Труды целителя Вэй

      Тем временем фестиваль драконьих лодок приближался и тренировки гребцов стали проходить каждый день. Плеск речных волн заглушался шлепками двух десятков весел, стуком барабана и резкими командами Цзян Чэна:       — Лево! Право! Правые отстают! Ли Шанг, руку выше! Разворот и ещё раз!       Пока правые гребли, а левые стабилизировали разворот, помогавший им рулевым веслом Цзян Чэн глянул из-под доули на сидевшего слева Вэй Усяня. Яньли не просто так спрашивала, смогут ли они обойтись без драк на тренировках в этом году — увы, раньше это было неизбежным исходом их совместного управления. От них, конечно, ожидалось, что за год в Облачных Глубинах мальчики станут взрослее и смогут работать вместе не только в критические моменты на ночных охотах, но реальность разводила руками перед наивностью таких предположений. Что раздражало больше всего — Вэй Усянь не стремился стать лидером. Он просто громогласно тыкал в промахи Цзян Чэна и со смехом находил решения, которые устраивали всех, и были настолько разумны, что любое возражение, рождавшееся в голове наследника Цзян, выглядело глупым порождением зависти, а шиди обожали своего дашисюна пуще родных братьев. Так было два года назад, год назад, день назад — но не сегодня. С самого утра Вэй Усянь был погружен в себя, сосредоточен и невыносимо послушен, будто передал Цзян Чэну руководство собой, думая о чем-то, что требовало слишком много мысленных усилий.       Стоило конечно, узнать в чем дело, но это когда они окажутся на берегу и подальше от буйных соучеников. Вздохнув, Цзян Чэн перевел взгляд на упорно работавшего веслом Лань Сичэня. Вэй Усянь не ошибся, рекомендуя его: недостаток опыта гребли он быстро наверстал за счет наблюдательности, обучаемости, контроля тела и опыта тренировок с мечом. Сичэнь не стеснялся спрашивать совета даже у тех, кто был младше него на много лет и это дало свои плоды — с веслом он управлялся достойно и проблем из-за него во время гонки он не ожидал.              Ляньхуа У и город уже стали украшать к будущему фестивалю. Растянутые на веревках флажки и фонарики трепетали между деревьями, продавцы риса радостно потирали руки предчувствуя рекордные продажи, а ростовщики завезли множество ингредиентов для начинок цзунцзы, пряных трав для ароматических мешочков, отрезов тканей и ниток для вышивки. Обычная толпа людей стала гуще — горожане делали большие закупки и ходили с носильщиками от лавки к лавке, а кто не мог себе их позволить, носил покупки сам. Среди людского гомона доносились обрывки мелодий — уличные музыканты готовились к выступлениям. Чуткий слух Цзян Чэна уловил далекие выкрики капитана драконьей лодки от города, их традиционных соперников. На заре существования ордена Юньмэн Цзян соревнования с горожанами были серьезной вещью: люди смотрели на навыки адептов Цзян и оценивали, стоит ли отдавать своих детей на обучение заклинательству или кузнецы, коновалы и гончары в доме все же нужнее. Цзян Чэн зачитывался описаниями того, как к сомневающейся толпе выходили одетые в благородный пурпур ученики, вчерашние растрепанные крестьяне и рыбаки. Крепкие, здоровые, прекрасно обученные работать вместе, они садились в лодку и словно водный дракон неслись по воде, вгрызаясь веслами в русло реки, оставляя соперников далеко позади, совершенно не используя духовную силу — с ней, эдак, и в Юньпин уплыть ненароком можно. Вот какими станут ваши сыновья в стенах ордена Юньмэн Цзян! С тех пор прошло много столетий, в качестве обучения уже никто не сомневается, а традиция осталась. Проигрыш не разрушил бы репутацию ордена, но кому же хотелось быть проигравшим!              Так. Лань Сичэнь обучился, Вэй Усянь не роптал, шиди гребли как миленькие... Это что же, идеальный день получается? Ему стоит наслаждаться каждой мяо, такое не часто случается. Цзян Чэн прикрыл глаза, наслаждаясь речным ветерком, покачиванием лодки и теплом раннего лета. Весла ритмично погружались в воду, мелкие волны разбивались о борт лодки, с берега донесся приветственный возглас Яньли и тут мир перевернулся — следующий выдох Цзян Чэн сделал в воду. Он тут же схватился ладонью за лицо, закрыв рот и нос, перевернулся, быстро оценил нет ли какой водной твари вокруг и с облегчением увидел поднимающиеся к поверхности фигуры гребцов. Он пересчитал мальчишек — для полной команды не хватало только его. Цзян Чэн вынырнул, фыркая и смаргивая воду, тут же сполна окунувшись во взволнованные крики взрослых с берега.       — Что случилось? Почему лодка перевернулась?       Гребцы растеряно переглянувшись, окружили лодку и зацепились за нее, чтобы их не раскидало речным течением. Несколько из них жаловались на то, что упустили весла, а барабанщик скорбел по своему инструменту — их-то, как мечи, не призвать. А ведь только-только новой кожей барабан обтянули, эх...       — А-Чэн! — погромче крикнула Яньли, приложив ладони ко рту. — Лань-дагунцзы не хватает!       Цзян Чэн в ужасе мазнул взглядом по лицам — и правда! Но он ведь только что считал всех, как же недосчитался наследника чужого ордена?! Его сердце забилось словно пойманная сетью рыба на дне рыбацкой лодки.       — Он ведь умеет плавать? — встревоженно спросили шиди, смотря на Вэй Усяня как на знатока навыков наследника Лань. Тот лихорадочно пошарил в памяти, и, хотя Цзян Чэн заметил неуверенность на его лице, с нажимом выдал: — Он ведь наследник великого ордена, должен уметь.       — А в горах есть где тренироваться? Его могло снести течением! Плывем, ныряем, надо найти! - всполошились шиди.       Самый младший из них заметил вдалеке приснопамятную вдову аптекаря, уверенной загорелой рукой правившей лодкой им навстречу, и крикнул ей:       — Бабушка! Вы не видели по пути юношу в белом с белой лентой на лбу?       Старуха разогнулась, дальнозорко прищурив глаза в сторону дрейфовавших на волнах гребцов.       — Вы лодку-то переверните, размокнет же.       — Бабушка, нам его найти надо очень!       — Под лодкой и найдете, — хмыкнула она и продолжила свой путь.       Цзян Чэн поспешно нырнул под борт, молясь всем предкам чтобы бабка не ошиблась. В воде действительно бултыхался Лань Сичэнь — его легкие белые одежды плыли вокруг конечностей придавая ему вид свалившегося в воду чучела. Он прятался под дном лодки, и дышал воспользовавшись образовавшимся воздушным карманом. Цзян Чэн рванул к нему со всей праведной злостью, по пути вытаскивая осветительный талисман, который сильным ударом прилепил на дно лодки, ровнехонько над головой наследника Лань. Он очень хотел отругать его, но донельзя растерянный и смущенный вид юноши заставил в первую очередь спросить:       — В чем дело? Чего вы тут прячетесь? — его раздраженный голос гулко отразился от бортов лодки.       — Там Цзян-гунян.       — И?       — А я в таком виде... — он опустил взгляд на свою тонкую летнюю одежду. Она и в сухом виде была сугубо функциональной, имея мало сходства с целомудренным стилем Лань, а брызги воды во время гребли намочили ткань до полупрозрачности, оставив ничтожное пространство для фантазии.       Цзян Чэн задохнувшись, вытаращился на него. Что за неуместное стеснение? Он что, робкая девица на выданье?       — Так это вы лодку перевернули.       Лань Сичэнь подавленно кивнул. Цзян Чэн закатил глаза и сцепил зубы: ни водяных гулей, ни призраков, ни иной нечисти, просто застеснявшийся самый завидный жених в Поднебесной легким движением тела перевернул вверх дном лодку весом 10 дань! Окрашеную, резную, ритуальную гоночную лодку Цзян. С внешней стороны постучали, привлекая их внимание, и это стало последней каплей для расшатанных нервов Цзян Чэна. Как прекрасно начинался день и как никчемно он продолжается. Если уж начинать межклановый конфликт, то прям тут! С перекошенным лицом он зашипел, мало чем отличаясь от водного гуля:       — Лань Сичэнь, вы в своем уме?! Кто вы такой для моей сестры? Вся команда так одета, и ничего, а именно у вас бы она что-то там высматривать стала! Она обручена, жених тут под боком, она приличная девушка. Чтобы больше я подобной нелепицы не слышал, сил хватило лодку опрокинуть — сил хватит и перевернуть её. И с вас весла и барабан! — Цзян Чэн угрожающе ткнул пальцем в ошарашенного