Труды целителя Вэй

      Цзян Яньли никогда не думала, что ей будет так интересно общаться с Цзинь Цзысюанем. Благодаря интенсивной практике, они довольно скоро выработали свои устойчивые сочетания цветов, чтобы не гадать, а быстро считывать смысл послания друг друга, но столкнулись с неизбежным ограничением: как передать количество с помощью цвета? «Никак», догадалась Яньли и завязала первый узел в их с Цзысюанем немом диалоге. Юноша высоко оценил её догадку и они резко расширили список тем, на которые могли общаться: завязывали узелки крупнее для десятков, направляли узлы в разные стороны, чтобы передать значение «вчера» или «завтра». Восторженное пополнение словарного запаса продолжалось несколько дней, до тех пор, пока они не столкнулись с новым ограничением — их язык одновременно немногословен и избыточен. Пытаясь составить сообщение на пару строк, они тратили много времени да ещё начали путаться в значениях узлов, а в случае ошибки очень долго ковырялись, развязывая ногтями крохотный узелок. Пару раз служанки их чуть не поймали, но обоим хватало силы духа с непроницаемым выражением лица соврать, что пасма спуталась, только и всего. Бурное развитие нового способа общения пришлось приостановить, требовалось как-то упорядочить знания. Воздух между Цзысюанем и Яньли наполнился сосредоточенностью: оба усердно вышивали, пытаясь что-то придумать.       Спустя две стражи и множество готовых вышивок Яньли взялась за отложенные для общения нити. «В Дао дэ цзин была такая строка: «Пусть народ снова начинает плести узелки и употреблять их вместо письма» — наплела она послание Цзысюаню. Расшифровав его, Цзысюань задумался, дернул бровями что-то вспомнив и ответил: «Я помню упоминание об этом и у Конфуция». Он уже подтолкнул послание для прочтения Яньли, как дернул его назад и доплел узелки: «Шицзин». Хотя их язык был не в состоянии выразить эмоции, выражение лица Цзысюаня подсказало Яньли, что в разговоре он бы вскрикнул от озарения. Она махнула рукой, показав, чтобы он продолжил свою мысль. Цзысюань схватился за нити: «Я видел среди других стихотворений одно такое, где описывался юноша, не по возрасту надевший пояс взрослого. Там зачем-то была игла и автор насмехался, что юноша-то только делает вид, что умеет ей пользоваться». За то время, что Цзысюань взволнованно плел послание, могла бы сгореть четверть палочки для благовоний, но идея вдохновила обоих — похоже, мудрые предки в древние времена уже вовсю использовали то, что они пытаются изобрести с нуля. Цзысюань и Яньли воодушевленно взглянули друг на друга: как здорово, что они вспомнили об этом! Как закончат на сегодня — сразу в библиотеку!              — Они поладили? — удивилась мадам Цзинь. — Разве не вы говорили, что они и словом не обмолвились за те несколько дней, что бок о бок просидели?       Однако склонившиеся служанки настаивали, что радостный взгляд молодых людей был искренним и взаимным, а после обеда Цзян-гунян и Цзинь-гунцзы направились на прогулку вдвоем.       — Они обменивались посланиями, писали пальцами на столешнице и путали нити, чтобы продлить время свидания.       Мадам Цзинь и мадам Юй озадаченно переглянулись.       — И куда же они направились? — спросила мадам Юй.       — В библиотеку, госпожа.       Женщины вновь красноречиво взглянули друг на друга: при должном желании и нужных талисманах, свидание в библиотеке и впрямь могло бы пройти плодотворно, но... Хотелось радоваться, только не получалось, ведь обе сомневались, что дело тут во внезапном любовном порыве обрученных.       — А в библиотеке куда направились? — нетерпеливо потребовала ответа мадам Юй. Служанки переглянулись.       — Они направились к книгам по истории и красноречию, мадам.       Скучнее некуда. Идеально! Мадам Цзинь поджала губы, пытаясь сдержать нервный смех. Как ей прикажете сдерживаться, когда Цзысюань и Яньли на ужине покажутся с опухшими губами? Мадам Юй же отчего-то не нравилось, то, что она слышала, хоть и не могла сказать почему: то ли странное бесстыдство дочери её тревожило, то ли то, что она лично потворствовала этому.              