Поле боя

Солнечный свет желтит воздух, зеленит яркую траву, выхватывает яркими пятнами цветы. Ветер раскачивает поле, оно волнуется и прогибается под ним, разносится пух чертополоха, шмели и осы въедаются в лепестки. Эрен тоже раскачивается, после драки с Галлиардом его еще чуть пошатывает, но у него еще полно сил, они приходят к нему, когда он видит, как на другой стороне поля появляется Райнер. Если присмотреться, то можно понять, что это и не поле вовсе. Бывшая свалка, такое ненужное место, про которое забыли даже бродяги и подростки. Оно зарастает красивыми цветами, земля не успела отравиться, жизнь торжествует. То здесь, то там еще попадаются изломанные колеса, металлические штыри, не цельные кирпичи, дырявые ведра, ржавые гвозди и прочее не опознаваемые предметы, утратившие свое назначение. Еще стоит косая сторожка и уже почти пришло в непригодность кирпичное здание с провалившейся крышей, служившее когда-то складом. Эрен не замечает ни красивых цветов, ни ржавых кирпичей под ногами, он мнет их всех. Он позабыл и о Галлиарде, вероятно, скрывшемся где-то в подступающему к полю лесу, и про Пик, побежавшую за своим ружьем. Она хотела успеть, пока мальчики не убили друг друга. Если бы она была уверена, что Порко победит, то осталась бы на месте, может быть, даже не отвернулась бы, пока он ломал бы Йегеру шею, дробил бы его позвонки. Но ведь все может повернуться против них, Порко совсем не думает в бою, рвется на рожон, будто бы его жизнь — пустяк, поэтому ей нужно ружье. Райнер стоит на другом конце поля около чахлого кирпичного здания, он взглядом ищет своих друзей, и он очень хорошо знает Эрена, который возил за собой его лучшего друга без рук и ног, он никого не пожалеет. Он очень хорошо знает и Порко и его самоубийственную тягу к бою, поэтому то, что не видно ни его, ни Пик заставляет его сердце замереть. Нужно убить Эрена, но ему и драться с ним не хочется, даже если он убил его друзей. Но это нужно. Райнеру жалко его самого и его поломанную жизнь, отравленную ненавистью, ему жаль и себя и свою загубленную любовь. Райнеру всех на свете сейчас жаль, даже те цветы, что мнутся под ногами Эрена, и что будут топтаться под его. Райнер делает несколько шагов вперед, ему хочется что-то сказать Эрену, попросить остановиться и сдаться, но он не успевает найти слов. Эрен с криком бежит к нему, все ускоряясь с каждым шагом и с силой ударяет его плечами и головой в грудь, Райнер теряет равновесие, и Эрен протаскивает его за собой вперед, прикладывая спиной о кирпичную стену. Позвоночник Райнер гудит, но все-таки не хрустит, ровно посередине спины в месте удара образуется длинная протертая рана. — Ненавижу! — кричит Эрен, — Думал, я тебя оставлю? Достаточно было той моей мести и теперь ты можешь быть свободен от нее? Ничего подобного Райнер и не думает. Все страсти Эрена были ему знакомы. Он знал, что тому недостаточно, ему всегда было слишком мало всего, в том числе и смертей. Особенно смертей. Но ему все равно не хочется драться, лучше бы он снова упал перед ним на колени и просил прощение даже после всего. И все-таки Эрена нужно устранить, как бешеную собаку ради благополучия других людей. Эрен скалится, от боли в спине картинка перед глазами сложно фокусируется, и он только и видит, что эти зубы. У него вдруг получается с легкостью оттолкнуть Эрена, Райнер был все еще сильнее его физически. Ему удается отступить от стены, и теперь он сам на него нападает, пытается ударить кулаком, но тот уворачивается. Сдайся, Эрен. Райнер не верит в этот призыв, но все равно повторят это как молитву, будто бы этой фразой он дает хотя бы видимость возможности спастись Эрену. Своему бедному другу, у которого есть все права убить его, но нет права жить. А Эрен думает: убью. Тебя убью, друзей твоих и всю твою страну. И все остальное прочее. В тот раз Эрен вдруг его пожалел, подумал, а не умрет ли он сам теперь, найдет ли ради чего цепляться за жизнь? Нашел, теперь он хочет убить его, и, может быть, в этом смысл его существования. — Ненавижу тебя и твой долг! Эрен, в очередной раз закрываясь от ударов Райнера, вдруг оглядывает поле. Оказывается, это не просто зеленая трава и цветы, под ними скрываются орудия убийств. Вот что он привык черпать из обломков прошлого — смерть. Эрен резко пригибается, выхватывает большой обломок кирпича и бьет им Райнера по голове. Удар приходится на лицо, он рассекает ему бровь, скулу, повреждает челюсть. Куски кожи свисают с лица Райнера отвратительными ошметками, будто снятая шкурка. А это ведь красивое лицо, Эрен успевает подумать об этом только на секунду, и его рука не замедляется, когда он заносит руку с зажатым кирпичом, чтобы на этот раз раскрошить ему череп. Райнер жить не хочет, но ему надо. Он успевает увернуться, боль делает его реакции быстрее. Лоскутки его кожи на лице болтаются от резкого движения, и, должно быть, на глазах его слезы в первую очередь от этого будто бы нечеловеческого ощущения. Райнер сам толкает Эрена в живот и сбивает его с ног, на рубашке Эрена остаются следы его крови. Кирпич оказывается у него в руке, он