Плакать о себе

Она узнает его шаги и немедленно сбегает вниз по лестнице, чтобы увидеть хоть краем глаза того, за кем она часто наблюдает в гостиной факультета, на матчах по квиддичу и в Большом зале. В холле шумно: родители вышли поприветствовать гостей, и Нарцисса замирает, не решаясь показаться на свет без приглашения. Её не видно в тени, да и кто посмотрит, когда из залы уже вышла Беллатрикс? Утонченная, но яркая, благородная, но с безумной искоркой в глазах. Непослушная копна темных волос напоминает щупальца спрута, но никто не назовёт её замарашкой. Беллатрикс красавица, каких поискать, и самая одаренная в семье. — Ты не хочешь поприсутствовать, Белла? — спрашивает отец тоном, обозначающим приказ, а не вопрос. — С радостью, — отвечает Белла. Её лицо насмешливо-презрительное, почти нахальное, и ей это прощают. Она проходит мимо Рудольфуса, подаёт ему руку для поцелуя и снисходительно поднимает брови, когда её школьный товарищ касается её кожи губами. Нарцисса чувствует, как шею змеей сдавливает зависть — Белла и Руди уже взрослые. Им многое дозволено, и никому не придёт в голову запереть их в детской, как Нарциссу или Рабастана. Последнего сегодня и вовсе оставили дома, и Нарцисса чуточку сожалеет, потому что ей нестерпимо хочется узнать цель визита Лестрейнджей. Двери в комнату для приёма гостей закрываются, но Нарцисса не решается подойти и подслушать. Увидит кто из домовых эльфов, и отец обязательно отчитает — любопытство юную деву не красит. Минуты тянутся, как часы. Нарцисса ходит по лестнице вверх-вниз, наконец, садится на ступени, затаив дыхание. В груди птицей бьётся надежда, что Лестрейнджи останутся на ужин. Родители будут говорить о делах, Андромеда попросит Беллатрикс потренировать её на метлах... Она ненароком скажет Руди, что выучила новый этюд на фортепиано. Он задержится, потому что влюблен в музыку — всегда остаётся, когда Белла играет. Теперь черёд Нарциссы. Дверь со скрипом открывается, и Нарцисса немедленно встаёт. Мимо проходит Белла, стрелой поднимается в свою комнату, перепрыгивая через ступени — никто и не думает сделать ей замечание. Даже сейчас в её движениях завораживающие шарм и грация. Родители выглядят довольными, отец пожимает руку Лестрейнджу-старшему и даже обнимает его. Хлопает по плечам. Последним выходит Руди. Нарцисса поправляет светлые локоны, старается не улыбаться, ждёт, когда её присутствие заметят. Юноша задумчив, но радостен. Рассеянный взгляд, наконец, падает на неё. Рудольфус приветливо улыбается. — Здравствуй, Цисси, — говорит он, подходит к лестнице и целует ей руку. Его губы нежные и теплые — прикосновение мимолетное, но Нарцисса смущённо опускает глаза. — Здравствуй, Руди, — тихо отвечает она, заливаясь румянцем. — Рада тебя видеть. — Я тоже рад тебя видеть, миледи. Руди шутливо кланяется. В его глазах весёлые искорки. Теперь Нарцисса видит, что Руди сияет изнутри, и отголоски его радости согревают её. — Неужели это ты, Нарцисса? Какой ты стала возрослой и красивой, — восклицает Лестрейндж-старший, с улыбкой рассматривая смущенную девушку. Теперь, когда Рудольфус обратил на неё внимание, остальные тоже соизволили её заметить. — Сразу видно, чистокровная волшебница. От писем отбоя нет? — Рановато для этого, — говорит отец снисходительно. — Ведь ещё СОВ не сдала. Да и об Андромеде нужно сперва позаботиться. Впрочем, ещё год, и можно будет похлопотать и о будущем Нарциссы. Что ж, до воскресенья. Теперь будем видеться чаще, — довольно замечает Сигнус. — Заходи и сам, Рудольфус. — Да, сэр, обязательно приду, — отвечает Руди уверенно. Нарцисса еле сдерживает радостный вздох, представляя, как будет весело в его компании. — До свидания, лорд Блэк, леди Блэк. Пока, Цисси! Он улыбается и выходит с отцом на крыльцо, чтобы аппарировать. Отец мимолетно треплет Нарциссу по волосам