Библиотека клана Лань бесспорно первая в мире заклинателей, однако Башня Кои с Ляньхуа У могли бы посоревноваться за второе место. К счастью для Цзысюаня, адепты Цзинь больше уделяли внимание куртуазным навыкам, чем развитию эрудиции, так что во время переписывания семейной хроники рыться в архиве ему было не сложно — библиотекари похрапывали, а наружу он и сам не стремился. Здесь же все оказалось иначе. Библиотечный павильон в Ляньхуа У встретил шедших на приличном расстоянии друг от друга Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли шелестом бумаги, звоном ветряных колокольчиков и удивительной прохладой — наверняка дело в талисманах, чтобы книги не испортились от жары и влажности. Такое облегчение от жары могло бы привлечь учащихся под крышу храма знаний, но бездельничать здесь им никто не позволил. Библиотекарь клана Цзян выглядел так, будто сразу после работы с книгами шел заниматься контрабандой — и преуспевал в этом деле. Многочисленные шрамы на лице и теле, пронзительный взгляд и хмуро сведенные брови не добавляли ему дружелюбия, а мощные жилистые руки и вполне себе боевой тешань, которым он время от времени выразительно похлопывал себя по ладони заставляли учеников Цзян сливаться в управляемые ручейки и течь между стеллажами со свитками и книгами и низкими столиками для чтения и письма.       Цзян Яньли перед библиотекарем не трусила, она тихонько спросила о нужных книгах и пошла вперед, показывая Цзысюаню направление. Он следовал за сообщницей, скользя глазами по названиям бесчисленного множества книг, которое видел в общей секции — сколько же хранится в закрытых помещениях? Уму непостижимо.              Один из столиков был так завален разными трактатами, что Цзысюань сперва предположил, что тот использовался работниками библиотеки для учета и составления списков, но потом над корешками мелькнула знакомая макушка — сердце Цзысюаня ёкнуло. Вэй Усянь, не отрывая взгляда от развернутого перед ним свитка, потянулся, хрустнув шеей, и вновь вернулся к строкам, скрывшись за стопками справочников, названия которых Цзысюань со своего места не видел. Яньли шепотом окликнула напарника — она подобрала несколько книг в которых упоминался древний способ записывать послания узелками.       Быстро проглядев одну из них, Цзысюань заметил много полезного и предложил Яньли сесть за столики, чтобы сделать записи.       Сам он сел сбоку от Вэй Усяня, чтобы тот, ненароком повернув голову, смог увидеть его благородную осанку, изящную каллиграфию, достойную благородного мужа сосредоточенность на мудрости древних… Ах, увы, не очень-то Цзысюань сосредоточился на записях ученых мужей. Куда как больше стараний он вложил в привлечение внимания Вэй Усяня, да вот беда — у того глаза будто прилипли к свитку, и ничего вокруг он не видел… Да, собственно, и сам свиток. Попытавшись попасть в поле его зрения ещё пару раз, Цзысюань понял, что умом Вэй Усянь сейчас где угодно, только не в библиотеке и пытаться трясти перед ним перьями не более эффективно, чем швырять в реку жемчуг, чтобы восхитить цапель. Цзян Яньли, проследив за короткой драматичной сценой развернувшейся между юношами, милосердно скрыла нижнюю часть лица ладонью, не дав Цзысюаню увидеть, насколько её развеселило увиденное.       Едва Цзысюань задумал сдаться и вернуться к тому, за чем и пришел в библиотеку, как Вэй Усянь резко изменил выражение лица. Он практически хищно поглядел в сторону отдаленного помещения, перед которым за столом сидел знакомый Цзысюаню ученик Цзян по имени Юйлун, четвертый сын наставника Вэй Усяня Му Шихэ. Вывеска над юношей сообщала, что он сторожил хранилище медицинских книг. Вот вход в него-то Вэй Усянь и рассматривал с выражением голодного духа, цепляясь взглядом за каждую мелочь, что-то быстро строча в своих записях.       