инстинктивно отобрал его у Эрена, пока тот падал, и теперь очередь Райнера разбить им его голову. Эрен не так сильно дорожит своей головой, как хочет сделать ему больно. Он пинает его ботинком в живот и вскакивает на ноги. Райнер лежит на траве, его рот не закрывается, челюсть вывихнута или сломана. Правый глаз залит кровью и ему страшно ее смывать, потом, если выживет, он проверит, видит ли он еще этим глазом. Перед другим же прогибается травинка, по ней ползет красный неизвестный ему жучок. Надо же. А Райнер, конечно же, выживет, ничего его не берет. Когда он поднимается, то видит за спиной Эрена Порко, и ему по старой привычке хочется закричать — Эрен, сзади! Но также хочется заорать — Порко, осторожнее, он опасен! У Порко в руках блестит нож, солнце подсвечивает его тонкое лезвие, и Эрен хватает с земли палку и пытается со спины ударить его. — Ты, сука неадекватная, поплатишься за мой город! Порко режет его палку своим острым ножом, и пинает Эрена ногой по спине прямо к Райнеру. Взгляд у него испуганный и жуткий, Эрен будто говорит ему тоже самое, он тоже должен поплатиться за его город. Райнеру невозможно смотреть в его страдающее лицо, и он давит ему прямо на голову. Они толкаются, борются, все выходит как-то бесполезно, пока за спиной Эрена не появляется Порко с ножом. Вот куда Райнер должен его толкать, на острие смерти. И он делает это. Эрену хочется разобраться со всеми, с Райнером побольнее, а с Порко побыстрее. И когда он летит на выставленный нож, он не перестает думать об этом, но все-таки ему становится и страшно. Райнер ловит этот взгляд, и хотя бы немного, но ослабляет хватку. Эрену этого достаточно, на земле лежат прикрытые травой железные прутья, он выхватывает их и втыкает обоим в грудь. Эрен очень сильный, они пронизывают их насквозь. Они обмякают, но оба остаются стоять на ногах, нанизанные на прутья, как мухи на иголки. Кровь мочит их белые рубашки, стекает по ржавым штырям. Распятый преступников так добивали, но этих — придется добить по-другому. А Порко думает, больно, это чертовски больно. А Райнер — этого мало, накажи меня сильнее. Эрен ничего не успевает сделать, пространство пронизывает звук, пуля попадает прямо ему в голову. Он падает на колени. Пик выглядывает из-за деревьев, чуть опускает ружье, чтобы посмотреть. Ее юбку колышет ветер, он забирается ей и под рубашку, по телу бегут мурашки даже в такой солнечный день. Пик знает, что таких, как они, так просто не убить. Порко и Райнер все не падают, кровь стекает на зеленую сочную траву, их руки повисли плетями, но они стоят с подогнутыми коленями. У Райнера нет половины лица, по крайней мере, кожа там повреждена жутко, красное месиво, а не лицо. Все они замерли, будто в ожидании нового акта. Пик стреляет снова, кровавый сгусток мощной струей разбрызгивается из виска Эрена. Его глаза сами ведутся в бок, тело перестает его слушаться, и ему кажется, что может быть, в таком положении они и останутся. Трава даже немного приминается от его крови. Ему кажется, что среди нее есть что-то плотное и густое. Пух чертополоха поник под влажностью, шмели разлетелись, зато начинают собираться осы и мухи. Тело не слушается, картинка перед глазами заволакивается паром регенерации. Но Райнеру кажется, что регенерации Эрена больше не хватит, следующий выстрел добьет его. Он вдруг понимает, что прут в его груди — это далеко не самое страшное, что случалось с ним, да и что ему лоскуты кожи на его лице, когда его учительница пыталась отрезать ему голову? Сил у него еще полно. Их так много, что он хватается за конец прута в своей груди и медленно вытаскивает его из себя, пока Пик перезаряжает ружье, Порко и Эрен, замерев, кровоточат. Влажные кровавые жилки тянутся за ним к пруту, будто слюни после пошлого поцелуя, и Райнер думает, что если кто-то должен добить Эрена, то это все-таки будет он. Раньше он вопрошал, но почему это должен быть именно он, но теперь понимает, что другого варианта допустить он не может. Райнер резко с чавкающим звуком выдергивает из себя остатки прута и несется с ним к Эрену. Он так и стоит, запрокинув голову, открыв рот, скосив глаза в сторону на то, что когда-то было внутри него, и Райнер протыкает этим же прутов его грудь, тащит его вперед, упирая в стену. Эрен запрокидывает голову и кричит, громко и болезненно, как умирающее животное, а Райнер все глубже заталкивает прут ему в грудь. Он все не может пропихнуть его до конца, мешаются кости, и обессиливая, но не прекращая движение, Райнер падает подбородком Эрену на плечо. Он облит кровью с ног до головы, но под ней он все-таки может ощутить запах его кожи. Райнер не удерживается и, едва прикасаясь к нему губами, целует родинку на его плече. Под слоем крови ее и не видно, но Райнер в точности в миллиметр знает ее расположение. Ведомый старыми воспоминаниями, он хочет положить руку ему на бедро и раздвинуть ноги Эрена, но все силы он тратит на прут, их последняя близость будет другой. — Прости, прости — шепчет он, но Эрен его не слышит за собственным криком. Железный прут упирается в стену, и Эрен, наконец, обмякает в его руках.