и направляется в сторону кабинета, а мать идёт в гостиную, к камину, очевидно, чтобы поговорить с Вальбургой. Взрослые и не думают обсуждать с ней свои дела, но у неё есть Беллатрикс — сестра от неё никогда ничего не утаивает. Это Меди — тихая и задумчивая, а Белла всегда ясно говорит, что думает. Нарцисса бросает вороватый взгляд на закрытые двери и быстрым шагом поднимается по лестнице, идёт прямо в комнату Беллатрикс. От неё никогда не запираются. В спальне Беллы идеальный порядок. Прохладно, изысканно, обезличенно. Сестра сидит перед зеркалом, причесывает непослушные локоны красивым гребешком с ручкой в виде змеи — вид надменный, чуть-чуть раздраженный. Впрочем, взгляд её слегка смягчается, когда она видит сестру в отражении. — Зачем приходили Лестрейнджи? — спрашивает Нарцисса, садясь на кровать сестры. — Сватались, — равнодушно отвечает сестра, вновь принимаясь за свои волосы. — О деталях говорить рано, но мы с Руди поженимся в августе. Дышать становится трудно. Нарцисса слышит шум в ушах, напоминающий волны, и не может понять, как это сразу не пришло ей в голову. Ведь она знала, что Белла на выданье, и Рудольфус уже в том возрасте, когда пора искать невесту. Это было настолько очевидно: и серьезный разговор, и радость родителей, и обещание Руди приходить почаще... И всё-таки даже представить это невозможно! Ведь Белла едва терпит Руди. Уж сколько раз она над ним смеялась в гостиной факультета — и не припомнить. Иной раз у них даже магические дуэли были, и Беллатрикс всегда сердилась, потому что Рудольфус поддавался. Характер у него был не ангельский, но он всегда замечал, что бить даму — не благородно. Он был совсем не расстроен, когда выходил из Блэк-холла. — Ты и Руди? — ошеломленно спрашивает Нарцисса. — Вот невезение, — Беллатрикс оставляет расческу на крышке стола и рассматривает себя в зеркало, точно понять не может, как на долю такой красавицы выпала подобная участь. — Руди тот ещё олух. Могло быть и хуже, конечно. Не Яксли, и то хорошо. Да и родословная в порядке... Нарцисса комкает рукой покрывало, расшитое серебряной нитью. Её глаза застилают слёзы, и сдерживать их так тяжело! Конечно, Рудольфус рад, что ему попалась такая удачная партия, и, наверное, он даже немного влюблен. Как же не влюбиться в Беллу? Но для Беллатрикс он — ярмо на шее, и это кажется таким несправедливым! Белле достаётся всё, даже то, что ей совсем не нужно. Но очень нужно Нарциссе. — Ты и Руди? — повторяет она. — Ты меня слушаешь вообще? — спрашивает Белла с досадой. — Да, я и Руди. Вот же наказание... Чтобы не всхлипнуть, Нарцисса кусает губы. Боль сдавливает ей ребра сильнее и сильнее. В её сердце всегда был Руди, с того самого дня, как он поднял её на руки на первом курсе и перенёс через огромную лужу в школьном дворе. Она помнила всё: и его белоснежную рубашку, и значок старосты, и рассеянную улыбку, когда он говорил ей: «Ничего страшного, мы потом найдём твои туфли». — Ты чего притихла? — настороженно спрашивает Белла и садится на постель рядом с сестрой. — Я тоже буду скучать. Но ты не бойся, я часто буду навещать тебя, Меди и родителей. Если Руди попробует мне помешать, я его живо скручу Круциатусом, — обещает она, и её взгляд наполняется гневом, точно Рудольфус уже попытался сказать ей слово поперёк. Нарцисса чувствует себя предательницей, от стыда прячет глаза. Белла нежно гладит её по голове холодной рукой. — Да ты и не почувствуешь, что меня нет рядом. Буду слать тебе в школу сов, да и Меди за тобой посмотрит. И не смей плакать! Это не достойно леди. Нарцисса утыкается лбом в плечо Беллы. Ей горько и стыдно, потому что плачет она совсем не из-за их скорой разлуки. Может, однажды она очень сильно об этом пожалеет, потому что Беллатрикс любит её сильнее всех, но сейчас может лишь плакать у сестры на плече. Плакать о себе.