Цзысюань просмотрел названия книг, которые были на столе у Усяня — все что-то околомедицинское. Нормы физического развития, стадии духовного самосовершенствования, советы по здоровому образу жизни, травники… Самым близким к тому, чем занимаются целители, был свиток, как раз лежавший перед Вэй Усянем и Цзысюань едва сдержал брезгливую гримасу, выхватив глазами несколько строк, в которых описывались изменения испражнений при болезнях.       Переведя взгляд на свой пустой лист, Цзысюань обозначил в уме ключевые моменты: Вэй Усянь собирался узнать причину болезни Цзян Фэнмяня и, для начала, отследить изменения в, кхем, естественных потребностях цзунчжу клана. Он явно продолжает искать совпадения в описании болезни... Но почему в книгах, которые лишь косвенно относятся к целительству?       Огненные часы, зажженные у входа, обрушили в фарфоровую чашу металлический шарик — закончился один шичэнь. От неожиданного звука вздрогнули как Вэй Усянь, так и бесстыдно изучавший его стол Цзинь Цзысюань. Вэй Усянь выглядел так ошарашенно, словно его вырвали из глубокой медитации. Он медленно моргнул, перевел взгляд на соседей по столикам и лучезарно улыбнулся:       — Шицзе!       Главный библиотекарь выразительно хлопнул себя по ладони тешанем.       Яньли молча улыбнулась в ответ Усяню, а Цзысюань выразительно поднял бровь. Вэй Усянь быстро вытащил на стол талисман тишины и, несмотря на возникший защитный купол, продолжил шепотом:       — Шицзе, рад тебя видеть! Ты что-то ищешь? Я могу подсказать.       — Ты тоже что-то ищешь, — шепнула Яньли, указывая взглядом на груду книг у Усяня. Тот отмахнулся.       — Тут все не то.       Цзысюань осторожно взглянул на записи Усяня, но едва успел разобрать… метки защитных талисманов? Что-то уж совсем странное. При чем тут защитные талисманы?       Вэй Усянь вновь остро взглянул в сторону медицинского павильона и в голове Цзысюаня возникла догадка, озвучивать которую он не спешил. В конце концов, кое-кто с ним до сих пор даже не поздоровался!..       — А-Сянь, если это что-то медицинское, почему бы тебе...       — Шицзе, выбрось из головы, ничего такого. Давай лучше тебе помогу!       Посомневавшись, Цзян Яньли коротко объяснила Вэй Усяню, что именно они с Цзысюанем ищут в книгах и на несколько мяо на лице Вэй Усяня возникло выражение «ничего не понятно, но очень интересно».       — С ходу могу вспомнить только цзешэн.       Яньли тихонько уточнила, как пишутся иероглифы, а Цзысюань продолжал выжидающе смотреть на Вэй Усяня. Тот на маленьком кусочке бумаги написал Яньли список книг, где можно было посмотреть подробнее: большую часть из них они уже нашли.       — Но, шицзе, если тебе нужно иметь способ тайно с кем-то связываться, для этого есть иные способы…       Цзинь Цзысюань разрывался между желанием нагнуться сильнее, чтобы точно попасть в поле зрения Вэй Усяня и аристократической гордостью. Ну не мог он его не замечать!.. Игнорировал нарочно?       — Да вижу я тебя, как такого не заметить-то? — словно почувствовав его душевные метания сказал Вэй Усянь и прозвучали его слова… опустошенно.       — Что ты ищешь?       — Тут все не то, — повторил Вэй Усянь, раздосадованно махнув рукой.       — А то, что надо, — там? — указал Цзысюань глазами в сторону медицинского хранилища.       Вэй Усянь мрачно кивнул. Яньли с явным сочувствием склонила голову набок.       — Тебе стоит довериться своему наставнику, а-Сянь. Семья Му уже несколько поколений как работает нашими главными целителями. Если батюшке отчего-то нехорошо, то именно они смогут разобраться.       Вэй Усянь промолчал, у Цзысюаня мурашки пробежали от наивности девушки. Конечно, причин не доверять главному целителю у Яньли нет, но что бы она сказала, знай, что её отец уже до неспособности подождать привязан к чаю с дурманящими травами? Знает ли Цзян Фэнмянь о своем состоянии? Если знает, то... Тогда странно: Цзян Ваньинь ведь едва принимает участие в управлении кланом. Сколькими ночными охотами он руководил? Сколько мелких конфликтов решил? Он вообще вхож в совет клана? Если его к передаче власти готовят только церемониями усмирения духа, то нынешний цзунчжу Цзян самый недальновидный из всех людей в Цзянху.       