Искусство соблазнения

– Так и что мне нужно делать? – спросил Камило, осматривая скромную мастерскую, в которой сейчас находился, – Кстати, тебе бы прибраться. Анита пропустила его замечание мимо ушей, продолжая копошиться в бесконечных стопках бумаг, что в свою очередь поднимало огромный столп пыли. Все вокруг было в таком жутком хаосе, что Камило порадовался: оказывается, в его комнате все было не так уж и плохо. Изрисованная бумага пестрила на всех поверхностях: на полу, на стенах, на столе. Куда ни глянь бесконечные кисточки всех форм и размеров, миллион разноцветных тюбиков. – Тебе разве бабушка не объяснила, что нужно делать? Камило пожал плечами. Что он здесь делает ему вполне понятно, но что ему предстоит делать вопрос уже другой. С одной стороны, его радовала возможность официально отлынивать от работы, но с другой стороны, он не хотел умирать со скуки, позируя за всех своих родственников, которые заняты, для какой-то девицы, чтобы на городской площади появился их семейный портрет. Кому вообще нужен этот портрет? Их и так все жители Энканто знают в лицо. Пустая трата времени, но если уж так хочется бабушке, то пускай. – Что ищешь? – спросил Камило, рассматривая ее рисунки из-за спины. Анита слегка вздрогнула от того, как он внезапно оказался совсем рядом. – Карандаш... – сосредоточенно протянула она. – Тот, что у тебя в волосах? Анита недоверчиво ощупала свои непослушные волосы, собранные в неаккуратный пучок, и, к своему удивлению, нашла пропажу. Она кротко кивнула Камило. Затем Анита поставила стул посередине комнаты. Когда она пододвигала к нему небольшого размера мольберт, тот уже оказался занят. – О, – воскликнула она бесстрастно, – нет-нет, это для меня. Тебе туда. Камило проследил взглядом туда, куда она указала рукой. Там ничего не было, кроме лучей солнца, пробивающиеся сквозь шторки. То есть, ничего. Ни присесть, ни прилечь. Он вопросительно взглянул на нее, уточняя, правильно ли он все понял. Она кивнула, параллельно затачивая карандаш небольшим лезвием. С каплей сомнения он все же встал туда, куда просила девушка. Внезапно Камило почувствовал себя очень неуютно. Нечасто ему выпадала роль натурщика. Он не знал какую позу ему лучше принять, как долго ему нужно в ней стоять, что можно делать, а что – нельзя. Он надеялся лишь на то, что все закончится быстро. – Ну что, начнем? – Как скажешь, босс. – На сегодня наша задача состоит в том, чтобы сделать черновые наброски. Ты интересно позируешь, я зарисовываю – все просто. До конца недели, думаю, управимся и с цветом. Камило мысленно ударил себя по лицу, понимая, что одним днем точно не обойдется. Однако лицо его сохраняло всю ту же дружелюбную улыбку, говорящую «да-да, хорошо». Работа закипела. Начать было решено с бабушки, конечно. Тут для Камило не было ничего сложного, и он даже расслабился, позволяя себе поболтать. Ему нужно было просто стоять прямо, сцепив ладони. Анфас, профиль, три четверти, следующий член семьи. Ему было интересно наблюдать за тем, как движется ее рука. Движения были резкими, быстрыми, то размашистыми, то наоборот прерывистыми. Сама Анита хоть и поддерживала разговор, была сосредоточена. Он следил за тем, как у нее появляется морщинка между бровями, как поджимаются губы. На них по какой-то причине он задержал свой взгляд. Словно завороженный Камило пристально наблюдал, как она чуть прикусывает нижнюю губу, как эти губы растягиваются в улыбке. Но юноша быстро отбросил это наваждение, удивляясь самому себе. Он снова окинул ее взглядом. У нее была самая обычная внешность. Смуглая кожа, кофейного цвета волосы и голубого цвета глаза. В их деревушке он видел девчонок и краше. Сдались ему ее губы. – Теперь Джульетта. Юноша послушно поменял облик. К его удивлению, чем больше они рисовали, тем сильнее усложнялись позы. Анита недовольно хмурилась и просила встать как-нибудь по-другому, и бедный Камило вертелся и так, и эдак. В итоге, когда даже миролюбивый юноша уже почти закипал, она вспорхнула со своего места и мигом оказалась рядом с ним. Анита прохладными пальцами смело касалась его рук, плечей, подбородка, придавая его телу нужную позу. Камило был не из робких юношей, но такой жест все же заставил его смутиться, а щеки слегка заалели. – Замри, – шепнула она ему на ушко. Шея тут же покрылась мурашками. Ну ладно, подумал Камило, поиграем в твои игры. Теперь каждый раз, когда Анита подходила, чтобы поставить его в новую позу, Камило смотрел ей прямо в глаза без капли стеснения. Он любезно убирал ее выбившуюся прядь кофейного цвета волос за ухо. Ненавязчиво касался ее рук самыми кончиками пальцев, если она давала ему держать в руках какой-нибудь предмет, будь то цветок или чаша. Атмосфера между ними становилась все более интимнее. Взгляды становились более значимыми, касания более продолжительными. Это была совсем не та атмосфера, которая обычно присуща двум незнакомцам. И осознав это, был объявлен перерыв. – Недурно рисуешь, – заметил Камило, восседая за ее «рабочим местом» и попивая чай, любезно предоставленный художницей. Карандашные наброски выглядели небрежно, но в них четко