правого хвостового гребца и сердито вынырнул на внешнюю сторону лодки. Шиди притихли, довольно хорошо расслышав возмущения своего капитана. Вэй Усянь даже не успел рта раскрыть, как пыщущий недовольством Цзян Чэн приподнялся над дном лодки и, усилив духовной энергией голос, крикнул взволнованным собравшимся на берегу:       — Всё хорошо, все нашлись! Сестра, — вспомнив лицо Лань Сичэня на короткое мгновение Цзян Чэна подмывало сказать из-за чего все случилось, но желание устроить межклановый конфликт уже поутихло, а достоверно прикинуть насколько клан Лань мстителен он не мог. — Сестра, нам бы сухой одежды. Всем!       Яньли кивнула и исчезла вместе со служанками. Отлично.       Тащить лодку к берегу помешало бы течение, но тут уже никто не стал стесняться применять духовные силы и Ляньхуа отпустила юных заклинателей с миром. Собравшихся на берегу людей Цзян Чэн, Вэй Усянь и шиди отгоняли криками, объясняя, что сейчас будут переворачивать лодку.       — Кто хочет вымокнуть до нитки просим подойти поближе! — зеваки посмеялись, но назад отошли только по-настоящему осторожные или опытные. Лань Сичэнь плыл под лодкой, скрывая свой недостойный вид. Выбравшись на отмель, поскальзываясь на берегу, команда гребцов и особенно Цзян Чэн тревожились, чтобы не повредить резьбу на носу — голову дракона, сделанную ещё при прадедушке Цзян. Совместными силами гребцов, рулевого и барабанщика удалось поднять лодку, но дальше — ступор и дрожащие от натуги руки. Ни у кого не хватало сил подкинуть лодку так, чтобы не задело тех, кто был у кормы. Посыпались предложения перевернуть лодку на вытянутых руках — сумасшедшие! — вернуть в воду и перевернуть там, поставить на корму и обрушить в воду, а то и выволочь боком на берег, похерив дерево и старинную роспись. Пока шли споры, лодка дрогнула и оторвалась от ладоней гребцов. С вытаращенными глазами они смотрели, как скрывавшийся под дном Лань Сичэнь, добравшись до середины лодки, схватился за перекладины для сидений, выпрямился во весь рост с широко расставленными ногами и одним плавным движением поднял над собой всю лодку. Глубоко вдохнув, он кивком указал тем, кто был у кормы, отойти с пути, и те только рады были расступиться. Перераспределив вес на руках, он сосредоточился и исполинским толчком подбросил лодку, так, что шлепнувшись в реку, она оказалась дном книзу — как и должна была быть. Поднялась волна, которая грозила окатить всех, кто стоял рядом и мало внимал предупреждениям гребцов, но возмутились этому лишь те, кто не смог хорошо разглядеть применение легендарной силы Лань, все остальные восторженно вопили.       Насквозь промокший Лань Сичэнь с удовлетворением оглянулся на Цзян Чэна, чтобы подвести черту под их спором и с ужасом увидел приближающуюся к мокрой толпе Цзян Яньли со служанками. Если бы Сичэнь посмел задержать взгляд на Яньли подольше, то заметил бы с каким откровенным восхищением девушка смотрела на него, однако он принял возмущение наследника Цзян близко к сердцу и поспешно отвернулся, лишь надеясь, что никто не заметит как он покраснел и пытаясь принять приличную позу, чтобы промокшая одежда не подчеркнула нежелательных подробностей его тела. Однако, почти сразу он почувствовал тепло с двух сторон: Лань Ванцзи очутился подле, жертвуя своим верхним халатом, а Вэй Усянь усердно помогал накинуть его на плечи другу, увлеченно игнорировавший странный взгляд Второго Нефрита. Сичэнь благодарно выдохнул, с улыбкой кивнул Вэй Усяню и бок о бок с Ванцзи отошел, чтобы успокоиться. Подозрительное выражение лица брата он списал на неуместное проявление своих чувств и, глядя на осуждающе покачивавшего головой вырезанного дракона на носу лодки, он расстроенно шепнул:              — Наверное, мне не стоило приезжать сюда, А-Чжань. Слишком уж я... — и слова кончились. Он перевел взгляд на воды Ляньхуа — сколько она таких влюбленных идиотов как он повидала? Сичэнь так метался в своей голове между соблюдением приличий и зовом сердца, что нарушил множество приличий и вполне мог навредить репутации той, в которую влюблен. Похоже, счастье в браке для Лань закончилось ещё на основателе рода.       — Он не выглядел расстроенным.       — Думаешь? — Сичэнь как можно скрытнее взглянул краем глаза из-за покрова мокрых волос. Цзян Яньли с очаровательной улыбкой сноровисто руководила раздачей сухой одежды и сушкой мокрой, а товарищи — вот бесстыдники! — с шутками и прибаутками переодевались в весьма условном укрытии прибрежных трав.       — Даже восхищен, — Сичэнь сжал ладони на полах верхнего одеяния брата. Ладони ещё ощущали тяжесть лодки, а кожу покалывало от выброса духовной силы, которая и помогла ему перевернуть судно. Восхищена...       — И все же мне стоит быть осторожнее.              Лань Ванцзи не очень представлял как брат собирается держаться подальше от сокомандника, который гребет с ним плечом к плечу, но очень надеялся, что скорое прибытие наньсяо отвлечет брата от странных мыслей. Гонцам стоит поторопиться!              Наблюдавшие за этим издалека мадам Юй и мадам Цзинь неодобрительно нахмурились и понимающе переглянулись.              После обеда мадам Юй вызвала дочь к себе. Перед Яньли легла кипа пестрых тканей и нитей.       — Чем ходить к реке и смущать юношей, тебе стоит наконец заняться своим делом.       Яньли непонимающе взглянула на мать. Традиционно дочь семьи Цзян к фестивалю драконьих лодок шила мешочки для ароматических трав — сянбао, по преданиям защищавших от злых духов и несчастлий. В день праздника их вручали самым младшим шиди и шимэй. Сделать полноценные сянбао — работа не на один день или неделю: помимо раскроя с шитьем там и украшения бусинами надо сделать, и иероглифы вышить, так что, конечно же, она давно уже подготовила их, рукодельничая скучными вечерами в Гусу.       — Шиди и шимэй — это хорошо, но недостаточно. Почему ты не обратила внимание на наших слуг? Почти у всех из них есть дети.       Яньли на какое-то время потеряла дар речи. Она те полсотни мешочков месяцами делала, а тут матушка предлагает ей за пару недель сделать... Сколько?       — Всего триста двадцать мешочков, — холодно отчеканила мадам Юй.       Всего-то!       — Я одна не успею, — честно сказала Яньли. Даже если она опустит свои стандарты до минимума и просто наклепает три сотни одинаковых мешочков с примитивными украшениями, это ей сидеть ближайшие дни от заката до рассвета и шить до кровавых мозолей на руках.       — Помощь будет. — Вроде бы ободряющие слова матушка сказала с таким смутным намеком, что Яньли сразу заподозрила недоброе.       Её подозрения только усилились, когда служанки матери оборудовали ей мастерскую не в её комнате или на женской половине, а в одной из удаленных беседок с занавесками поверх пруда с карпиками. Когда же прибыла «помощь» Цзян Яньли не смогла сдержаться от замечания:       — Ваши таланты неисчислимы, Цзинь-гунцзы.       Цзинь Цзысюань поклонился ей с выражением почти боевой решимости на лице. Яньли вздохнула, оглядывая фронт работ. Обещали же прислать помощь, но какая ей может быть подмога в рукоделии от благородного юноши? Пусть хотя бы ткань ровно нарежет, а завтра уже она тайком попросит прийти ей на выручку шицземэй.       Однако Цзысюань, поджав губы, жестами выяснил какой формы сяньбао она задумала и лихим движением ножниц разрезал ткань ровно, учтя все прибавки на швы. Ещё больше жених удивил её, когда, разделив раскрой пополам, привычным движением вставил нить в иглу и принялся деловито смётывать ткань.       Удивление Яньли он заметил не сразу, но когда обратил на неё внимание — опустив на колени уже третью заготовку для мешочка! — он с трудом выговорил:       — Я часто помогал матушке с рукоделием.       Яньли сказала что-то понимающе-одобряющее и опустила взгляд на свою работу. Глубоко в душе она не могла понять этого. Даже если бы Вэй Усянь не появился в их семье, Цзян Чэн не стал бы проводить столько времени с матерью, что аж научился бы женскому ремеслу. Да умела ли мадам Юй вообще вышивать? Ведь Яньли обучали тетушки и бабушки со стороны отца. Ну, в конце концов, выбор жены для наследника клана заклинателей мало зависел от навыков рукоделия будущей жены.              