мне перестать?

– серег, ну ладно на стриме, сейчас то ты хули до меня доебываешься? – ваня демонстративно отсаживается вперёд, ближе к компьютеру. серёжа замечает, как свет, стоящий сзади них, бликует на ваниных волосах и мажет по щеке. нет, не на той, на которой родинка. на другой. сереже хотелось бы прикоснуться, но нельзя. когда камеры выключаются надо переставать давить долбоеба и кривляться на потеху публике. приходится снова оставаться в одиночку со своими бесконтрольными тревожными мыслями, которых чрезмерно много. да, транквилизаторы помогли в свое время, ослабили хватку той невидимой руки, что крепко вцепилась в серёжино сердце, вынуждая ненавидеть себя за каждый вздох. да. но заткнуть этот мерзкий голосок, идущий из глубины собственного мозга не получается. как ни старайся. ни прятайся. ни заливай в себя алкоголь бутылками. ни забивай пустоту новыми людьми. не выходит. – тебе настолько противно? – бля, заканчивай эту хуйню. сейчас коля вернётся, поснимаем пару тик токов и по домам. – ваня ведёт плечами, всеми силами пытаясь съехать с темы разговора. – ты не ответил на вопрос. – да че ты хочешь от меня? говорил же, что понимаю твои рофлы, но только когда дело касается вещания нашего долбоебизма на твич. не более. – мне перестать? – я был бы рад. в комнате тишина стягивается тугой пружиной под потолок, и серёжа чувствует это снова. дышать тяжело. все внутри в один комок сжимается, встаёт посреди горла, не запуская воздух в лёгкие. все испортил. снова. ваня не ощущает резкое понижение температуры в комнате. будто нарочно не замечает, как мгла скапливается вокруг серёжи клубами, втягиваясь в каждую клеточку организма едким чувством вины. он так и не видит этого, или просто не хочет видеть. дверь открывается и вваливается коля, по пути чуть не сбивая какую-то стойку со своей сломанной рукой. – а че так мрачно, пацаны? кто-то умер? давайте сворачивайте всю эту шарашкину контору. ща такой анекдот расскажу. короче, ебутся как-то два гея клоуна....

***

на часах 3 ночи. серёжа ненавидит себя ещё больше. серёжа не скажет о том, что он уже не шутит. все куда больше и хуже.