узнавались члены его семьи. Камило даже подумал, что его матушка того и гляди подмигнет ему с бумаги. Анита лишь довольно хмыкнула, открывая дверь, в которую ритмично стучали. На пороге стоял Габриэль, местный герой-любовник. Камило часто видел его, красовавшегося то там, то тут с разными девицами. Он был из тех людей, кто скорее пел бы серенады самому себе, а не спутнице. И сейчас Габриэль почему-то держал в руках букет цветов. – Hola, mi amor, – произнес он будничным тоном, – На, это тебе. Напишешь натюрморт. Сегодня… Камило на заднем плане присвистнул, тем самым обращая на себя внимание внезапного гостя. – Прости, Габриэль, у меня сегодня работа, забыла тебе сказать, – сказала она, принимая цветы, – Приходи на следующей неделе. – Что ж, твое слово – закон, mi amor, – с неудовольствием промолвил он, галантно поклонился и ушел, избегая настойчивого взгляда Камило. – Это твой возлюбленный? – спросил юноша, пока Анита неторопливо думала куда же деть цветы. – Совсем нет. – Бедолага, – посочувствовал он, подойдя ближе, чтобы рассмотреть бутоны, – Должно быть, страдает от безответной любви. – Вот еще! – фыркнула она, – Чашку можешь поставить на стол. Я пойду уберу цветы и продолжим. Как и было велено, Камило поставил чашку. Случайно его взгляд зацепился за наброски, лежавшие на столе. Рука сама потянулась за стопкой. На бумаге красовался недавний гость. Он быстро пролистал пару его портретов, однако брови поднялись от удивления, когда юноша увидел зарисовки Габриэля в полный рост. Молодой человек был запечатлен нагим, и каждый его мускул был отчетливо прорисован. Камило неохотно отметил, что Габриэль позирует получше него. – Он помогает мне с анатомией, – пояснила Анита, бог знает, откуда появившаяся рядом с ним. – А говоришь, не возлюбленный. – Он просто мой натурщик, – сказала она, подталкивая Камило обратно к своему месту, – Такой же, как и ты. Камило усмехнулся. – Мне может тогда тоже стоит раздеться? Девушка выгнула бровь в изумлении. Ох уж этот мальчишка. Она неспешно подошла к нему и, словно кошка, обошла вокруг него, деловито оценивая его телосложение. Камило послушно стоял с насмешливым видом. – Твое стремление, конечно, похвально, но будет довольно странно рисовать тебя голым на семейном портрете, – Анита легонько похлопала его по плечу, – Да и не интересуют меня юные зардевшиеся модели. Она не успела отойти, как Камило нежно схватил ее за запястье. Анита резко повернулась. Их взгляды встретились. Юноша, не прерывая зрительный контакт, легко поцеловал тыльную сторону ладони девушки. – Ну и кто тут юный и зардевшийся, «mi amor»? – ехидно передразнил он, наблюдая как на ее щеках выступил совсем еле заметный румянец. Невинная шутка кажется начала выходить из-под контроля. Анита заметила, что атмосфера снова изменилась. Снова стала такой… тягучей и даже можно сказать приватной? Такое поведение было, конечно же, жутко несвойственно для них обоих, но достаточно для того, чтобы зажечь искру азарта. Война была негласно объявлена. Девушка приблизилась к нему почти вплотную и, притянув за ворот его рубашки так, чтобы их лица оказались на одном уровне, прошептала: – Такими детскими выходками меня смутить не получиться, – губы находились в опасной близости, но никто не решался сократить это расстояние. Камило не понимал, что происходит и почему он не против этого всего. Происходящее было в новинку, но ему нравилось провоцировать ее точно так же, как и самому вестись на провокации. Его рука легла на ее талию и вот спустя мгновения она оказалась прижатой к стене, Камило нависал над ней с лукавой улыбкой. Шею обдало горячим дыханием. – А так? Вместо ответа Анита закинула ногу ему на бедро, от этого действия юбка слегка задралась, и обвила руками его шею, считая, что победа теперь уж точно остается за ней. Но Камило не растерялся. Его теплая рука неуверенно коснулась оголенного бедра девушки. Сердце пропустило удар. Время, казалось, остановилось. Каждое прикосновение будоражило, дразнило их все больше, дыхание становилось тяжелее. Казалось, они совсем позабыли с чего все началось. Анита не была уверенна чье именно сердцебиение она слышала. Камило чувствовал себя опьяненным, будто в чашке был совсем не чай. Не выдержав взгляда медовых глаз, она с мыслью «будь что будет» осторожно коснулась его губ. Она слегка прикусила его нижнюю губу, с намеком на свое главенство. Камило тут же углубил поцелуй. Невиданная страсть охватила их с головой. Анита ловко забралась руками ему под рубашку, поглаживая спину. Юноша в свою очередь одной рукой сжимал ее ногу чуть выше бедра, второй же он касался ее поясницы. Они поняли, что пора остановиться в тот момент, когда Камило, прерывая поцелуй, спустился чуть ниже и оставил засос на шее, а Анита издала тихий стон. Юноша и девушка, словно очнувшиеся от гипноза, таращились друг на друга не моргая. Красные как спелые вишни они разбежались по разным углам, чувствуя себя максимально неловко. Анита думала, что ладно уж, выходки у него все-таки не такие и детские. Камило решил, что позировать для семейного портрета в общем-то занятие определенно не скучное.