Если же не знает... Цзысюань затаил дыхание. В таком случае все обретало смысл, однако...       Позади прошли ученики Цзян и несколько из них тихо окликнули Вэй Усяня — пора идти на тренировку по гребле. Тот кивнул и быстро присоединился к ним, спрятав в рукаве свои записи.       Цзысюань поймал взгляд Яньли и выражением лица спросил её, почему книги Вэй Усяня не из медицинской библиотеки.       — А-Сянь все ещё не дал клятву целителя, — с грустью пояснила Цзян Яньли. — Защитные печати не пустят его в помещение, а большинство книг оттуда выносить запрещено.       — Но он уже лечит людей, — удивился Цзысюань. Яньли с улыбкой кивнула, приподнялась на месте и вытащила из стопки на столике Вэй Усяня пару потрепанных книг. Их названия ничего не сказали Цзысюаню. Пробежавшись глазами по тексту он понял, что это приключенческие романы.       — В них врач путешествует по Цзянху вместе с другом-заклинателем, один лечит, а другой изгоняет нечисть. Похоже, их автор очень хорошо знаком и с тем и с другим ремеслом, потому что а-Сянь часто приставал к старшим с расспросами: «Чжан Ячу сделал то-то — это верно? Лю Ю вылечил боль в животе тем-то — это верно?» и оказывалось, что герои делали многое верно. Если же что-то было не так, то ему охотно объясняли в чем ошибка. А-Сянь эти книги зачитал до дыр, — Цзинь Цзысюань пролистав истрепанные страницы, зацепился взглядом за слово «ртуть». На следующих нескольких страницах целитель Лю Ю изучал и лечил людей страдавших теми же недугами, что он видел в Молине. Он же и раны обрабатывал, и травы собирал, и проводил диагностику — словом, занимался тем, что должен был делать настоящий целитель.       — Не думаю, что сильно ошибусь, если скажу, что основа знаний а-Сяня о медицине построилась на этих двух романах.       Цзысюаню и так трудно было говорить, но теперь он просто не смог бы подобрать слов. Две книги прочитал, послушал критику старших — и взялся лечить?! Как же Вэй Усяню везло до сих пор. Из глубин памяти всплыло предупреждение тетушки Юй не брать ничего из рук "недоучки" и теперь эти слова казались довольно справедливыми. Однако, ответ Цзысюаня не изменился бы, он как и прежде, принял бы из рук Вэй Усяня всё - в конце концов, если там окажется яд, он просто его переварит. Увидев выражение его лица, Цзян Яньли махнула рукой:       — Нет, конечно, не только книги. Он с девяти лет помогал в сборе трав и был на подхвате у старших учеников-целителей, так что настоящий опыт лечения у него уже есть, но...       Но это не глубокие фундаментальные знания. Это практический опыт, так и крестьяне друг друга лечат. Поставить верный диагноз потому что он совпал с описанием в хорошо проработанном приключенческом романе — не то же самое что самому понять причину болезни. Тем более, что у него нет возможности почитать что-то посерьезней описания естественных нужд!       — Клятва так важна?       — Конечно, — Яньли приподняла ладонь и принялась загибать пальцы, — клановые техники лечения, артефакты, талисманы, редчайшие медицинские справочники, записи о здоровье членов ордена... Не думаю, что в клане Цзинь такое может читать кто угодно.       Её слова звучали разумно, хотя Цзысюань никогда не стремился проверить что-то из медицины: подобранные матушкой целители были им преданы и хорошо знали свое дело. Глубоко погрузившись в свои мысли, Цзысюань понял, чем может помочь Вэй Усяню. Цзян Яньли, заметив, как заблестели его глаза, коротко шепнула:        — Цзинь-гунцзы что-то придумал? — получив кивок в ответ, она подбадривающе улыбнулась: — Тогда вперед!              