Заповеди блаженства

"Блаженны алчущие и жаждущие правды – начинает Андре, но вскоре он подхватываем Одой, сжимающий ногу своего партнёра, столь доверчиво закинутую на плечо – ... ибо они насытятся" Поцелуи от которых не уклониться и касания широких ладоней дарят нежность, которую солдат не мог заслужить когда-либо в своей жизни. Пробираемый дрожью с головы до пят, он собирает слова на языке, как же вязко. "Блаженны милостивые... – он так и не смотрит в глаза, осматривая потолок и упорно уводя взгляд со свисающей челки пока та и вовсе не пропадет из поля зрения. Наконец он больше не задирает подбородок вверх, мгновенное расслабление с ослабшими ласками любовника обернулись ловушкой. Андре мечтал увидеть когда-нибудь усмешку партнёра, но сейчас тот строго чеканил – ... ибо они помилованы будут. " Тепло на бедре, ноги задвинуты ещё дальше, раскрывая француза ещё явственнее, словно бы Одасаку собрался проверять его гибкость. Напряжение натянутых мышц едва не вырывают судорожный вздох, но они же играют в ледышек? Словно распятый под острым взглядом гангстера, улыбка всё же разрезала рот Андре при создании явной паузы партнёра. Отчего медлит? Солдат не поверит в то, что выиграл себе передышку собственным телом, что оппонент счёл восхитительной картиной. "Блаженны чистые сердцем, – самодовольство вызвано гордыней, а это эгоистичное проявление тонувшего в чужой крови сердца стоило бы отрезвить. Их кровать прогибается, ведь вес Одасаку перераспределен теперь на локти. Удачнейший ракурс, прижавшись щетиной к загорелому бедру, он молвил продолжение – ибо они Бога узрят." Щекочет и раздражает, однако Андре всё равно ведёт бедром выше и ниже, пытаясь этим затмить ощущение чужого дыхания прямо на своем обнаженном достоинстве. После детских ласк на кожу ложится поцелуй напористый, кажется, что зубы вот-вот сомкнуться на твердых мышцах, причиняя противоречивую боль, однако силы в клыка вложено почти не было. Просто распробывал и за эти нюни вполне заслуженно принял удар прямо по рёбрам. Снизу доносилось мычание боли и Андре надеялся, что это также направит Оду на более годный для двух взрослых мужчин лад. В ином случае, распутать узлы, или даже проломить какую-то деревянную дощечку не составит особо труда и виновным всё равно выйдет Одасаку. Француз благословлен терпением ангелов, что плавится неумолимо томной свечой от влажных, теплых уловок внизу и пока это возможно он продолжает: "И Блаженны миротворцы, – его трясло от желания и живот был мокрым не только от пота, но и секрета, несдержанно капающего в предвкушении внимания от дубоголового балбеса, что языком очертил дорогу к самой мошонке и, когда верхний партнёр кусает собственные руки, опалимый желанием и похотью, Ода говорит почти игриво – ибо они будут наречены сынами Божими." Мокрые губы, что наконец ложатся на эрекцию, и, черт возьми, лишь выносливость бойца вместе с застывшим во мгновение первой крупной дрожи не дали Андре удушить своего партнёра прямо в постели, будучи сам привязан самыми простыми веревками, на которых белье вывешивают сушится. Впрочем, где-то внутри Одасаку всё его темное рокотало от чужой реакции и того, как же приятно чувствовать крепкие бедра на своей шеи, как они едва сдерживаются от того чтобы сломать позвонки излишне медлившему любовнику. С момента ласк непосредственно заинтересованного органа, мягких и поступавших, прошло некоторое время, дабы Андре провогорил эти строки. "... Блаженны изгнанные за правду, – рот Одасаку занят делом гораздо более приятным и угодным телам из плоти и крови, нежели вознесение благодарств богу. Язык, наконец заострив чувствительность каждой массивной вены на темном члене, добирается до головки. Дразнит, колит, залезая под крайнюю плоть, и разорвав контакт, склоняется сильнее прежнего, наконец-то пропустив грешную плоть через свои мокрые губы. Сдавленные стоны и Андре подбирает ноги к себе, словно бы сокращая путь по которым наслаждения ток пробирается до пальцев ног – ибо их есть Царство Небесное." Возможно, под конец стоило быть честным. Ода Сакуноске не обладал каким-либо опытом в оказании минета и порой едва не задевал зубами донельзя возбужденного любовника, что стремился к концу эгоистичному, почти злому и попросту вредному. Когда всякие узлы теплом развязались внутри и Ода уже вот вот желал отстраниться, ему это не позволили, ступнями прижав лопатки мужчины к кровати, а бедрами не давая отстраниться, лишь бы горячая и мокрая полость рта смогла принять Андре до самого конца и что же, японец понял суть дела достаточно быстро, чтобы адаптироваться под сложившуюся ситуацию и взять ответственность за долгие прелюдии. – ... Ха-... Хах – пытаясь отдышаться, да наконец согнать с глаз звёзды, впечатавшиеся словно на поверхности глазного яблока от яркого оргазма, француз растянул улыбку лишь шире, наконец взглянув в глаза своего любовника. Уголок рта был поднят вверх и в глазах было торжество, сколько бы гангстер скрывал эмоции под плотной пеленой дымчатой синевы. Он был лучшим решением в жизни Андре, отдает себя процессу настолько, что даже не притронулся к себе, наверняка испачкавшись внизу. Тянет руку и держит за нижнюю челюсть, прикладывая ощутимую силу ради намека открыть свой изломанный в довольной усмешке рот и что ж, Андре слушается, сам тянется к чужим тонким губам и приоткрывает рот, разделив жажду к поцелуям. Только вот вместе со слиянием губ и стука зубов на язык француза стекает... Его же семя? Попытки отстраниться были пересечены окрепшей хваткой на связанных руках и желваках, если бы с такого расстояния возможно было бы разглядеть глаза партнёра, он бы опознал, что вместе с торжеством там была... Радость удавшейся мести? – Дрянь.. – его всё же вынудили проглотить горьковатую жидкость, после того как горло француза содрогнулось в глотке, с Одасаку будто была сорвана эта темная тень похоти и он начал вылизывать губы своего любовника в щемящем чувстве нежности, в то время как рот Жида продолжал извергал ругательства, ополченный такой неожиданной подставой от своего привычно мирного и ласкового Одасаку. Возможно, он слишком долго оставался нетронутым сам и тронулся умом на мгновение? Расслабленный после собственного оргазма, Андре даже не вспомнил о том, что по совести должен был бы помочь уладить ситуацию с колом стоящим стояком своего гангстера, но даже если бы и вспомнил, то наверняка использовал, чтобы местью ответить на месть и с двойной силой.

"Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас "

© Заповеди Блаженства (Матф., 5, 6)