softly

      Покинуть мафию — нелёгкое дело. Для того, кто привык инструктировать других об образе жизни идеальных мафиози, Прошутто проделал долгую работу, чтобы сдвинуться дальше. Очевидно, это была не работа его мечты. Его устремления уже давно были разорваны в клочья, когда была установлена его верность Passione. Он наслаждался прибылью, чего бы это ни стоило, но его сердце было где-то в другом месте, с тобой. С тех пор как твое присутствие стало известно в его жизни, он ничего так не хотел, как спрятаться и забрать тебя с собой, в свое безопасное убежище. Эту мысль оказалось трудно воплотить в реальность. Ты была и останешься простым гражданским лицом, случайно наткнувшимся на него. Иногда Прошутто думал, что вы двое никогда не должны были встретиться, учитывая, насколько Ты далека от мафиозной жизни. Однако он считал тебя своим маяком надежды, солнечным лучом, ведущим его в конец туннеля. Он пообещал себе, что выживет ради тебя. И он выжил. Его окровавленные останки на железнодорожных путях были спасены в самый последний момент. Было бы преуменьшением сказать, что ты была удивленна. Хотя ты знала характер его работы, тебе никогда не приходило в голову, насколько он был близок к смерти. Это заставило вас обоих еще больше ценить присутствие друг друга. Если бы какой-нибудь ублюдок сказал этому человеку 5-6 лет назад, что он будет «мужчиной домохозяином», он бы дал ему пощечину за то, что он смотрит на него свысока. Ирония судьбы в том, что сейчас он испытывает больше всего адреналина, торгуясь с местными продавцами или пытаясь получить бесплатные купоны. Теперь он понимает свою ошибку, глядя свысока на супружеские дома, которые много лет назад появились из неведения. Покупки продуктов, уборка, приготовление пищи, выпечка — это нелегкие задачи. Он молча обдумывает свой нынешний образ жизни. Какая-то классическая итальянская поп-песня 80-х играет по радио на столешнице, где лежит его посыпанное мукой тесто. Прошутто никогда не считал себя пекарем. Он думал, что его руки были слишком окровавлены для чего-то столь изысканного. Мягкость теста сродни мякоти, которую он когда-то держал в руках, прежде чем остудить и обрезать. Теперь он восхищается подрумяненным хлебом, дав ему жизнь своим усердным замешиванием. Лязг его металлической руки о столешницу заставляет его цокнуть языком. Он думает о том, чтобы прикоснуться к тесту своим протезом, почувствовать его, но также и нет. Чувство осязания всегда было для него очень личным, и он помнит, как раньше обнимал своих товарищей, чтобы подбодрить их, как раньше он быстрее старел с врагами. Эта мысль быстро отбрасывается, когда он понимает, что ему пришлось бы очистить эту штуку от липкого теста, если бы он это сделал. Тихий щелчок пары ключей и «— Дорогой, я дома!» выводят Прошутто из ступора. Он оставляет тесто внутри миски, прежде чем накрыть ее крышкой. Иногда он жалеет, что не может состарить его до конечного состояния. Ты находишь своего дорогого мужа на кухне, в его обычных спортивных штанах и футболке. “Добро пожаловать домой, дорогая”, - его голос такой же успокаивающий, каким ты его помнишь. Ничто так не поддерживает тебя, как мысль о том, чтобы вернуться домой в его объятия. Всегда традиционный мужчина, он должен целовать тебя по прибытию каждый божий день. Не то чтобы ты жалуешься.. Ты замечаешь лежащие тесто, когда обнимаешь его. "Пицца?” , - и он кивает в ответ на твой вопрос. “Маргарита. Твоя любимая”, и он наслаждается твоим небольшим всплеском возбуждения. Быть домохозяином смыло острые углы с тела Прошутто. Если раньше он тонул, то теперь вынырнул и устроил жизнь на пляже вместе с вами. Он осторожно берет твою куртку и кладет ее на вешалку, где ее всегда можно найти. Твои туфли, которые никогда не сдвигаются с места у входной двери, твои ключи, которые никогда не покидают свою декоративную чашу. Прошутто провел слишком большую часть своей жизни, гоняясь за исчезающими вещами, жестокими фокусами, которые приносят больше мрака, чем развлечений. Твои вещи напоминают ему, что ты никуда не идешь, ему не за кем гоняться, он может отдохнуть. “Хочешь, я приготовлю тебе ванну?”, - тихо спрашивает он тебя, моя руку в раковине. “Все в порядке, я быстро приведу себя в порядок. Кроме того, сегодня слишком холодно." Когда ты уходишь в свою комнату, твой муж готовит остальные ингредиенты для ужина. Раньше он запоминал списки имен, но теперь их заменили списками продуктов. Когда он думает об этом, особой разницы не было, у Passione была своеобразная система кодовых имен. Даже если бы он никогда в этом не признавался, Прошутто когда-то нервничал из-за жизни со своими протезами. Он думал, что никогда не сможет сделать тебе хорошо или даже ходить с тобой на свидания. Но он быстро понял, что его страхи были порождены привилегией, которая исходит от жизни, в которой он не ожидает смерти на следующий день. И если есть что-то, что он может сделать, так это настойчиво стараться сделать твою жизнь комфортной. Ты, та кто платит за его жизнь, ты, кто заботится о нем и ты, кто любит его, несмотря на призраков, которые преследуют его, ты, кто превратил его жесткие грани в мягкие края. Он почти закончил нарезать овощи, когда ты спустилась вниз. “Я могу помочь?”, - он всегда заставляет тебя чувствовать себя немного застенчивой. Ты не пропустишь ухмылку на его заострённых губах, даже если он попытается ее замаскировать. Он протягивает тебе моцареллу вместе с ножом, зная, что ты будете шарить по пальцам чем угодно другим. Когда вы двое впервые встретились, он удивлялся, как тебе удается пробираться по жизни вразвалку. Там, где он был методичен, ты была неуклюжа, где он был обычным, ты была спонтанной. Иногда он думает, что это вполне уместно, что он должен быть домохозяином самого неряшливого человека на планете. Это дает ему дом, о котором можно беспокоиться, и мирские переживания, которых он ждет с нетерпением. Ты никогда не видела, чтобы кто-то так усердно и профессионально занимался домашними делами, и ты думаешь о его путешествии от отнятия жизней до создания домов. Невысказанные способы, которыми он думал, что его руки не могут принести никакой пользы в моменты нехарактерной неуверенности в себе, всегда заставляли тебя напоминать ему обо всех тех случаях, когда его руки приносили больше пользы, чем вреда. Например, когда он выращивал цветы в саду, или когда он украшал твой день рождения, когда он зашивал твою изодранную одежду и собирал твое разбитое сердце. “Что бы я без тебя делала?”, - спрашиваешь ты, когда он засовывает пиццу в духовку. А ты тем временем ешь бискотти. Он бы отругал тебя за то, что ты испортишь себе аппетит, но он знает что ты чертовски голодна. “Сожгла бы эту кухню до тла, без сомнений”, - шутит он. Ты от души смеешься, и он молча благодарит судьбу за то, что она не лишила его слуха во время той роковой поездки во Флоренцию.