Му Юйлун был из тех юношей, чье сердце покорила стрельба из лука. Рожденный в семье врачей четвертым сыном, он, несмотря на несчастливое число, проявлял наибольший талант на медицинском поприще. Стараясь сохранить его дар непорочным, родители запрещали ему прикасаться даже к тренировочному оружию, а клятву целителя он дал, едва сформировал золотое ядро, так и не обретя свой меч. Му Юйлуна не очень огорчало то, что его рукам неизвестна тяжесть меча, однако лук, стрелы, изгиб кибити, звук тетивы, шорох оперения — вот что заставляло его восхищенно застывать на месте. Не дерзая взять оружие в руки, он регулярно оказывался на стрельбище, под предлогом лечения мелких ран товарищей. Травмы случались не так часто, отчего Юйлун больше времени восторженно следил за теми, кто мог взять стрелу, приложить к тетиве и пустить в полет, да не абы куда, а метко поразить цель. Как у заядлого болельщика, у него уже выработались свои предпочтения в стилях стрельбы, он вел свой личный список лучших лучников и порой, когда оставался один, вставал в стойку и представлял как сгибает лук и посылает стрелу в небо. Он представлял себя либо дашисюном Вэй, кто целился с пламенным азартом в глазах, либо наследником Цзян, посылавшим стрелу с таким видом, будто цель была его личным врагом. Вот бы как они!.. Ho — целители не сражаются, таково разумное наставление предков. Когда-то Юйлуна заинтересовали доводы дашисюна Вэй о том, что целитель на поле боя очень даже нужен, но отец и старшие братья быстро объяснили ему глупость такого стремления:              — Кто будет лечить пока ты сражаешься? Кто будет лечить твои раны — ты сам? И сам пострадал и другим не помог, вот молодец!       — Во время сражения мышление меняется, человек сосредоточен на том, чтобы выжить. Как можно за мгновение стать снова спокойным лекарем, кто без лишней спешки осмотрит раны и облегчит страдания? Немыслимо.       — Хорошо, допустим ты установишь непробиваемую защиту вокруг тебя и раненого — и тут атака! Войска несутся на тебя со всех сторон, крики и лязг оружия, а раненых становится все больше — как ты своего раненого спасешь и вынесешь с поля боя? Почему его, а не цзунчжу? Почему его, а не лучшего друга?       — Не слушай смутьянов, а-Лун. У тебя талант, не губи его.              Глядя на распалявшихся во время тренировочных боев соучеников, Юйлун вздыхал — похоже, спокойствие это действительно не то, что можно обрести в пылу схватки. Он верил в это, пока на тренировочном поле не появился Цзинь Цзысюань. Его расшитые золотом одежды сверкали на солнце, желтая ткань недвусмысленно намекала, что он едва ли не ровня императору, а сдержанно-отстраненное выражение безупречного лица отсылало к статуям божеств. Он так разительно отличался от соучеников Цзян, что одеждой, что невиданным кольцом для стрельбы — не привычный ему цилиндр, а что-то скошенное на сторону, маняще украшенный драгоценными камнями и золотом нефритовый коготь, подарок из далеких западных земель, шептались ученики Цзян. Но более всего Юйлуна впечатлил стиль стрельбы «Сюань-сюна». Он с одинаково бесстрастным выражением лица мог сражаться на мечах и стрелять как на скорость, так и на меткость, но лучше всего ему удавалось поражать сложные цели. Вот он бы наверняка смог сохранить спокойствие и сосредоточиться на лечении, когда вокруг него бушевала схватка. Вот бы быть как он!..              И вот, тот самый яркий, восхитительный, несравненный наследник Цзинь оказался прямо перед Юйлуном и что-то спросил. Юйлун так растерялся, не ожидая, что Цзинь Цзысюань обратится к нему с просьбой, что смог только приподнять брови, выдавить из себя: «А?» и пригнуть голову. Цзысюань сдержанно втянул воздух через нос и достал заранее заготовленную записку. «Можно ли выносить книги из медицинского отдела?» — с удивлением прочитал Юйлун.       — Большую часть — нет. Зачем Цзинь-гунцзы что-то такое?       Цзинь Цзысюань торопливо положил вторую записку на стол, где просил подобрать книги о головных болях, которые можно ненадолго взять.       Юйлун поднял на него удивленный взгляд:       — Если у Цзинь-гунцзы головные боли, то лучше всего обратиться к целителю. Зачем же...       — Хочу, — коротко ответил Цзысюань, внимательно вглядываясь в озадаченного Юйлуна. Он слегка приподнял брови, отчего его лицо приобрело самодовольное выражение: — И имею право.       — А?.. — снова выдавил Юйлун.       — Тот змей, которого снесло ветром. Я сбил его.       Мог ли Юйлун забыть тот восхитительный, тщательно просчитанный, почти невозможный выстрел, которым наследник Цзинь снес недостижимого воздушного змея! Юйлун тогда с видом знатока заявил, что на него можно махнуть рукой, только зря стрелу тратить, а Цзысюань принял это за вызов — и справился так, что в потеснил в списках лучших стрелков наследника Цзян и дашисюна Вэй не только у Юйлуна. Строго говоря, это не был стандартный спор, да и договора о выигрыше не было, так что Цзысюань играл сейчас не совсем честно, но и Му Юйлун решил ухватить удачу за хвост. Прогнав в голове список книг, что он сможет вынести из хранилища, он ответил:       — Я могу помочь, но взамен я хочу чтобы наследник Цзинь научил меня стрелять из лука.       Сомнительная идея, учить адепта Цзян стилю стрельбы Цзинь, но вряд ли Му Юйлун окажется на соревнованиях стрелков, так что Цзысюань согласился. Юйлун подошел к дверям, положил ладонь на створку — вдоль косяков и по створкам коротко вспыхнули защитные печати, центральный элемент, словно ключ, находился прямо на коже Юйлуна — печать, которую видно, лишь когда она активируется. Защита узнала в нем своего и двери открылись, но даже мельком увидеть что внутри у Цзысюаня не получилось — сразу за дверью висела плотная темная штора, за которой Юйлун и скрылся. Его не было достаточно долго, чтобы Цзысюань заскучал, и, обернувшись заметил в дверях библиотеки входившего Лань Сичэня. Он довольно торопливо и с воодушевлением на лице подошел к Цзян Яньли и опустился напротив нее, что-то сообщая девушке. Ах, как расправились плечи его нареченной, как посветлела она лицом, какой нежный румянец разлился по её скулам — если бы сердце Цзысюаня не было давно и прочно занято, он бы и впрямь в тот момент мог очароваться девой Цзян. Бросив взгляд на наследника Лань, Цзысюань с удовлетворением заметил в нем то восхищение, которого заслуживала девушка, но немедля был вынужден отвернуться от подкатившей тошноты. Слишком много белого на один фан чи! Му Юйлун вышел с обвязанными материей несколькими книгами и настоятельно попросил вернуть их пораньше утром, а Цзысюань назначил время тренировки, на чем они и разошлись. На ужине не было ничего примечательного, кроме откровенно утомленного, заметно сдерживавшегося от лишних слов и ронявшего палочки Цзян-цзунчжу. Мадам Юй и мадам Цзинь настороженно поглядывали как на Фэнмяня, так и на Яньли с Цзысюанем, а вечером уединились в комнате мадам Юй, оставив Цзысюаня одного. Тот был только рад - его взгляд притягивала стопка книг, обернутых в ткань. Когда в привычное время раздались шаги принесшего лечебный чай Вэй Усяня, сердце подскочило к самому горлу от предвкушения. Стараясь оттянуть сладостный момент Цзысюань неторопливо пил чай и спросил как у него идет процесс с изучением болезни Цзян Фэнмяня. Вэй Усянь торопливо объяснил, что у него не так-то много открытий, но вот если ВЗЛОМАТЬ защитные печати в медицинском отделе!..       — Звучит опасно.       — Ну, согласно моим расчетам, примерно в одном случае из десяти меня разорвет на кусочки... Но риск того стоит! Ведь там находится столько книг, что мне надо, а я умею проникать в...       Чувствуя клокочущую гордость, Цзинь Цзысюань царственно поднялся со своего места за столом, принес книги и развязал узлы защитной ткани, раскрывая перед Вэй Усянем свою добычу. Вэй Усянь немедля умолк, потрясенно глядя на книги. Цзысюань выложил томики ровно, неторопливо опуская один за другим названиями к Вэй Усяню. Тот ошарашенно переводил взгляд, следуя выкладке Цзинь Цзысюаня и когда последняя книга заняла свое место, Вэй Усянь бездумно на неё уставился, словно его разум натолкнулся на невидимую стену.       — А... Как...       — Я умею заключать пари, — ответил Цзинь Цзысюань, изящно поднимая чашку с лечебным отваром, — и выигрывать их.       