Обещание

- Джон, - обычно уверенный голос сейчас был непривычно тихим, а в глубоких обертонах звучного баритона слышалось раскаяние. Бывший военный врач сидел в кресле, ритмично покачивая стакан с янтарной жидкостью, от чего та переливалась от медового до золотого, ловя отблески каминного огня. - Здравствуйте, Ваше Величество, - не отводя взгляда от играющего пламени, медленно растягивая гласные, что говорило о тщательно сдерживаемой ярости, сказал Ватсон. - Решили почтить нас своим присутствием. - Джон, я..., - пожалуй единственный человек, перед которым Шерлоку становилось действительно стыдно за свои головоломные выходки, был Ватсон. Да он не ощущал своей вины так остро, даже когда разбил любимую мамину вазу, которую они с паролем купили в Венеции. А тут... Он обещал и соврал. Не в первый раз, казалось бы, тут нечему удивляться, Джон должен был привыкнуть. Соври он о чем-нибудь несущественном, так и было бы, но не сегодня. Он пообещал Джону, что сообщит ему в случае опасности, что даст ему знать где будет находиться и что совершенно точно не будет глупо рисковать своей жизнью, чтобы позлить противника. Что ж... Он нарушил всё. И сейчас Шерлок был совсем не рад, что умеет замечает малейшие детали, малейшие изменения или морщинки. Он жалел, что, как бы Джон не старался, он видел темные круги под его глазами и непривычную бледность кожи - должно быть, он не спал все эти два дня, разыскивая его, - грязь на ботинках в прихожей и куртку брошенную где попало, - хотя порядок для бывшего военного был превыше всего,- даже бокал с виски, который не вызвал бы у него подозрений, если бы его держал кто угодно, кроме Ватсона, потому что Шерлок точно знал, - из-за алкоголизма Гарриет, военный врач не пьёт. - Заткнись, Холмс, - довольно резко оборвал его Джон. Он позволял себе грубость только в гневе, что ещё раз доказывало, что в этот раз Шерлок перешёл черту. Последний раз он кричал на него, когда выяснилось, что он жив. - Сядь. - Джон, - попытался оправдаться брюнет, но слова застряли в горле, когда Джон посмотрел на него. Какой-то больной взгляд, таких любимых глаз, заставил его изумлённо осмотреть Ватсона. Он знал, что всё плохо, но этот взгляд... Он прожег его насквозь. Больно видеть в родной и привычной синеве огонёк безумия и...потери. Осознание пришло неожиданно и совсем не от логических рассуждений и прославленной дедукции. - Ты решил, что я мёртв? -А что ещё я должен был решить? - Всё таки взорвался Ватсон, вскоре беря себя в руки и предельно осторожным движением ставя бокал на столик, делая глубокий вдох и с усилием разжимая кулаки. - Сядь, пожалуйста, Шерлок. Просто сядь. Холмс не придумал ничего лучше, чем послушаться. Хоть раз сделать как просят не пытаясь выкрутить ситуацию в свою пользу. В данном случае, его пользы не было. Была лишь их, а для этого работать нужно обоим. - Сейчас я буду задавать вопросы, а ты кивать, хорошо, - не вопрос, а требование. Холодное, чёткое, дающее понять, что ты имеешь дело с человеком, который умеет сохранять контроль. Контроль во всем, если потребуется. - Хорошо, Джон, - покорно ответил он, не сводя взгляда с утихающего шторма в синих глазах напротив. - Ты в порядке? - Кивок. - Нашёл убийцу? - Снова кивок. - Оно того стоило? - Молчание и тихий ответ: - Нет, Джон. Ни один маньяк не стоит тебя. Прости. Джон недоверчиво смотрит на лучшего детектива Лондона, а возможно и столетия, а затем тихо переспрашивает "Что?". Будто не верит. Будто боится поверить. - Прости меня, Джон. Я самовлюблённый идиот, который слишком привык к тому, что всем плевать. Привык настолько, что чуть не потерял тебя, потому что боялся признать очевидное. То, что кому-то может быть не все равно на то, что я пару суток не появляюсь дома, оставив телефон на какой-то помойке. - Джон машинально переводит взгляд на стол за чужой спиной, на краю которого лежит тот самый телефон. Он по радио четыре часа, в попытках найти его на той свалке, опасаясь найти труп. - Спасибо, Джон. Обещаю, теперь ты всегда будешь знать где я и что делаю. Я прикуюсь к тебе наручниками, если захочешь, любимый, только не оставляй меня. - Как ты меня назвал? - Брюнет вскинул голову и заметил знакомые озорные искорки в родных глазах. И когда он успел сползти на пол и уткнуться Джону в колени?! - Ну же, Шерлок. Ты смог извиниться, но не можешь признаться в чувствах? - Вы слышали меня, Доктор, - усмехнувшись, ответил детектив. - Я готов слушать это вечно, - признался Джон склоняя голову для поцелуя. *Пару часов спустя* Разгоряченные тела, пот стекающий по телу, жаркий шёпот и холодный металл, казалось бы, согретых наручников всё-таки холодящий спину, резкие, но плавные, движения, задевающие все чувственные центры, от чего удовольствие разливалась по телу, как теплый морской прилив, и огненная вспышка удовольствия, разделенная на двоих, заставляющая выгибаться навстречу удовольствию в пьянящей, посторгазменной неге. - Знаешь, наручники - одна из лучших твоих идей, - пришлось признать Джону, пару минут спустя. - Я имел ввиду не это, но так даже лучше, - хрипло рассмеялся Шерлок, притягивая блондина ближе. - Вряд ли Лестрейд оценит, если я прицеплю тебя к себе и заявлюсь в таком виде в участок, - устраиваясь удобнее, возразил Джон. Шерлок уже открыл рот, чтобы ответить, но тут в дверь постучались и кокетливый голос возвестил: - Ужин готов, мальчики, но я вам не домработница. А с тобой, Шерлок, мы ещё поговорим, по поводу твоего отвратительного поведения. Джон звонко рассмеялся и ловко вывернулся из объятий до смешного обиженного любовника: - Уже идём, миссис Хадсон.