Скучно. Цзысюань шил с невероятной скоростью и упорством, словно дал себе слово закончить работу к ужину, беседа никак не складывалась, застывшие у входа соляными столпами служанки не добавляли душевности их посиделке. Как пить дать они все сказанное донесут их матушкам. Яньли вздохнула, искоса взглянула на жениха и сама себе удивилась. Почему она была в него влюблена? Почему она убедила себя, что влюблена в него, если уж на то пошло? Не потому ли, что во всех сказках и легких романах, что добирались до неё, свадьба — это наивысшее благо для девушки, чье мнение никого особо не волнует. Не лучше ли самой себе внушить, что будущий муж хотя бы не противен, особенно когда видишь его издалека раз в год, все остальное время предаваясь мечтаниям и фантазируя о том, что он за человек?       Сейчас, сидя бок о бок с нареченным, Яньли видела лишь хорошенького мальчишку-подростка, чьё изящество и красоту воспевали заглядывая наперед, когда юношеская долговязость и угловатость сменится легко угадываемыми сквозь ткань мышцами широких плеч и сильных рук.       Ну, как у Лань Сичэня.       Яньли задержала дыхание, вспомнив, какая прекрасная картина предстала перед ней сегодня. Могучие — другого слова она не могла подобрать — руки, широченная спина, мощные бедра и голени!.. Бугры мышц так и перекатывались под кожей, приподнимая влажную ткань, чтобы совершить невероятный, невиданный бросок целой лодки! Да он Яньли бы наверное одной ладонью смог удержать на весу, особо себя не утруждая. Как юный наследник Цзинь мог с ним сравниться, ему ещё расти и расти, что вверх, что в объемах. Перед глазами вновь возникла фигура Лань Сичэня и Яньли, затаив дыхание, поняла — она не смогла бы его обхватить за плечи, руки бы не сомнулись! Она стояла бы, поднявшись на цыпочки, припав головой к широченной груди, под успокаивающие удары его большого сердца она тянулась бы и тянулась, тая от тепла тела первого Нефрита, а он укрыл бы её от всего мира, распахнув белоснежный дасюшен... О, милостивая Гуаньинь, в этой беседке всегда было так жарко?!              Цзинь Цзысюань сдержанно кашлянул, привлекая внимание девушки. Пока Яньли предавалась не совсем достойным для незамужней девы фантазиям, он протянул руку к пучкам разноцветных нитей, из которых им предстоит плести пятицветную нить для окантовки и подвесок, и подтянул белую нить. Он демонстративно придержал её пальцем и убрал руку. Яньли озадаченно взглянула, ещё не успев вырваться из оков фантазии. Белый... Оттенок не такой? Нет, судя по его взгляду дело в другом. Белый. Запад, холод, осень, траур... Сожаление? Ему жаль, что... Яньли подняла взгляд на жениха и с сомнением нарисовала пальцем на полу иероглиф «сожаление». Цзысюань ободренно кивнул. Поймав её взгляд, он слегка потеребил ткань заготовок для сянбао и немного пожал плечами. Яньли мягко улыбнулась и сама прикоснулась к белой нити. Ей тоже жаль, что они застряли тут вдвоем.              Издали послышался хохот возвращавшихся домой гребцов, Вэй Усянь что-то объяснял Цзян Чэну, перемежая речь шутками. Яньли ободрилась, услышав как её братья радуются жизни, и уже хотела вернуться к работе, как заметила что Цзинь Цзысюань повернулся в сторону шума и едва заметно вытянул шею, пытаясь разглядеть юношей. Как интересно. Когда же он успел подружиться с её братьями? Или...              «Из его рук я приму всё»              Цзян Яньли хотела бы услышать такие слова, но уже не от Цзинь Цзысюаня. На самом деле, ей было бы в тягость и совсем неловко, если бы наследник Цзинь отчего-то начал проявлять к ней заинтересованность. Ох, но если их чувства взаимно невзаимны, то стоит объединиться!              Яньли легким стуком ногтя привлекла внимание Цзысюаня, а затем прикоснулась к золотистой нити и черной: «Чувства Цзинь-гунцзы изменились?». С пару фэнь он раздумывал над разгадкой её послания, потом ухмыльнулся краешком губ и так же тронул синюю и черную нити: «А чувства Цзян-гунян?». Они взглянули друг на друга и оба трепетно взяли в руки по пучку нитей: Яньли белого цвета, а Цзысюань — красного. Что ж, связь между ними налажена и это, определенно, к лучшему.