Вэй Усянь придушенно взвизгнул, его лицо приобрело странное выражение, где восторг, восхищение, благодарность и оторопь смешивались друг с другом в битве за право быть выраженным, а его руки нервно метались, не зная, какую книгу схватить первой. Пытаясь помочь Вэй Усяню выбраться из захлестнувшей его волны эмоций, Цзинь Цзысюань жестом предложил начать с книги посередине. Он понятия не имел, о чем там говорилось и стоило ли начинать именно с неё, но Вэй Усянь тут же одолел паралич выбора и схватился именно за ту книгу, на которую указал Цзысюань. Он так рьяно впился взглядом в строки на страницах, будто собирался выжечь иероглифы на внутренней стороне своего черепа. В комнате наступила тишина, прерываемая лишь сопением Вэй Усяня, Цзинь Цзысюань пил чай и наслаждался своей победой.       Вэй Усянь скользил взглядом по строкам книг, листая их с максимально возможной скоростью — он искал что-то очень конкретное. Проглядев последнюю книгу из всех, он опустил её на стол — тихий звук слился с мягким стуком опустевшей чашки Цзысюаня. Тот ожидал увидеть множество эмоций на лице Вэй Усяня, но... дрожащее разочарование? Поджатые губы, блестящие от сдерживаемых слез глаза...       — С Цзян-цзунчжу все так плохо? — испугался Цзысюань. Вэй Усянь дёрнул головой, пытаясь понять о чем он, а потом помотал, так, что его буйный хвост хлестнул его по плечам.       — Я думал, мне просто нужны книги, — сдавленным голосом сказал он. — Дайте книги, я сам разберусь...       Лучше всего на свете Цзинь Цзысюань мог понять задетую гордость — а гордость Вэй Усяня явно сейчас висела на волоске. Он посмотрел на присобранные в кулаки руки, на закушенную губу, на то, как разочарование собой и отчаяние накатило на Вэй Усяня и боялся даже вздохнуть лишний раз — он бы в такой ситуации мог закрыться в себе и натворить глупостей, в попытке восстановить самооценку.       Причина его отчаяния была понятна Цзинь Цзысюаню без слов: как книги для обученных заклинателей бесполезны и даже опасны для простолюдинов, так и книги целителей не принесут пользы тем, кто не знает основ. Он просто не понимал написанного!       Но ведь Вэй Усянь не с улицы пришел!       — Ты уже лечил, — твердо сказал Цзысюань, сам схватившись за эту мысль как за соломинку. — И лечил хорошо. Я сам видел.       Вэй Усянь поднял на него взгляд, их глаза встретились. Крылья его носа трепетали, так глубоко он дышал, пытаясь взять себя в руки. Что-то в выражении его лица изменилось, отчаянный залом губ смягчился, и Цзысюань продолжил:       — Уверен, у тебя есть идея. Догадка. Предчувствие. Что угодно.       Вэй Усянь отвёл взгляд, вслушиваясь в себя и спустя несколько мяо осторожно кивнул.       — Перечитай спокойнее. Может что-то поможет.       Вэй Усянь обвел взглядом книги, которые только что чуть не растоптали его самооценку и слабо улыбнулся:       — Тут без пары кувшинов вина не разобраться.       Да как будто у Цзысюаня не было вина!       Хоть между ними и повисло давнее обещание обучить сжигать алкоголь золотым ядром, сейчас Цзысюань не лез к Вэй Усяню с этим делом, а только подливал, как только чаша Вэй Усяня пустела. Тот погрузился в чтение так, что Лань Цижэнь мог бы вывесить его портрет в качестве образца ученического усердия. Если вино его и пьянило, то по внешнему виду Вэй Усяня это не было заметно — он читал, подперев голову рукой, порой постукивал пальцем по книжным страницам и быстро что-то записывал такой скорописью, что со стороны это могло показаться детскими каракулями.       Спустя три стражи, когда ночь за окном стала пугающе темной, вино давно закончилось, а Цзинь Цзысюань уже придремывал в позе сидячей медитации, Вэй Усянь вскочил на ноги. Взяв книгу в одну руку, он принялся ходить по комнате, второй рукой делая широкие круги вокруг себя и своей головы. Как бы его поведение не удивляло, Цзысюань не стал задавать вопросов, чтобы не отвлекать Вэй Усяня от догадки. Вскоре тот сел, так рухнув с высоты своего роста на пол, что Цзысюань обеспокоился не заболело ли его мягкое место. Вэй Усянь стянул ленту из волос, растрепал прическу и, запрокинув голову, зарылся пальцами в волосы, прикрыв глаза.       