, окружавший особняк Ставрогиных, Пётр наконец заговорил: -вы, кажется, хотели узнать, почему я общаюсь с вами и, как вы выразились, нашусь с увещеваниями. Ответ прост. Вы мне надобны. Когда я впервые увидел вас, то понял, что вы тот самый человек, которого я искал, вы тот самый человек, который станет моим кислородом, моей пороховой бочкой, которая будет разжигать во мне душевное пламя. И я оказался прав, признайте это. -а мне вот видится, что я никакая не пороховая бочка, никакой не кислород и меня самого зажечь нельзя, не говоря о том, чтобы ещё и делится с кем-то, остаётся одно- плыть по течению жизни и ждать чего-то. -чего? -а я и сам не знаю, в этом и заключается прелесть бытия- ты не можешь ничего знать наперёд, только предполагать. Например, я никогда не подозревал, что встречусь с вами, а теперь предполагаю, что расстанусь с вами. -это с чего вы так, Николай Всеволодович! Ну уж нет, данный расклад меня совершенно не устраивает. И мне без разницы, что вы там себе напридумывали. Возражения Николя были предупреждены решительным поцелуем. Он не был нежным, наоборот, максимально грубым и лидерским. В этом заключался весь Пьер, теперь уже его Пьер, чьи действия так не сочетались с его внешностью и именем. Но в любом случае, судьба соединила их, как частицы одного паззла, как инь и янь, решив, что они дополнят друг друга и создадут гармоничную и тихую жизнь, к которой так располагала атмосфера этого городка, затерянного где-то на просторах необъятной России. А Николя с Пьером обязательно постараются не подвести судьбу, доказывая, что такой шанс дан им не зря. Да, Верховенский не оставит свои революционных смелых мыслей, Ставрогин не вылезет из своего склепа и не начнёт общаться с окружающими, но присутствие друг друга спасёт их обоих от точки невозврата и поможет не просто выжить в этом мире, а достойно прожить положенное им время.