Его загорелые руки между распущенными волосами в свете свечей, которые Цзысюань зажег взамен привычных, но бездушных световых талисманов, казались темными гибкими стеблями лотосов, колыхавшихся среди бездонной черноты бесчисленных прудов Ляньхуа У. Цзысюань с опаской подбирал слова, боясь испортить эффект своей поддержки или отвлечь Вэй Усяня от... чего-то. Он учился чему-то прямо сейчас и таинство этого процесса смахнуло дремоту Цзысюаня. Он завороженно ожидал, когда юноша прервет изучение. Наконец, Вэй Усянь остановился. Его волосы хоть и были более спутаны, чем обычно, но вороньего гнезда на голове не появилось, однако в голове Цзысюаня мелькнула шальная мысль предложить расчесать его. Только он раскрыл рот, чтобы озвучить самое бесстыдное предложение в своей жизни, как Вэй Усянь подобрался к нему с грацией гуля и оживленно спросил:       — Можно я пощупаю твой мозг?       Цзысюаню ещё долго предстоит постигать науку бесстыдства.       Пожалуй, для того, чтобы лезть в голову цзунчжу великого ордена, опыта применения "Духовного зрения" у Вэй Усяня было маловато (пусть он копался остаток ночи в мозгах Цзинь Цзысюаня, отпуская шуточки про светлые пятна у него в голове), однако все написанное в книгах сводилось к тому, что внутри головы Цзян Фэнмяня есть что-то, что давит на здоровую часть мозга и происходит это довольно давно. Ему больно и плохо, вот почему ему нужен чай с афужуном! Оставить свое открытие без подтверждения Вэй Усянь никак не мог. Он дождался, когда наставник Му принесет ему чай и покинет комнату с очень напряженным выражением лица, а затем осторожно пробрался в комнату цзунчжу. Цзян Фэнмянь бессильно развалился у своего столика, чашка перед ним была пуста, на губах ещё блестела влага. Он тяжело вздыхал и безуспешно пытался добраться до своего гуаня, чтобы распустить волосы. Вэй Усянь бесшумно подошел к нему, без слов взявшись за дело. Фэнмянь дернулся и мутно взглянул на него, сразу же прикрыв глаза от удовольствия, когда Вэй Усянь принялся расплетать его косы и натяжение на коже пропало:       — Спасибо, Чанцзе... — пробормотал Фэнмянь. — Я даже позвать не успел, ты уже тут.       Сколько чувств захлестнуло Вэй Усяня в ту мяо: ужас от того, что у дорогого дяди Цзян галлюцинации, тихая радость от того, что он, возможно, так похож на отца, что их можно спутать. Сострадание, злость на наставника, твердая убежденность в своей правоте - на неё-то Вэй Усянь и оперся, чтобы успокоиться и слиться с духовной силой, посылая её в голову Цзян Фэнмяня. "Духовное зрение" отличалось от "Слияния", которое Вэй Усянь уже умел делать, но было достаточно похоже, чтобы научиться технике в самые сжатые сроки. В отличие от "Слияния", когда он практически становился частью тела другого человека и ему требовался партнер, чтобы вернуться в себя, сейчас он видел внутренним зрением тот орган, что собрался изучать, а на пальцах возникало четкое ощущение прикосновения к чему-то гладкому и мягкому. Он видел прежде мозг в черепах животных, и человеческий, скорее всего, не так уж сильно отличался. Его поиски закончились быстро - среди нежных складок обнаружилось то, чего ни у него, ни у Цзысюаня не было: что-то округлое, размером с куриное яйцо, что-то, чего там быть не должно, а поселилось уже давно, что вызывало тошноту у Вэй Усяня, а злость в нем поднялась ещё сильнее. Не мог его наставник не знать об этом, верно же? Он, недоучка, как справедливо сказала мадам Юй, и то додумался и научился, а многоопытный целитель - нет?!       Цзян Фэнмянь вздохнул:       — Хэ-сюн, ты так хорошо обучил его... Он такой же массаж, как ты делает. Так хорошо.       Вэй Усяня словно обдало ледяной водой. Он распахнул глаза и увидел прямо перед собой побелевшего наставника Му, сжимавшего поднос для чашки до хруста. Он посмотрел на Вэй Усяня и все ему стало ясно: наставник Му давно знал, что творится с Цзян Фэнмянем и очень-очень-очень не хотел, чтобы это стало известно кому-то ещё.              Но теперь тайну знали двое.